Аракчеев: Свидетельства современников
Шрифт:
Н. Г. Сигунов [654]
Черты из жизни графа Аракчеева
Приехав в Петербург по смерти Екатерины, Император Павел тотчас же вытребовал к себе из Гатчины полковника Аракчеева. Аракчеев, получив приказание, немедленно прискакал в Петербург, как был, в одном мундире, не взявши с собою решительно никаких вещей и даже теплой одежды. При Екатерине офицеры Гатчинского отряда никогда не допускались в Зимний дворец, и потому, не зная расположения комнат, Аракчеев насилу отыскал Императора. Павел принял его очень милостиво, тотчас же произвел в генералы и назначил комендантом; Наследник же престола, Александр Павлович, назначен петербургским военным генерал-губернатором. Павел поставил их рядом, соединил их руки и сказал: «Будьте друзьями и помогайте мне». С этого момента началась дружба Аракчеева с будущим Императором. Не имея при себе даже перемены белья, Аракчеев на следующий день обратился к своему новому другу и объяснил ему неудобство своего положения. Александр прислал ему собственную рубашку, которую Аракчеев сохранил во всю свою жизнь, и чрез 38 лет был в ней похоронен согласно его завещанию. По смерти Александра I она лежала на столе в бывшем кабинете Императора, в грузинском доме графа Аракчеева, в сафьянном футляре, и золотая тисненая надпись сообщала о дне, в которой она была подарена графу, и завещание Аракчеева: быть в ней похороненным.
654
Вельяминов Иван Александрович (1771–1839) управлял гражданской частью на Кавказе в бытность Ермолова командиром Кавказского корпуса, с 1818 г. генерал-майор и начальник его штаба; генерал-лейтенант (1838). Ср.: «Нужнейшего
Вскоре по восшествии на престол Император Павел пожаловал Аракчееву и Архарову [655] по 2500 душ крестьян с тем, чтобы они сами выбрали себе поместья. Несколько времени спустя Император спросил Аракчеева: где он выбирает себе имение? Аракчеев ответил, что он очень благодаря Императору за его милости и примет именно там, где ему угодно будет назначить. Павел отвечал, что он говорит вздор, и прибавил: Впрочем, Архаров выбрал Грузино, а он промаху не даст; возьми ты себе Грузино, а он пусть поищет в другом месте». В том же 1796 году Аракчеев вступил во владением Грузином.
655
Архаров Николай Петрович (1740–1814) — генерал от инфантерии (1796), с ноября 1796 г. петербургский генерал-губернатор; получил от императора имение Рассказово в Тамбовской губернии, куда и уехал в июне 1797 г., попав в опалу. Рассказ о выборе Архаровым Грузина малодостоверен. Из описания высочайшей грамоты следует, что 2 тысячи душ были пожалованы А. 4 декабря 1796 г., а Грузинская вотчина — 12 декабря (см.: PC. 1891. № 8. С. 404–40S; свидетельство А. И. Макшеева, в!880-х гг. унаследовавшего часть родового имения А. в Бежецком уезде и некоторые фамильные реликвии и документы).
Будучи восемью годами старше Александра I и притом телосложения и здоровья слабого, Аракчеев никак не думал пережить его, и потому в духовном завещании отказал все свое состояние Государю. После 1825 года он собирался изменить завещание и наследником своим хотел назначить Павла Васильевича Ильина, отец которого был самым искренним его другом [656] . В 1821 году Аракчеев выручил из большой беды Павла Васильевича, командовавшего тогда 1-ю гвардейскою батарейною ротою Его Императорского Высочества. В Гатчине во время похода из Петербурга в Вильну рота эта взбунтовалась. Я не знаю причины этого бунта; знаю только, что при усмирении его Ильин засек розгами до смерти фельдфебеля. Император Александр смотрел очень неблагосклонно на это дело, но Аракчеев сказал Государю: «Я нахожу, что Ильин не виноват; на его месте я поступил бы точно таким же образом». После того Ильин должен был только выйти в отставку.
