Арбитражный десант

– Может, мы без этого матросика все-таки договорим?
– он с силой потянул Жуковича в коридор.

– Можете, - вальяжно разрешил Лобанов.
– Но только толку не будет. Потому что я его еще обломать могу. Ежели захочу, конечно. А вот ты со своей макияжной куклой навряд ли.

– Да не вернусь я туда! Знаю этих кидал.

– А чтоб не кинули, мы контрактик составим, - матрос провел в воздухе вилкой, будто текст чертал.
– Все пропишем. Но самым первым пунктиком оговорим, что в силу договорчик вступает с момента выплаты подъемных. Сколько там тебе недодали? Пятьдесят? Плюс, стал быть, проценты набежали и - за вредность: утруска организма дорогого стоит. Это у нас... Черт, всегда с арифметикой нелады были. Для верности на полтора умножим и - цифру прописью.

И он опять приложился к стакану, не переставая следить за удивленным Дерясиным.

– Ничего не скажешь, подкованный судовой механик, - не сдержалась, чтоб не съязвить, Ирина.
– Чувствуется большой опыт сутяжничества. - Есть малек, - добродушно подтвердил Дэни.
– Так что скажешь, вице - хренице?

– В банке сейчас как бы не до жиру. Каждый доллар считаем. Но если это твое условие, Олег?

– Условие!
– подтвердил Жукович.
– Да и то я б еще сто раз подумал...

– Хорошо. Завтра же переговорю с Керзоном. Думаю, он согласится.

– С Керзоном?
– заинтересовался Дэни.

– Вам-то что?

– Да просто подумалось: неделя как вернулся. Устал вроде шланговаться, - он с хрустом потянулся, задумчиво огладил небритые щеки.
– Пойду-ка я, пожалуй, тоже к вам на работу.

– Судовым механиком? Так в банке своего флота нет, - снасмешничала Ирина.

– Я без него не согласен, - скороговоркой выпалил Жукович.
– Возьмете его, пойду и я. Это тоже условие.

Дерясин куснул губу:

– И кем желаете? Слесарем-сантехником? Электриком? Чего можете?

– Могу и слесарем, и электриком, - лениво подтвердил морячок.
– А могу и банком командовать. Нам, пролетариям, где бы ни работать, лишь бы не работать. И вот что, мальчик, - он поднялся, шагнул к Дерясину, оказавшись на полголовы ниже, что его совершенно не смутило.
– Ты завтра на утречко пропуск мне закажи. Может, если надумаю, и впрямь подгребу вместе с Олегом. Там и с должностенкой определимся. Помрачнев от этого снисходительного "мальчик", Дерясин сухо кивнул и вместе с Холиной поспешил покинуть негостеприимную квартиру.

В спину им донеслось довольное похохатывание.

– Полный отстой, - процедила Ирина, едва шагнув в лифт.

Андрей лишь сумрачно кивнул. В этом они сошлись. Но что оставалось делать? Кроме Жуковича, никто другой восстановить реестр не сумел бы.

5.

Рублев тихонько зашел в обшитый мореной доской кабинет директора фабрики "Юный коммунар". В противоположном углу он не сразу разглядел затерявшуюся за огромным столом Манану Юзефовну Осипян. В ярком желтом блузоне она напомнила Рублеву махонькую канарейку, забившуюся в угол огромной клетки. Впрочем это была вполне бойкая канарейка. Покусывая неизменный мундштук, она неприязненно вслушивалась в монотонный мужской голос из селектора. Посторонний звук в кабинете насторожил ее, и она приподняла замыленные усталостью глаза. Но, кажется, Рублева не заметила. Невидящий взгляд ее скользнул вдоль стен, затем, не меняя выражения, сквозь вошедшего и, описав круг, остановился на чем-то, лежащем на столе. Увиденное волшебным образом смыло с нее усталое безразличие и вернуло взгляду знакомую задиристость.

