Арбалетчики в Вест-Индии

Получивший деньги лузитан откланялся, Миликон велел дружиннику у входа пригласить всех собравшихся на совет вождей, и мы приступили к собственно военному совету, ради которого и собрались в Дахау. И не в самом городке, не во дворце вождя, а в лагере, в большой штабной палатке, что должно было символизировать чисто военно-походный характер мероприятия. Как будущий царёк, Миликон уже заранее приучал подвластных вождей к повиновению и должному этикету, и во дворце это соблюдалось строго, но на войне не до церемоний, там вообще товарищество требуется реальное, а не показушное, и вожжи формальной субординации во многом отпускать приходится. Нельзя злить тупой начальственной спесью тех людей, которым сражаться и рисковать жизнью за тебя в скором времени предстоит. Вот Миликон и нашёл выход, придав военному совету походный характер, при котором субординация сглаживается и демократичнее становится, сохраняя рациональную суть дисциплины, даже усиливая её, но отбрасывая за ненадобностью идиотскую обезьянью показуху. Молодец, соображает! И вожди его подвластные, если не совсем уж дурачьё, а такие обычно в вожди не выдвигаются, то заметят, выводы сделают и сами со своими людьми таким же манером держаться теперь будут. Ведь предстоит нешуточная война!

— Итак, через пару недель конии дадут мне повод объявить мобилизацию, — начал наш верховный главнокомандующий, — Это даст мне в дополнение к моим пяти сотням настоящих бойцов ещё три с небольшим тысячи ополченцев.

— Больше, досточтимый, — поправил его один из его подручных вождей.

— Я считаю только обученных, — пояснил Миликон, — Ещё пару тысяч свежих новобранцев, конечно, тоже поставим в задние ряды строя, но толку от них…

— Обучатся уже в деле, — заметил другой вождь, — А пока будут обслуживать основной боевой состав и разгрузят его для отдыха между боями.

— Тоже не пустяк! — прокомментировал Володя, — Один лузитанский головорез стоит трёх наших ополченцев, и в первые дни так оно и будет. Но их будет мало, все они будут задействованы, и сменить их будет некому. За пару недель они устанут так, что их можно будет брать голыми руками. Ну, основную массу. Небольшие-то группы, конечно, укроются в горных пещерах и примутся партизанить, но с ними уже справятся наши профессионалы…

— До этого ещё дожить надо, — буркнул верховный, — Конии проводят свои манёвры, жгут наши ложные деревни, мы начинаем мобилизацию ополчения, а лузитаны тем временем обходят наши укрепления с востока. Кстати, на тот край надо бы хорошие силы выделить — вдруг Ликут ошибся, и эти разбойники не пойдут дальше к Кордубе, а сразу же повернут на нас? Я ведь — официально — о них ничего не знаю и заранее двинуть туда войска не могу — нет законных оснований.

— Туда выдвинемся мы, — предложил Фабриций, — У нас шесть сотен хорошо обученных наёмников и три сотни недавно набранных. Остановить не остановим — тысяч пятнадцать их там точно будет, не меньше, но задержим на какое-то время на перевалах.

— Это хорошо, — одобрил вождь, — Хотя бы денёк там продержитесь — я к вам в помощь свои пять сотен пришлю, а ещё через день из Онобы помощь подойдёт.

— Тогда выдвинемся сразу под видом учений и наши сборно-разборные форты на перевалах поставим, — решил наш представитель Тарквиниев, — Первую атаку отобьём, а гибнуть в настоящем штурме им и самим не в кураж. Скорее всего, обойти надумают, так что ты своих лучше сразу на наш открытый фланг направляй, да и людей из Онобы туда же.

— Не только из Онобы — туда уже и из ближайших городков низовий Бетиса подмога подтянется. Я ведь всех тамошних вождей заранее предупрежу, и они будут наготове…

При этих словах Миликона мы с Фабрицием переглянулись и ухмыльнулись. Вожди низовий Бетиса были УЖЕ наготове, поскольку посланцы Тарквиниев успели у них побывать и обо всём договориться.

— Но это на крайний случай, — продолжил демонстрацию своего стратегического гения верховный, — Скорее всего, лузитаны проведут разведку, наткнутся на вашу оборону и пойдут дальше в обход, где их не ждут. А это — уже и в самом деле ближе к Кордубе…

— Наши рудники прикроет Ликут, когда «захватит» их первым, так что за них мы можем не беспокоиться, — проговорил мне вполголоса Фабриций, — Всех наших людей оттуда Ремд стянет к себе и тоже сформирует сильный отряд…

— Тордул с ним будет? — наш самый первый командир, под рукой которого мы начинали свою службу у Тарквиниев рядовыми стрелками-арбалетчиками за шекель в день, оставил о себе наилучшие впечатления, и вояка он опытнейший, матёрый волчара, едва ли хуже ганнибаловских ветеранов, которые у нас с некоторых пор весьма ценятся.

— Будет, но не с ним, — хитро ухмыльнулось начальство, — На него у нас особые планы, — сказано это было столь таинственным тоном, что мне стала очевидна вся бесполезность дальнейших расспросов. Не то, чтоб Тарквинии так уж любили держать своих людей в неведении, на фоне которого ярче видна осведомлённость начальства, не их это стиль, хвала богам, но вот эффектные сюрпризы преподносить они любят. И похоже на то, что мне как раз такого рода сюрприз и приготовлен. Очень похоже, что встретимся мы с бывшим командиром в предстоящих переделках, и поработать нам с ним наверняка предстоит плотно и плодотворно, как и встарь…

— Пока лузитаны будут разведывать обстановку и обходить нас дальше, пока пополнение от своих северных соплеменников и от веттонов примут, пока разберутся и договорятся меж собой, кто у них главным будет — это ещё пара недель пройдёт, — вещал прописные истины Миликон.

