Арбалетчики князя Всеслава

— Фетишист! А она, между прочим, суеверная религиозная мракобеска! А ещё — закоренелая рабовладелица! Ведь подкладывала же она под тебя свою рабыню? Подкладывала, я знаю! Салтычиха она малолетняя, вот она кто! — вообще-то Салтычиха была по совсем другой специализации, но буду я ещё доказывать чего-то этой…

— Зато КАКУЮ рабыню! — я снова дурашливо закатываю глазки. На самом деле Алтея, хоть и недурна, но самой Велии ну никак не затмевает, но Юлька-то ведь её не видела, гы-гы!

— Ну конечно, девчонка из знатной и богатой семьи! Приданое, связи, карьера! Завидная невеста!

— Ага! И КАКАЯ! — на самом деле в древних языческих социумах за невесту выкуп платить полагается — вроде мусульманского калыма. Так что в смысле приданого тут, как и у мусульман, чаще всего где-то то на то и выходит. Карьера — ну, Велия ведь не вполне законная, и суперкарьеру мужу едва ли обеспечит, но об этом Юльке уж точно знать никчему. Слишком длинный язык…

— И вообще, Макс, ну тебя в задницу! Затрахал ты уже! — вот он, великолепнейший образчик обезьяньей… тьфу, женской логики — оказывается, это я её затрахал, гы-гы, — В Гадесе твоя капризная и расфуфыренная малолетка, а ты тут, в этой дыре!

— Ага, в Гадесе, — и я опять предвкушающе закатываю глазки, отчего Юлька возмущённо фыркает и оставляет меня наконец-то в покое. То, что их не взяли в Кордубу, они с Наташкой простили нам лишь тогда, когда услыхали о наших не самых безопасных приключениях в пути и на месте. А Гадес — он ведь куда круче Кордубы. Это всё равно, что Орехово-Зуево какое-нибудь с Москвой сравнивать… ну и не садист ли я после этого, гы-гы?!

И поделом ей, потому как — нехрен! В смысле — нехрен мне на больную мозоль наступать. Увы, тут Юлька права — я тут, а акселераточка моя в Гадесе. Серьёзный фактор, со счёта не сбросишь. Не зря ведь мамаша ейная, упорно тёщей моей становиться не желающая, в последний день жлобствовать не стала и попрощаться нам дала. Даже — и спасибо ей за это огромное — наедине нас тогда ненадолго оставила. Очень ненадолго, дабы внука нежеланного я ей сделать не успел, но уж наобнимались и нацеловались мы с девчонкой всласть. Типа, пусть уж помилуются напоследок. Ну, насчёт «напоследок» — это мы ещё очень даже будем посмотреть! Зря, что ли, все наши иберийские камрады Велию давно уже «моей» кличут, не говоря уж о наших? Но если наши полушутя, то «сипаи» — полувсерьёз, а кое-кто и просто всерьёз, без всяких «полу», а ведь им это дело виднее, надо полагать. И зря, что ли, на моём мизинце вот это бронзовое колечко? Это в нашу современную насквозь атеистическую эпоху древний обычай выродился в банальную символику, а в этом мире все насквозь «религиозные мракобесы», ежели по Юльке. В этом мире и это колечко, и та монетка на ниточке — вовсе не пустые символы, а своего рода магические амулеты, призванные охранять и оберегать то, на что настроены. Для того и пролежали вместе целую ночь в храме соответствующей по специльности богини, как бишь её там… Религиозный эгрегор — великая сила.

А ещё великая сила — вера. Вот почему, например, даже у сильного паранормала тот же телекинез почти никогда перед глазами у зевак не получается? А очень просто. Когда никто не наблюдает, а сам ты от современного атеистического эгрегора, как и от всех прочих, отрешён — твоей веры хватает, поскольку ничего ей при этом не противостоит. А вот когда ты пытаешься продемонстрировать эффект зевакам, то твоей вере в то, что ты это можешь, противопоставлена ихняя вера в то, что это невозможно — для человека по крайней мере. Да еще и эгрегором атеистическим усиленная, а эгрегор этот через означенных наблюдателей как раз на тебя в тот момент и нацелен. И неважно даже, посрамить тебя желают эти наблюдатели или — напротив, искренне желают тебе успеха. Абсолютно без разницы. Вера — она глубже и эмоций, и желаний. И что в результате? Правильно — пшик! Сумма векторов, в данном случае направленных противоположно. Но в этом мире — иначе. Верит «почтенная» Криула в то, что околдовал я её дочурку, или просто в раздражении ляпнула — это тонкости. А «толстость» в том, что в саму возможность подобного она верит безоговорочно. И сама её дочурка верит в такую возможность безоговорочно — вот, даже и задачу эту сама же мне и облегчила — прекрасно зная и понимая, что делает. И весь окружающий нас античный социум верит в такую возможность безоговорочно, и это прописано в тутошнем эгрегоре. И получается — правильно, такая же сумма векторов, только на сей раз сонаправленных — со всеми вытекающими. Никакой мистики, голая физика. Квантовая физика, кстати, давно уже «эффект наблюдателя» признаёт. Может, в этом мире и телекинезить полегче окажется? Не пробовал, а надо бы попробовать — облегчающий ходьбу эффект «частичной невесомости» тут работает прекрасно. Обязательно попробую и телекинез — как-нибудь позже. Сейчас — увы, пока не до того…

