Арабская дочь

— Эй, я хотел тебе доставить радость, а ты хнычешь?! — Хамид, пораженный реакцией Лейлы, не знает, что делать.

— Извини, но это от счастья.

— Если так, то пусть. А сейчас приглашаю бабушку. Конечно, все могут составить ей компанию.

— Ох, даже страшно, — Надя смущенно качает головой.

По широкой мраморной лестнице они заходят на первый этаж. С первого взгляда видно, что этот ярус отличается от других помещений, обставленных по-современному и напичканных новейшей бытовой техникой. Здесь же на стенах — кремовые обои с приятным золотисто-бежевым осенним узором, в коридоре у большой стены стоит старая этажерка с красиво изогнутыми ножками, а рядом с ней висит большое зеркало в деревянной раме в виде ниши, как у традиционных арабских дверей. Повсюду цветы в горшках и миниатюрные деревья. В углу, отделенная от остального ажурной ширмой, находится небольшая комнатка, в нем — софа, два кресла и красивый столик со стеклянной столешницей. Хамид открывает массивную дубовую двустворчатую дверь, и перед глазами предстает комната в португальском колониальном стиле.

— Если в таком темпе ты всех нас будешь осчастливливать, то не заметишь, как пойдешь с сумой, — шутит Лейла.

— Ну, ему это наверняка не грозит, — глубоким басом произносит неразговорчивый Фалил.

— Господин Хамид, — бабушка, как несколькими минутами раньше Лейла, со слезами на глазах подходит к довольному хозяину дома. — Само согласие на то, чтобы я, старая женщина, могла жить с вами, молодыми, уже было очень благородным поступком, но то, что вы приготовили специально для меня… превзошло мои самые смелые ожидания. Вы очень щедры, Аллах наградит вас за это.

— Он уже сделал это, дав мне такую прекрасную, добрую и красивую жену и ее воспитанную семью. Я свою утратил, поэтому, бабушка Надя, я рассчитываю, что вы замените мне мать.

Пожилая женщина, очарованная и потрясенная, не может вымолвить ни слова. Она не отрывает взгляда от красивого антиквариата, особенно от большой кровати с балдахином.

— Мой муж — сто лет тому назад, когда я родила ему сына, отца Марыси, — купил мне спальный гарнитур вроде этого, — говорит она как бы сама себе, дотрагиваясь до красивой атласной накидки.

— Да, бабушка! — выкрикивает Марыся, хлопая в ладоши. — Сейчас я вспоминаю, что в семейном доме в Триполи у нас была красивая элегантная комната. А что случилось с мебелью?

— Твой отец продал ее вместе со всем, что ему попало в руки… — Женщина понижает голос и старается не смотреть на внучку.

Чувствуя неловкость, все тихо удаляются. Одна Марыся на цыпочках подходит к бабушке и обнимает ее.

— Извини, внученька, что давила на тебя и твердила, что принимаешь плохое решение и портишь себе жизнь и карьеру, — шепчет старая ливийка, прижимаясь головой к плечу Марыси. — Если встретился воспитанный человек, полюбился, то не нужно медлить или ждать неизвестно чего, это правда. Ты умнее, чем я, или твое сердечко так хорошо тебе подсказало.

— Бабушка…

— Дай мне закончить, любимая. Видишь ли, наука — это очень много, но не все. Примером служат две наши Малики: обе образованные, обе делали карьеру, но все время были одиноки и несчастливы. Может, тебе удастся совместить два дела сразу. У тебя современный и любящий муж. Рядом с ним ты сможешь претворить в жизнь свои амбициозные планы, а если будешь по-женски умна, то обретешь и женское, и материнское счастье. Так что не заморачивай себе голову остальным. — Она тяжело вздыхает.

— Смотри, Марыся! — вскрикивает вдруг она и тянет девушку к окну. — Наделил всех, а сейчас мы оставили его одного.

Надя показывает подбородком на гуляющего по саду Хамида.

— Пойди к нему, любимая, и никогда не позволяй ему чувствовать себя покинутым.

— Хамид! — кричит, наклоняясь через окно, Марыся. — Подожди меня там, уже лечу!

