Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

Знатным «пристанищем купеческим» слыла среди негоциантов Древнего мира Махра, где торговали амброй. Даже во второй половине XIX века коренные жители Махры, по свидетельствам европейских путешественников, разговаривали на древнем химйаритском языке. Основал Махру, сообщает арабский историк и географ Абу-л-Фида’, легендарный Хуза’а, потомок Химйара, сына Сабы. В крови коренных махрийцев, говорил француз Луи дю Куре, посещавший те края в 1844 г., имелась кровь древних греков. Скот свой они кормили сушеной рыбой, которой было в Махре «видимо невидимо». И сами питались ею, а также финиками и верблюжьим молоком. Несмотря на то, что источников пресной воды имелось в их землях предостаточно, пили они ее мало. Воду им заменяло молоко. Когда же, сопровождая торговые караваны, покидали родные края и меняли рацион питания, то нередко заболевали. Чаще всего — расстройством желудка (60).

Жители Прибрежной Аравии практиковали торговлю в море; занимались ею с экипажами проходивших мимо судов. Заметив корабль, двигавшийся вдоль побережья, садились в небольшие лодки- ялики, и, подойдя к нему, обменивались товарами. Согласно существовавшей тогда традиции, прежде чем начать торг с «людьми моря», как называли арабов «Океанской Аравии» иноземные купцы и мореплаватели, они оказывали им знаки внимания — делали подарки в виде емкостей с мукой или рисом. Существовало поверье, что, не облагодетельствовав встретившихся в пути «людей моря», можно было вызвать недовольство их покровителя — Океана.

Оман и земли Эш-Шамал: путешествие по лабиринтам времени. Самыми именитыми портами Южной Аравии считались среди мореходов Древнего мира Маскат и Джульфар, Су- хар (Сохар) и Хисн-эль-Гураб, ’Адан (Аден) и Вадан (располагался у Баб-эль-Мандебского пролива; до наших дней не сохранился).

Захватив в 1508 г. Маскат, португальцы превратили его в место для стоянки и ремонта судов. Город основательно укрепили; отстроили мощные фортификационные сооружения. Когда в 1622 г. шах Персии Аббас I заставил португальцев уйти с Ормуза, форпостом их деятельности в зоне Персидского залива сделался Маскат. В 1650 г. восставшие племена Омана подошли к Маскату и осадили располагавшийся в нем гарнизон португальцев, последний к тому времени в Южной Аравии. Взять Маскат оказалось непросто. Помог, как водится, случай. Ворота в город, подпоив стражу, отворил арабам еврей-торговец, дочь которого обесчестил губернатор. Португальцев «поставили на мечи». Не спасся никто. В одном из отстроенных ими храмов «сарацины», как следует из сочинений португальских историков, открыли таможенный склад; другой превратили то ли в рабочий дворец имама, то ли в его резиденцию.

В середине XVII столетия все земли от Маската до Джульфара (эмират Рас-эль-Хайма, ОАЭ) находились под управлением оманского султана. Даже Бахрейн платил дань Оману. Власть Маската простиралась тогда на все сколько-нибудь крупные города-порты на восточном побережье Африки, от нынешнего Сомали до Занзибара.

Много забавных историй из жизни Омана прошлого связано с именем правителя Сайфа ибн Султана ал-’Арраби ал-’Азди. Гарем этого южноаравийского владыки хронисты описывали как «умопомрачительный». Ни одна женщина во владениях Омана не чувствовала себя защищенной от притязаний «сластолюбца-султана». Единственное, чем дорожил и что обожал этот «аравийский Казанова», были золото, вино и женщины. Гвардия монарха, состоявшая из преданных ему рабов, имела право вторгаться в жилища жителей Омана, когда хотела, и доставлять во дворец любую из понравившихся ему женщин. Долго так продолжаться не могло, и народ «взроптал». Отстранил от власти любвеобильного владыку Омана его кузен, Султан ибн Муршид.

Гавань Маската, по рассказам М. Расченбергера, врача корабля, на котором в Маскт в 1835 г. прибыл Эдмунд Робертс, особый правительственный агент президента США Эндрю Джексона, опоясывала цепь возвышавшихся над ней сторожевых башен. С моря хорошо просматривались дворец султана и располагавшаяся рядом таможня. Надо сказать, что до середины 70-х годов XX столетия таможни в шейхствах, султанатах и эмиратах Прибрежной Аравии обустраивали, как правило, вблизи дворцов правителей. День их начинался с посещения таможен и выслушивания отчетов о доходах за прошедшие сутки. Так вот, жара в тот день, когда в бухте Маската бросило якорь американское судно, стояла, вспоминал М. Расченбергер, невыносимая. Создавалось впечатление, что ты — у раскаленной печи, и дышишь полыхающим из нее жаром.