Надо работать — и деньги зарабатывать, и оснащаться. За прошедшие с нашего возвращения две недели Нирул уже выплавил с десяток слитков чёрной бронзы и пару слитков — «нечёрной», но тоже вполне себе бериллиевой. По той же самой технологии выплавлялась, по той же и термообрабатывалась, это я парню строго велел, только «заклинания» я ради конспирации читал другие. Для первого раза, требующего особой торжественности — как-никак, «жертвуем» богам на сей раз весьма дешёвые камешки, и требовалось убедительно объяснить им, что искренность жертвы важнее — я зачитал «Манифест барона Врангеля» — один из стихотворных перлов Демьяна Бедного, который, как известно, был «мужик вредный». Мы-то, в отличие от поколения моих родителей, в школе его уже не проходили, но в интернете он мне попался и весьма понравился, так что вызубрил я его с удовольствием. Когда знаешь в общих чертах, каким НА САМОМ ДЕЛЕ был пресловутый Чёрный барон, то и перл «дюже вредного мужика» воспринимается совсем иначе. Наше поколение, кто интересовался, знало — оттого и убрали его из нашей школьной программы…

Часы с полёманний пружина, Есть власть советский такова. Какой рабочий от машина Имеет умный голова? Какой мужик, разлючний с поле, Валляйт не будет турьяка? У них мозги с таким мозоля, Как их мозолистый рука!

«Ассистировавший» мне в тот день Серёга ржал, как сивый мерин, что и требовалось для должного задабривания нашего великого божества Авося. Потом я, естественно, упростил процедуру, зачитывая при обходе плавильни «Однажды осенью…» — доводилось слыхать? Нет? И чему вас только в школе учили, гы-гы! Ладно, тогда слухайте сюды:

Однажды осенью, обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнажённую Ольгу. «Ольга, отдайся! Озолочу, особняк отгрохаю!» Ольга отдалась. «Отче, отдавай обещанное!» «Отойди, окаянная! Обоссу — околеешь!» Ольга, обидевшись, откусила отцу Онуфрию окаянный отросток.

Володя-то учился в правильной школе, и прикол этот знал. Но в обстановке магического священнодействия и юмор получался дополнительный, так что и в этом случае свою долю священного веселья Авось получил сполна.

Испытания первого слитка после термообработки показали его полное соответствие по свойствам «настоящей» чёрной бронзе, что привело начальника рудника в неописуемый восторг. Он уже мысленно нарисовал себе картину маслом, как мы с ним скупаем втихаря простенькие дешёвые бериллы, стоящие сущие гроши по сравнению с аквамаринами, а все ценные самоцветы захомячиваем. По правде говоря, была у меня сперва такая мысля — поди хреново! Разве трудно вместо отсутствующей в обычных бериллах примеси железа добавить в порошок обычной железной окалины из кузницы?

Но подумав, я решил сию «бизнес-идею» попридержать при себе. Во-первых, я не собирался торчать здесь всю жизнь, а с уходом отсюда неизбежно терял свою долю в этом прекрасном «левом» бизнесе. Какие расклады будут на новом месте, я не знал, так почему бы не прихомячить ценную идею про запас? Запас — он ведь карман не тянет. А во-вторых, бериллиевая бронза — прекрасный пружинный материал. Самые ответственные пружины — в часах, например — делаются в нашем мире из неё, а более дешёвая пружинная сталь используется в менее ответственных целях. Но здесь с хорошей пружинной сталью напряжёнка, и пружинной бронзе достойной альтернативы не наблюдается. А значит — её цена не должна быть заоблачной.

Без железной присадки слиток «нечёрной» бронзы чернеть, естественно, не пожелал, и начальник рудника, конечно, был изрядно этим разочарован. Кто ж примет по настоящей цене «ненастоящий» товар? Зато коммерческий интерес к моим экспериментам он потерял полностью и дал мне на них полный «карт-бланш» — при условии, конечно, что не остановится и производство «настоящей» чёрной бронзы. Цена меди, не говоря уж о древесном угле, была настолько пустяковой по сравнению с ценой аквамаринов, что за некоторый её перерасход никто с него особо не спросит. Ясно же, что наш будущий мастер пока ещё молод и неопытен, и не всё у него пока получается, так что некоторые дополнительные затраты на его обучение неизбежны. В результате у нас накапливалась постепенно и пружинная бронза для моих задумок.

А задумал я очередное перевооружение. Ну, не во всём — применительно к арбалетам это была, скорее, модернизация. Бронзовые дуги вместо ясеневых должны были сделать наше основное оружие легче и компактнее, а пружины под спусковыми рычагами — удобнее и безопаснее в обращении. А вот полной смене подлежало наше холодное клинковое оружие.

Сложнее всего было переупрямить Нирула, который, будучи сыном маститого оружейника, «знал совершенно точно», каким должен быть самый лучший меч. Из самых лучших побуждений парень стремился «предостеречь» меня от «ошибок», дабы мой новый меч был «как у людей». Собственно, с традиционной колокольни он был совершенно прав. Проверенный временем турдетанский меч, унаследованный от древнего Тартесса, был действительно хорош по понятиям этого мира.