Всю первую неделю после переезда бабушка и Марыся кружат по большому дому, а за ними снует как тень восхищенная Лейла. Бабушка открыла металлическую коробочку, привезенную из Ливии, к которой не прикасалась со дня приезда в Сану. Она лежала почти год вместе с другими сумками в пристройке на крыше и пылилась, ведь вещи, которые в ней находились, казались совершенно неуместными в обстановке старого дома. Зато здесь они как находка. Водитель раз за разом ездит в химчистку, отдает чистить элегантные кашемировые и атласные женские костюмы и гарнитуры. Привозит также массу дорогих вещей, которые заказывают женщины. То чего-то не хватает на кухне, то цветы в зале увяли, то гардины истрепались. И уже через несколько дней в особняке происходят существенные перемены: становится видно, что к порядку в доме, где жил одинокий мужчина, приложила руку женщина.

— Ой-ой-ой, теперь тут все по-домашнему, — в восхищении комментирует Хамид, удобно усаживаясь в зале. — Как вы это делаете, мои любимые женщины?

Счастливый, он прижимает к себе Марысю и глубоко вздыхает.

— Это мелочи, у нас это в крови, — отвечает довольная бабушка, угощая зятя хрустящими миндальными пирожными домашнего приготовления.

— Я думаю, что уже пришло время отправиться в свадебное путешествие, — произносит мужчина. — Надя, ты не обидишься? Не будешь чувствовать себя одинокой?

— С чего бы это? Не шути! — выкрикивает она возмущенно. — Медовый месяц пролетит мгновенно, и когда же ехать, как не сейчас? В старости? Кроме святых пятниц у меня есть Лейла, которая в состоянии заменить десять человек и с которой невозможно скучать. Будет меня ежедневно причесывать, пока полностью не вылезут мои старые седые волосы.

Она взрывается счастливым молодым смехом.

— А может, ты так говоришь, пока мы еще здесь? А как только уедем… — Марыся хмурится. — Я не люблю, когда все решается за моей спиной, без моего участия. Похоже, мое мнение никого не интересует, поэтому меня ни о чем не спрашивают, — злится она.

— Не преувеличивай, дитя мое. — Бабушка озадаченно смотрит на внучку. — Не жалуйся, ведь не на что.

— Я как соловей в золотой клетке! — Девушка встает и начинает нервно ходить по залу. — Мне это не очень нравится!

— Марыся в чем-то права, — смеется Хамид. — Да, сейчас я это вижу и совсем не сержусь на эти искренние слова. Садись. — Он похлопывает ладонью по софе, приглашая девушку присесть около него, и она, надувшись, устраивается с краю. — Пойми, любимая, я много лет один и потому привык решать все сам, без каких-либо внушений и советов. Это настолько вошло в привычку, что я даже не думал, что люди могут что-то делать вместе.

— Wallahi, какой хороший парень! — с чувством восклицает бабушка и театрально прикладывает ладонь к сердцу. Она бесконечно влюблена в Хамида. Как если бы это был ее собственный сын. Она наклоняется к мужчине и целует его в лоб, после чего тот краснеет от стыда.

— Ahlan wa sahlan всем!

В этот момент в зал вбегает, тяжело дыша, Лейла и встает как вкопанная. Через минуту взрывается своим заразительным смехом:

— Надя, возьми себя в руки, не отбивай у внучки мужа!

— Лейла, если угомонишься, то сможешь узнать, куда мой добрый муж, господин и повелитель берет меня в свадебное путешествие.

Марыся усаживает кузину, одаряя ее ледяным взглядом.

— Ну как это куда, по Йемену, конечно! — без запинки отвечает родственница и продолжает тараторить без остановки.

— Однако с кем-то ты все же посоветуешься! — С этими словами Марыся встает и выбегает из зала.

— Только теперь без неожиданностей, прошу, — говорит не до конца успокоенная молодая жена, усаживаясь в белый «Ленд-Крузер». — Я вообще не знаю, зачем нам три машины и еще эти чужие люди. Романтическое свадебное путешествие, ничего себе!