На следующий день по прибытии Эдмунда Робертса и его свиту пригласили на аудиенцию к султану. Суть миссии посланца президента США сводилась к тому, чтобы вручить правителю Омана подписанный президентом США и ратифицированный сенатом (30.06.1834) Договор о мире и торговле, заключенный Э. Робертсом с султаном двумя годами ранее (21.09.1833 г.), во время его первой экспедиции в Оман. Встреча проходила на открытой веранде дворца. Двадцать человек американской делегации церемониймейстер поименно представил султану. Голову правителя, облаченного в черный парадный халат с широкими рукавами, венчал высокий тюрбан. За поясом красовался кинжал в черных ножнах, богато инкрустированных драгоценными камнями. На мизинце левой руки сверкал огромный рубин, вставленный в массивное серебряное кольцо. Ноги султана, что поразило американцев, были босыми, как и у всех других, присутствовавших на аудиенции, лиц из его ближайшего окружения. При входе в помещение, предназначенное для приема иностранных гостей, снять обувь попросили и американцев. Властелин Маската, возраст которого не превышал 50 лет, отличался, по выражению М. Расченбергера, ясным умом и «манерами отточенными». Появление американцев в Маскате совпало по времени с подготовкой к свадьбе одного из сыновей правителя, «юноши лет 13–15», о чем султан не преминул упомянуть в беседе с гостями. Аудиенция продолжалось недолго. Американцев угощали крепким аравийским кофе с финиками, а перед возвращением на судно показали конюшню султана с «29 жеребцами чистой арабской породы».

В городе, по словам М. Расченбергера, проживали в то время многочисленные общины купцов-персов и ростовщиков-индусов из касты банйан. Последние выделялись на улицах тем, что на головах они носили высокие красные тюрбаны. Им принадлежала и единственная тогда на всем побережье Омана страховая компания (61). Местные арабы расхаживали по городу хорошо вооруженными: кинжалами (ханджарами) и ружьями, мечами и щитами. Оружие являлось неотъемлемым атрибутом костюма оманского мужчины.

Большое впечатление, судя по всему, произвели на американцев рынки Маската. Особенно те из них, что торговали ювелирными изделиями, парфюмерией и сладостями. В Маскате гости из далекой Америки впервые в жизни полакомились халвой.

Обратил внимание М. Расченбергер и на то, что при колодцах с пресной водой, принадлежавших султану, денно и нощно дежурили «рабы-водовозы, с мулами». За пользование этими колодцами жители платили специальный налог, чаще всего финиками и просом. Воду на суда, бросавшие якорь в бухте Маската, доставляли на верблюдах, в огромных кожаных бурдюках, и все из тех же «колодцев султана».

По договору, заключенному Эдмундом Робертсом с правителем Омана, американцы получили право на торговлю в его землях, в том числе в доминионах в Африке, «всеми видами своих товаров». Предметами их вывоза из владений султана в Южной Аравии были финики, кофе, ювелирные изделия и лошади чистой арабской породы.

В зону влияния Маската на восточном побережье Африки (по состоянию на 1835 г.) входили Софала, Момбаса, Малинди, Могадишо и Брава, а также острова Занзибар, Пемба и Сокотра. Города- порты Могадишо и Браву заложило, к слову, племя умм аз-зади, мигрировавшее в Африку с Бахрейна. Впоследствии там укрепились оманцы. Первые их торговые коммуны появились в Могадишо и Со- фале. Специализировались на коммерческих операциях с золотом. Со временем, обосновавшись в крупных городах-портах вдоль африканского побережья Индийского океана, оманцы взяли в свои руки всю торговлю в этом обширном крае. Под контроль Маската перешли Занзибар и Мадагаскар.

Представляется, что о договоре, заключенном между США и султаном Маската, следует рассказать более обстоятельно, так как документ этот хорошо отражает те нормы и принципы торговли, которых придерживались в XIX столетии правители княжеств Южной Аравии в отношениях с крупными мировыми державами. Во вступительной статье договора фиксировалось положение о «вечном мире». Отмечалось, что граждане США получали «свободу доступа в порты султаната с товарами любой категории», равно как и «свободу их продажи или обмена». При этом им предоставлялось право беспрепятственного въезда во владения султана и выезда из них; гарантировалось невмешательство в вопросы, связанные с установлением цен на реализуемые ими товары. Отдельно оговаривалось положение о том, что на Занзибаре «огнестрельные ружья, порох и дробь» американцы могли продавать только представителям местной власти, в то время как во всех других землях султаната, включая Маскат, — свободно, без каких-либо ограничений (ст. 2 договора).

Подчеркивалось, что торговым судам США, приходящим в порты Маската и подвластных ему земель, надлежало выплачивать «единую и все включающую в себя таможенную пошлину», в размере «5 % от стоимости выгруженного на берег груза». Если же американское судно заходило в любой из портов султана в целях ремонта или пополнения запасов продовольствия и воды, то в этом случае никаких сборов и пошлин не предусматривалось (ст. 3).

Выделялось положение о том, что США в торговле с Оманом подпадали под категорию стран наибольшего благоприятствования, то есть тех, кого «привечали особо», как тогда говорили. Притом как с точки зрения ведения торговли, так и в плане уплаты таможенных пошлин (ст. 4).