656
Ильин Василий Федорович (1769–1821) — выпускник Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса, в котором преподавал после окончания (до 1806); в 1813 г. командовал артиллерией резервной армии, в 1818 г. управлял Московским артиллерийским депо, в 1820 г. в чине генерал-майора состоял председателем Экономического комитета военных поселений. По слухам, А. «так любил Ильина, что, не имея детей, хотел сделать его своим наследником, но это не состоялось <…>. Должно быть, оттого, что Ильин умер прежде, Аракчеев и переменил свое намерение и не заблагорассудил оставить детям Ильина того, что он думал передать ему самому как самому близкому своему приятелю» (Рассказы бабушки… собранные ее внуком Д. Д. Благово. Л., 1989. С. 211; см., однако, письмо А. к Ильину от 30 марта 1821 г. с выговором за неудовлетворительное исполнение служебных обязанностей — Дубровин. С. 296). В 1818 г. А. рекомендовал сына Ильина, Павла, тогда поручика гвардейской артиллерии, А. П. Ермолову; в 1829 г. Ильин-младший служил в Петербурге в чине коллежского советника и исполнял поручения, связанные с сооружением памятника Александру 1 в Грузине (письма А. к нему см.: ИВ. 1904. № 9. С. 868–876).
Задумав назначить Ильина своим наследником, Аракчеев пригласил его поселиться в Грузине, где Ильин и жил в течение двух лет между 1825 и 1830 годами.
Тяготясь, по-видимому, этой жизнию, Ильин просил Аракчеева отпустить его для поступления на государственную службу. Аракчеев согласился, и Ильин был сделан управляющим кронштадтскою таможнею. В Кронштадте он женился на девице Павловой и вместе с женою приезжал несколько раз в Грузино. В последний раз они были в феврале 1834 года, менее чем за два месяца до смерти Аракчеева. При отъезде Аракчеев провожал их до Чудова, где все они остановились в моем доме. 28 февраля на прощанье Аракчеев сказал Ильину: «Дай Бог, чтобы наше дело увенчалось успехом». Затем около 10 апреля Аракчеев заболел и 21-го умер от водяной в груди, не успев привести в исполнение свою мысль. Ильин потом сильно претендовал на меня за то, что я не известил его о болезни Аракчеева.
В разговорах со мною Аракчеев иногда упоминал, что он желал бы продать Грузино. Он думал устроить продажу его в казну чрез друга своего, графа Канкрина, и собирался писать к нему об этом. Я однажды спросил у Аракчеева: во сколько же он ценит Грузино? На это он отвечал, что не отдаст его дешевле, как за 10 000 000 рублей. После продажи Грузина он хотел жить за границей. Аракчеев никогда не предполагал, чтобы Император Николай сделал из его имущества употребление, увековечившее его имя в потомстве. Если бы он мог этого ожидать, то, я убежден, никогда бы не подумал изменять свое завещание.
Новгородский кадетский корпус был основан по подписке дворян Новгородской и Тверской губерний. Аракчеев пожертвовал 300 000 рублей, на проценты с которых должны были постоянно содержаться 12 воспитанников. Государь приказал именоваться им Аракчеевскими и носить на погонах буквы «Г.А.» [657] . Открытие корпуса последовало в марте 1834 года в присутствии Великого князя Михаила Павловича; сначала ожидали даже приезда Государя, но потом он был отменен. Аракчеев не считал удобным уклониться от участия в этой церемонии открытия, но проездом чрез Чудово говорил мне, что ему ужасно не хочется ехать. Он приехал в Новгород за день до открытия корпуса и ночевал в Новгороде; следующую ночь он провел в Бронницах в 9 верстах от корпуса, куда приехал только утром в самый день его открытия После церемонии он тотчас же отправился обратно, причем в Чудове опять заезжал ко мне и был в ужасно дурном расположении духа. Чрез месяц после этого он умер. Деньги, вырученные от продажи его движимого имущества, вместе с оставшимися после его смерти деньгами, составили капитал в 21/2 м(иллиона) рублей. Наследником всего имения, согласно завещанию, был царствовавший Император Николай, пожертвовавший все это в пользу Новгородского корпуса с тем, чтобы он именовался корпусом графа Аракчеева, имя которого, в случае преобразования корпуса в какое-либо иное заведение, должно быть перенесено и на это заведение.
657
Погоны кадетам полагались «темно-зеленые, с красною выпушкою и с желтою высечкою Г. А.» — т. е. «Граф Аракчеев» (Карпов П. П. Исторический очерк Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса. СПб., 1884. С. 40).
