Ардагаст и Братство Тьмы

Откуда-то сбоку донёсся голос Шишка:

— До края света дошли? Теперь за край пойдём. Дойдём, пёсик? — Волк бодро взлаял, и леший погладил его. — Дойдём! На то мы и росы.

Великий шаман улыбнулся, сошёл с трона-черепа и подсел к костру. Все стали непринуждённо веселы, хотя понимали, что это — лишь передышка между двумя тяжёлыми битвами. Воители поджаривали куски мяса на кончиках акинаков, перешучивались. У костра амазонок звенели гусли Пересвета, звонкие девичьи голоса выводили венедскую песню. А двое любознательных эллинов уже набросились с вопросами на Абариса:

— Скажи, о мудрейший из гипербореев: знал ли ты всех семерых великих мудрецов Эллады? А Креза, их покровителя? Погиб ли он на костре или был спасён Аполлоном?

— Из семи мудрецов пятеро ещё живы были: Фалес, Солон, Хилон-спартанец, Биант из Приены, Клеобул из Линда. А Питтак Митиленский и Периандр, коринфский вождь, уже умерли. Хорошие были люди! Власть, богатство когда имели, когда нет, а жили не для них — для племени, для всех людей. Биант девушек-рабынь у спартанцев выкупил, воспитал и к родным вернул. Питтак в Митилене десять лет вождём был, тираном по-вашему, власть отдал, ещё десять лет прожил, и никого не боялся: все его уважали.

— Но Периандр, коринфский тиран, убил беременную жену, сожительствовал с матерью, велел убить даже своих могильщиков... Или было два Периандра — тиран и мудрец? — спросил Харикл.

— Почему два? Один. Я про него ещё и не то слышал, только всё от знатных. А простые коринфяне мне о нём плохого слова не сказали. И мудрецы тоже. Что про вашего Ардагаста Медведичи говорят? Или Андак с женой?

Хилиарху сразу припомнилось, как подвыпивший Андак, говоря с греками, называл Зореславича не иначе как «тираном» и «венедским ублюдком». А шаман продолжал:

— Периандр щедрый был. Мудрецов принимал, певцов, храмы строил.

— Не за счёт ли ограбленных граждан был он так щедр к вам, мудрецам? — хитро прищурился Харикл.

— У народа он ничего не забирал, только у знатных. Город при нём не беднее, а богаче стал... Это у нас, сииртя, хорошо старейшиной быть: ни простых, ни знатных, весь род заодно. И законов, как Солону, придумывать не надо: все законы предки дали.

— Ну а что же Крез? — спросил Хилиарх. — Он был законный царь, а не тиран.

— Тоже щедрый. Как угощал нас! Мне столько денег дал — до сих пор осталось. Добрый был, справедливый. Только не умный. Думал, деньги всё могут. Золотом так и сыпал. Нет, на хорошие дела. А мы с Анахарсисом его сокровища посмотрели и сказали: «Гляди, здесь всё золото земное, солнечного, такого, как у скифов, совсем нет. Не будет прочным твоё царство. Берегись Солнце-Царя!» Так и случилось. Пришёл Кир, персидский Солнце-Царь, что великое царство создал не золотом и не страхом — справедливостью. И не стало Лидии, царства Креза.

— Одни говорят, Кир держал Креза в чести, другие — сжёг его на костре, — сказал Харикл.

— Разве станет перс святой огонь осквернять трупами! — рассмеялся Абарис. — Это сам Крез хотел сжечь себя вместе с дворцом. А я его спас: вместе с семьёй перенёс из огня прямо на Белый остров. Так он давай самого Светловатого Парня упрекать: «Я ли добро людям не делал, я ли тебе богатые дары не приносил». А бог ему: «Рано тебе сюда, если так думаешь. Неси его, Абарис, обратно. Пусть попробует добро делать без богатства, без власти». Перенёс я Креза назад. Грозу наколдовал, пожар потушил. Увидел Кир, что Солнце лидийского царя любит, и взял его в советники. Много добра Крез потом сделал. Не богатством — мудростью: не зря всё-таки мудрецов принимал.