Лузитаны — они такие. Соподчинение между их вождями если и существует, то больше в теории, чем на реальной практике. Даже если и подчиняется один другому, то весьма своеобразно, творя всё, что собственной левой ноге захотелось. Ну, я утрирую, конечно — и с другими вождями, и с собственными людьми им при этом считаться приходится. Всякое новое решение у них новых согласований и договорённостей требует, и как они ухитряются при этом вообще хоть какие-то совместные действия предпринимать — одним богам, наверное, известно. Вириат ихний как раз на этом прежде всего и погорит. Точнее — погорел бы, если бы мы предоставили Лузитанию её реальной исторической судьбе. Ведь как в реальной истории было? Только он римлян расколошматит, только мирные переговоры с ними проведёт, только о мире договорится — так его башибузуки тут же буянить почнут, новых набегов, побед и добычи требуя. Не на самих римлян, так на союзников ихних, под римской защитой находящихся. А откажешь им, так они самовольно набег устроят, и хрен ли это тогда за мир? Римляне таких вещей не понимают, с ними если заключил договор — изволь соблюдать, и не гребёт, способен ли ты его соблюсти. Если неспособен — нахрена тогда договаривался и обещал? Считаются эти люди твоими — изволь отвечать за их самодеятельность, раз в узде их держать не умеешь. Вот и нарушаеться будет мир всякий раз с лузитанской стороны, иной раз и против воли Вириата, а в ответе — он. Договор о дружбе и союзе с ним заключили? Царём лузитанским признали? Ну так и чего тогда за хрень происходит, спрашивается? А он — реально не может 'подданных' своих обуздать, даже если бы и захотел! Царь у лузитан — одно название! Вот из-за этой полной недоговороспособности лузитанских вождей и завоёвывали римляне их страну в реальной истории — саму по себе и на хрен им не нужную, но уж очень беспокойную и доставляющую постоянную головную боль. Сколько ж терпеть-то это безобразие можно? Сама же эта нищая Лузитания, даже уже замирённая, и при Цезаре будет давать сущий мизер по сравнению с богатой Бетикой, а проблем с ней будет во много раз больше. Драконовские меры придётся принимать Ликуту для наведения порядка в своём будущем царстве! Нам в нашей части страны — тем более…

— Гонца к Назике я отправлю сразу же, как только конии сожгут наши ложные деревни, — продолжал верховный, — И о нашей мобилизации уведомить, и санкцию на ответные действия попросить. Естественно, валить мы всё будем на лузитан. Поскольку об их обходе мы официально ничего не знаем, предупредить пропретора явно о готовящемся вторжении мы не можем. Можем только высказать свои опасения, а уж как он к ним отнесётся — от нас никак не зависит. В любом случае он не сможет поднять свою армию и выступить в поход сразу же. Будем исходить из худшего — лузитаны вторгаются в долину Бетиса в районе Кордубы, и Назика только через несколько дней после этого получает донесение с гонцом от своего префекта. Ещё несколько дней ему понадобятся на сборы, так что даже при самых благоприятных обстоятельствах он не снимется с лагеря раньше, чем через неделю после вторжения…

— Полторы, не меньше, — прокомментировал вполголоса Фабриций, — И это при том, что узнает о вторжении в тот же день — Ремд пошлёт к нему донесение с почтовым голубем. И сам Назика давно уж ждёт сменщика, и солдаты его на зимних квартирах расслабились и ждут смены командования, а все римляне и латиняне — и отправки домой, и союзников окрестных быстро собрать — дело нелёгкое.

Собственно, на этом и строятся все рассчёты лузитанских бандитов. Год у римлян с мартовских календ начинается, а в должность вновь избранные консулы и преторы вступают в мартовские иды, то бишь ближе к середине марта. Да только закавыка в том, что календарь у римлян — ублюдочнее некуда. Я уже высказывался, кажется, по поводу календаря этрусков? Так у римлян как раз он и был, да ещё и нахреновертили они с ним от себя так, что хоть стой, хоть падай. Там раз в два года добавочный месяц вставлялся, чтоб к астрономическому соответствию год вернуть, но в аккурат во Вторую Пуническую они на эти поправки хрен забили, да так к ним пока и не вернулись. Год их календарный без этих поправок уже месяца на три вперёд убежал, если не на все четыре. Реально на дворе то ли самый конец февраля, то ли самое начало марта, а по римскому календарю уже лето. Уже добрая четверть года, как срок преторских полномочий Сципиона Назики истёк, и он уже пропретором числится, пока новый претор не прибыл. А новый уж четверть года, как избран, провинцию по жребию получил и в должность официально вступил, но Средиземному морю насрать на римский календарь, оно штормит не по нему, а по реальному сезонному, по которому весна ещё только начинается. Это мы на транспортной гауле прибыли, которой те шторма не столь страшны, а у Марка Фульвия Нобилиора армия и военный флот — гребной, маломореходный, который только по спокойному морю и можно безопасно провести. В лучшем случае он только к отплытию готовится. И тут масса факторов имеет значение.

Во-первых, Нобилиор — не из сципионовской группировки. Род старинный, влиятельный, но плебейский, с патрициями Корнелиями не в ладах, хоть и не примыкающий прямо к катоновской группировке. Тем не менее, приятного тут мало. Новая метла ведь, как говорится, по новому метёт. А мести он два года будет — как раз с него по Титу Ливию начнётся привычка римского сената продлевать испанским наместникам их империум на второй год. Облегчать жизнь представителю соперничающего клана Сципиону Назике нет ни малейшего резона, и это не добавит ему служебного рвения в преддверии передачи полномочий.