Русский воин, упомянутый в описании памятника Александру Благословенному в Грузине [658] , подле которого стоит щит с гербом и девизом подданного слуги, есть не кто иной, как сам Аракчеев. Бронзовых крестов, подобных надетому на русского воина, роздано народу было 3000 [659] . Для дам было 40 позолоченных крестов. Кроме того, три креста были золотые, украшенные брильянтами. Один из них был подарен архиерею, освящавшему памятник, другой протоиерею Грузинского собора — Малиновскому [660] , третий же, в футляре, был положен в кабинете Императора Александра, возле его рубашки, с золотою тисненою надписью, сообщавшею о том, что он будет принадлежать жене владельца Грузина, которая должна надевать этот крест ежегодно 29 июня, 30 августа и 30 ноября [661] . Стол, на котором лежали рубашка и крест, был очень замечателен. Он имел в длину
аршина три, в ширину полтора и разделен был на два квадратные ящика под стеклянною крышею, открывавшеюся кверху. На этой-то стеклянной крыше и лежали крест и рубашка, ящики же заключали в себе письма Императора Александра к Аракчееву и важнейшие документы, относящиеся к его царствованию. Бумаги эти, уложенные очень плотно, занимали в вышину вершков шесть. Говорили, что Аракчеев во время своего путешествия по смерти Александра напечатал за границей часть этих бумаг, на что на него были недовольны в России. Впрочем, от самого графа я ничего не слыхал об этом предмете. Он говорил мне только, что сохраняет даже все письма, полученные им в течение всей его жизни от кого бы то ни было, но где они лежали, я не знаю. Он мне показывал однажды печатный экземпляр приказа, данного после взятия Парижа, которым он и Барклай де Толли производятся в фельдмаршалы. Остальные экземпляры этого приказа были тогда же уничтожены. По смерти Аракчеева все его бумаги забрал с собою граф Клейнмихель, Аракчеев предполагал при памятнике устроить дом для инвалидов, но не успел исполнить этого намерения.658
Находясь в 1826 г. за границей, А. списался с кн. Г. И. Гагариным, русским посланником в Риме, и по его рекомендации поручил работу над задуманным им памятником Александру I С. И. Гальбергу, пенсионеру Академии художеств. Фигуры композиции были отлиты в 1832 г. В. П. Якимовым, привезены в Грузино по Волхову и там установлены на гранитном пьедестале (переписку А. с разными лицами по поводу сооружения памятника см.: Новгородский сборник. 1865. Вып. 1. Отд. II. С. 37–73). К открытию монумента, состоявшемуся 19 ноября 1833 г., была выпущена брошюра «Описание памятника в селе Грузине, в Бозе почивающему покойному Императору Александру Благословенному» (СПб., 1833).
659
К 19 ноября 1833 г. было изготовлено множество памятных крестов, лично врученных или разосланных многим знакомым А. (о вручении таких знаков Д. А. Державиной и А. Н. Оленину см.: Державин Г. Р. Сочинения. СПб., 1883. Т. 9. С. 329; PC. 1875. № 10. С. 291).
660
Малиновский Алексей Федорович (ум. 1857; не путать с историком А. Ф. Малиновским!) — сын Федора Малиновского (благочинного протоиерея Андреевского собора в Грузине и первого историка аракчеевского поместья), выпускник Новгородской духовной семинарии. Видимо, вскоре после перевода Н. С. Ильинского в Боровичи был определен в настоятели Грузинского храма; с 1834 г. до кончины законоучитель Новгородского кадетского корпуса.
661
Дни тезоименитства Павла I, Александра I и храмовый праздник Грузина — день апостола Андрея Первозванного.
Когда после Тильзитского мира гвардия вернулась из похода, то особенно плохи были лошади в лейб-гвардии уланском полку. Командир его, Чаликов [662] , был очень любим Константином Павловичем. Великий князь выхлопотал у Государя единовременную выдачу 100 тысяч рублей на улучшение лошадей и прочего в полку. Аракчеев, бывший тогда военным министром, представил Государю, что финансы наши и без того расстроены, выдача же денег одному только полку будет несправедливостью относительно других, и Государь отменил эту выдачу. Великий князь Константин Павлович, узнавши об этом, ужасно рассердился и тотчас же бросился к Аракчееву. Аракчеев увидел его подъезжающим из окна и, понявши, в чем дело, вышел из дому с заднего крыльца и поехал во дворец. Великий князь поехал вдогонку и, настигнув Аракчеева во дворце, побранил его. Аракчеев в слезах бросился к Государю с жалобою на Великого князя и просил уволить его от занятий делами. Насилу Государю удалось уговорить Аракчеева остаться военным министром, и чтобы дать ему хоть некоторое удовлетворение, Ростовский пехотный полк был назван полком графа Аракчеева. Этот случай рассказан мне бывшим адъютантом Аракчеева, Петром Яковлевичем Перреном [663] . Аракчеев сам вообще никогда не рассказывал про свои неприятности или неудачи.