— А верно ли, что ты учил великого Пифагора? Или правда, что сам Пифагор — это Аполлон Гиперборейский? — продолжал любопытствовать Харикл.

Но тут Ардагаст велел войску строиться для похода, и великий шаман сказал:

— Мы их увидим на Белом острове. И Креза, и Кира, и Пифагора.

Уже совсем стемнело. Ночную тьму рассеивал лишь слабый свет звёзд да пламя огненной арки. К ней и подошли воины Ардагаста. Вышата заклял коней, Зорни — оленей и собак. Теперь животные могли бежать без устали в два раза быстрее. Ардагаст окинул взглядом свою рать, поднял меч:

— Воины Солнца! Вперёд, к Белому острову! Настигнем и покараем тех, кто не достоин носить имя росов! Слава!

«Слава!» — отозвалась венедским кличем вся разноязычная рать. В этот миг всё ясно увидели, как въезжает под арку белый всадник на белом коне, с золотым щитом и сияющим копьём. Ярила по-прежнему вёл свой народ к северной обители своего брата.

Зореславич похлопал своего «небесного» ферганского коня по роскошной золотистой гриве и первым влетел вслед за богом в огненные врата. Следом понеслись конные росы и манжары, за ними — северяне на оленях и собаках. Над ними летел на огромной, сияющей маленьким солнцем птице Абарис. Вихрем промчались они через тундру и, оставив позади Священный остров, понеслись на северо-восток по замерзшему морю.

Теперь вокруг не было ничего, кроме бескрайней ледяной пустыни. Лишь причудливые нагромождения ледяных скал-торосов нарушали её белую гладь. Ни зверей, ни птиц, ни растений, ни камней. Только белая равнина под тёмно-синим куполом неба, усеянным звёздами. И звёзды эти сияли удивительно ярко. Никогда ещё воины Ардагаста не видели, как, обволакивая звёзды, просвечивают гигантские тела двух златорогих олених. Порой они казались двумя горбоносыми лосихами, порой — хвостатыми медведицами. Мимо них, надёжно указывая путь, текла на северо-восток звёздная река Млечного Пути — дорога птиц, дорога душ. Лыжней Светловатого Парня звали её северяне.

Не птицы и не души предков неслись сейчас этим путём, а живые, земные воины. И вёл их не бог с златосияющими волосами, а молодой всадник на ферганском коне, в панцире и помятом шлеме. Но в свете звёзд золотом блестели его волосы, падавшие из-под шлема на плечи, и чеканные ножны меча, и шерсть коня. И шептались северяне: «Сам Светловатый Парень нас ведёт. Вождь росов тоже узколицый. И тоже сиротой на земле вырос — сами росы говорят».

Ещё ярче звёзд светили серебряные рога месяца. И под ними люди ясно видели доброе и лукавое лицо старика с бородкой. Прадед Велес, Хозяин Зверей, пастух небесных стад, смотрел на людей. Вот так же когда-то двигались они на север за стадами оленей, за отступавшим ледником. Только не было у них ни боевых коней, ни доспехов, ни стальных мечей. И не воевали между собой за Правду, потому что не умели ещё жить не по ней.

— Глядите: вот путь великих героев! — нёсся сверху голос Аристея. — Им шёл Персей с головой горгоны, чтобы принести на Белом острове жертву Солнцу. Им бежал за златорогой ланью Геракл, пока не достиг Белого острова. Оттуда он принёс священную оливу и посадил её в Олимпии.

Острый взгляд двух эллинов различал на небе Геракла и Персея, а ещё Андромеду и её родителей — Цефея и Кассиопею.

А чистый снег переливался самоцветами в лунном и звёздном свете, алмазной пылью разлетался из-под конских копыт. И не было вокруг ничего грязного, уродливого, злого.