– Ты, вот что, не увиливай!
– с кавказским акцентом перебила она бубнящего абонента.
– Передо мной график и будь добр - соблюди!.. И нытьё оставь! Выполни сначала. Мужчина ты или как? Завтра жду в одиннадцать с рапортом о выполнении. А вот к нему уже можешь смело присовокупить докладную на снабженцев. Право ныть, его тоже заслужить надо. Будь!

Азартно бросила трубку. Прищурилась, кажется, только теперь заметив гостя.

– Всегда, как разволнуюсь, так - акцент просыпается, - пожаловалась она, перейдя, к слову, на безупречный русский.
– И откуда? Из своих сорока четырех лет...

– Быть не может!

– Оставьте это! Все мои анкетные данные знаете, - Осипян вытряхнула из мундштука окурок, продула, ввернула новую сигарету и с аппетитом затянулась.
– Так вот тридцать из них в России прожила. И ведь все равно - то и дело выскакивает откуда-то без спросу кавказский говорок. Как кашель.

Она в самом деле зашлась сухим кашлем хронической курильщицы.

– Вам бы курить поменьше, - осторожно посоветовал Рублев.

– Увы! Теперь точно - поменьше осталось. Жизнь потихоньку-потихоньку к закату наклонилась, - она хмыкнула.
– Так что, показали Вам наше хозяйство? Побывали, так сказать, в горниле?

– Да. Спасибо. И в музей ваш знаменитый сводили. Могучее впечатление. Настолько все отлажено. - То-то что отлажено. А цену этой отлаженности понимаете? Годами синхронизировали. А вот разломать - в минуту можно.

– Требуется наша помощь?

– Не приведи Господь!
– шумно испугалась Осипян.
– Здесь мы и без вас расстараемся. Вы нам только не мешайте! Христом прошу. Все, что от вас требуется, - тылы мне гарантировать, пока я работаю. Чтоб знала, что сзади, с черного хода, никто не подберется. А вместо этого сами норовите нож в спину воткнуть. Понимаете о чем я, любезный Иван Васильевич?

Любезности в ее густом голосе как раз не чувствовалось. - Хорошенького Вы о нас мнения, - Рублев натянуто улыбнулся.

– Как раз такого, какого заслуживаете.

– Манана Юзефовна! Что-то вы совсем, погляжу, не в духе, - несмотря на потуги Рублева перевести разговор в легкое, шутливое русло, тон кондитерши становился все более неприязнен.- Я, конечно, понимаю, бывают дни особых дамских настроений. Но все-таки... - Дни дамских настроений закончились еще неделю назад, - во взгляде Осипян мелькнул проблеск лукавства. Ей неожиданно понравилось, что безукоризненно вежливый председатель банковского совета вышел из себя. - Кстати, я для вас здесь не дама, а директор кондитерского холдинга, в котором банку принадлежит контрольный пакет. И, насколько знаю, банк собирается этот пакет спустить, даже не удосужившись поставить меня в известность.

– А чтоб не сдали, вы выкрали из банка реестр дочерних компаний, - в тон ей "выстрелил" Рублев и, не давая опомниться, пристально вгляделся.

– Какой реестр? У вас что, реестр пропал?!
– поразилась Осипян.
– А документы по моему холдингу что, тоже?!

Она выскочила из-за своего командирского стола, ухватила ручкой Рублева за ворот и - потянула к себе.

– Я тэбя спрашиваю!...

– Да нет же. Ваши документы на месте. Хранятся в сейфе, - обескураженный Рублев с трудом высвободил рубаху.

– И на том спасибо, - Осипян, тяжело дыша, опустилась рядом.
– Ох, вы и разгильдяи! Еще хуже, чем думала. Это какой же бардак надо развести, чтоб из-под носа целые базы данных уводили.

Она с любопытством глянула на понурого председателя банковского совета. Подтолкнула вдруг его локтем:

– Слушай, а с чего вы взяли, что это для меня выкрали?

– Старое правило. Ищи интерес.

– Ну, вы даете!
– Осипян, похоже, так удивилась, что не очень и обиделась.
– Напрягите извилины: зачем мне ваш реестр? Сколько у банка дочерних компаний и участий?..Двести, триста?