662
Чаликов Антон Степанович (1754–1821) — генерал-майор (1807). в 1807–1817 гг. командир Уланского полка. (В этом полку под руководством Чаликова служил Ф. В. Булгарин, который передавал любимую присказку своего командира: «Фронтеры-понтеры, Чаликова — генерал майором». Вероятно, производство в генералы сильно его впечатлило — Константин Дегтярев)
663
Перрен Петр Яковлевич (1782–1837) — выпускник Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса (1803, с чином подпоручика); служил в лейб-гвардии артиллерийском батальоне (в 1810 г. поручик), с 1806 по 1812 г. адъютант А; генерал-лейтенант (1825), член Совета военно-учебных заведений (1834–1837).
Рассказы крестьян и солдат об Аракчееве
1. Рассказы бывших военных поселян о графе Аракчееве [664]
Когда была убита кастелянша Аракчеева, то тело ее было погребено в Грузине и на памятнике сделана надпись: «Здесь покоится прах Анастасии». Но нашелся такой человек, который, чтобы рассердить графа, внизу под этой надписью на бумаге написал:
Здесь покоится прах Анастасии и Аракчеева к себе зовет для благости России [665] .
664
«Рассказы бывших военных поселян об графе Аракчееве» печатаются по: PC. 1887. № 8. С. 421–422 (запись П. П. Романовича в начале 1880-х гг.).
665
В одном из альбомов первой трети XIX в. (ОР РГБ. Ф. 244 (Собрание рукописей П. П. Шибанова). № 256. Л. 188 об.) после списка сатиры Рылеева «К временщику» находится «Епитафия Шумской», обращенная к А.: «Здесь прах лежит убитой Настасий, // Ложись и ты туда для щастия России».
Каким колдуном ни был граф, но никак не мог отыскать проказника.
Графский повар говорил, что он тайком от графа нюхал табак, а граф ему запрещал.
Вот однажды Аракчеев, чтобы уличить повара, ощупал в кармане у него табакерку и спросил: «Что это такое?» Заставил вытащить и потом велел ему эту табакерку положить на пол и самому разбить ее молотком, чтобы он не осмеливался больше нюхать. Повар по своей привычке не утерпел и обзавелся новой табакеркой, но скоро граф заставил его и эту разбить. Тогда повар стал носить табак то в бумажке, то в платке. Видит граф, что ему не отучить повара нюхать табак; купил ему в подарок дорогую серебряную табакерку, а потом и сам нередко вместе с поваром нюхал из этой же табакерки.
2. Рассказ новгородского старожила [666]
У Аракчеева, в его Новгородских военных поселениях, был один штаб-офицер, которому, как почти всем тогдашним офицерам, донельзя противна была вся эта неустанная, ежечасная деятельность по так называемому муштрованию несчастных тамошних крестьян, превращаемых в каких-то кукол наподобие потсдамских, лудвигсбургских и иных немецких воинов. Штаб-офицер этот имел в своем ведении целый поселенный участок и должен был с утра до ночи заниматься всяческою чистотою от рубашки крестьянина до паутины по углам его избы, от канав и изгородей до измерения угла при подъеме ноги на учебных смотрах. Что делать? Как ни противно, а служба! Ею дорожили в старину больше нынешнего. Затаенную злобу на эти беспощадные порядки штаб-офицер выразил иронически. В домашнем хозяйстве своем он развел множество индеек и устроил им большие клетки с ящиками снаружи для корму. Долговременным упражнением довел он индеек до того, что, как только клетка отворялась, индейки чинно и стройно выходили из нее, в предводительстве зобастого петуха, и поочередно становились одна за другою у ящиков, вытягивали шеи и оставались неподвижны до тех пор, пока штаб-, офицер гнусливым аракчеевским голосом не произносил слов: «Здорово, ребята!» Тогда только петух бормотал обычные свои звуки с трясением красного зоба, а вместе с ним все индейки стройно и в один миг оборачивались и принимались клевать пищу. Это повторялось ежедневно утром и вечером, и фронтовые шаги и обороты птичьи доведены были до высокого совершенства. Крестьяне-солдаты об этом знали и, конечно, про себя выражали сочувствие затее чудака, своего начальника. Слух о ней, разумеется, дошел до самого Аракчеева, сего грозного Силы Андреевича. «Быть беде!» — думает штаб-офицер.
666
«Рассказ новгородского старожила» печатается по: РА. 1889. № 8. С. 562–563 (здесь опубликован с редакторским заглавием «Пернатый батальон»).