Ардагаст и его враги

– - Ты хочешь, чтобы гибли мы, армяне? Это к нам, на Восток он теперь пойдет!
– возмущенно сверкнул глазами Мгер.

– - Я избран конунгом маркоманнов, а не армян. Моя страна и так опустошена, - невозмутимо ответил Вангион.

– - Да вы можете весь мир избавить от этого оборотня! Сидон, неужели упустишь такой подвиг?
– горячился армянин.

Но конунг квадов, обычно лихой и отважный, лишь отвел взгляд.

– - Наши земли тоже опустошены. И воины устали.

– - Вы, пришельцы, уйдете, а нам жить с римлянами через реку. Убьем кесаря - новый пойдет мстить за него, - сказал Арнакутай.

– - Что я должен ответить моему императору?
– холодно осведомился Ситалк.

– - Что мы согласны выпустить его войско за выкуп. Пусть заплатит всем четырем племенам, росам тоже, - ответил Вангион.

– - Только пусть не числит нас, росов, среди своих друзей и союзников, - с едкой иронией произнес Ардагаст.

Из полутьмы шатра вдруг выступили фигуры двух конунгов - белокурого и златобородого.

– - Здесь некому вручить солнечный меч, - с горечью и досадой сказал белокурый.
– Твои свевы, Ариовист, еще не поняли, как велик мир и как он мал.

– - Я сам это понял только на небе, - пожал плечами Златобородый.
– Но когда они поймут - погонят римлян до самого Океана.

– - Тогда и мои херуски не отстанут, - уверенно тряхнул буйными кудрями Арминий.
– А сейчас едем в Валгаллу. Подраться сегодня уже не успеем, так хоть вепрятины поедим. Хугин прилетел, сказал: Длиннобородый будет чествовать Маробода с Катуальдой.

– - Слышите? Наши конунги заслужили Валгаллу. Победа, свевы!
– преувеличенно бодро воскликнул Вангион.

Не отозвавшись ни словом, оба великих героя покинули шатер. Следом вышел наружу армянин. Догнав его, Сидон заговорил торопливо и виновато:

– - Прости, герцог Мгер! Будь со мной только бродячая дружина, я бы сейчас пошел с тобой на Восток. Но у меня - племя. И меч Бальдра по-прежнему тяжел для меня.

Князь-маг ничего не ответил. Глядя в небо, он видел, как пробивается сквозь поредевшие облака свет восходящего солнца, как туда, в сторону Асгарда, города Водана, поворачивают своих коней дикие охотники. Приветствуя их, Мгер поднял солнечный меч. Словно молния беззвучно ударила с неба в клинок, и руны вспыхнули золотым пламенем. Душа меча вернулась в него.

Над лесами, горами, замерзшими реками летела на восток дикая охота. Четыре конунга скакали во главе ее и беседовали, словно старые друзья. Те, кто видел их в тот день в небе, верили: в тяжелый час великие герои еще вернутся к своим племенам.

А среди заснеженного леса плакала, прижавшись лбом к холодному стволу бука, главная пророчица свевов. Ее Хейдрих, отважный и непослушный Хейдрих, уже не вернется в этот мир иначе, как жутким волкоголовым призраком. Черная Перхта - не Флинц, она не возвращает жизни даже своим верным слугам. Женщина в белом, с прекрасным и мудрым лицом, Гладила волосы жрицы и тихо говорила:

– - Как же долго ты шла ко мне, девочка Ганна... А ведь я могла вызволить тебя даже со дна Мачехи.

– - Я думала, Перхта одна. И служила вам обеим.

– - Видишь, что из этого вышло? Твой сын умер негодяем, а младшая дочь стала ведьмой и распутницей.

– - Но старшую я уберегла от всей этой мерзости!

– - Главное - убереги саму себя, если уж ты поняла разницу между мной и сестрой. Мы с ней были всегда, еще до начала мира. И каждый смертный сам выбирает между нами.

* * *

Валерий Рубрий не погиб на берегу Сватавы. Несколько дней он отлеживался в шалаше из еловых веток, пока не затянулись раны. Затем вместе с двумя верными легионерами отправился на юг. В Карнунт они добрались, когда весть о гибели Хищного легиона и его легата давно уже разлетелась по Империи. Против ожидания, Домициан принял Рубрия милостиво и направил на Восток - легатом Двенадцатого Молниеносного.

Вскоре был заключен мир с даками. Децебал получил не только изрядную дань, но и искусных ремесленников - оружейников и строителей крепостей. Свое самолюбие Господин и Бог потешил тем, что увенчал короной даков их посла Диега (сам увенчанный потом изрядно посмеялся над этим вместе с Децебалом). Тем временем другие легионы победили хаттов, и Домициан справил, наконец, двойной триумф. Он почти уверил даже себя, что победил также и сарматов (ушли же эти росы к себе на Борисфен!), но за эту "победу" лишь пожертвовал золотой венок Юпитеру Капитолийскому. Потом вдруг взбунтовался наместник Германии Сатурнин. И только усмирив мятеж, Нерон-Домициан смог, наконец, выступить на Восток в поисках достойных себя подвигов. Для начала он решил покарать Армению и ее царя Арташеса-Тиридата, посмевшего отказать Риму в дани.

ЧАСТЬ III. СКОВАННЫЙ ВЕЛИКАН

В крепости Гарни к северу от Арташата [56] собралась на совет высшая знать земли Армянской. Из окон летнего царского дворца были хорошо видны высокие горы, черные обрывы базальтовых скал, зелень садов и виноградников внизу, в долине реки Азат-Гарни, Вольной Гарни, стройные колонны белокаменного храма Михра. Не только каменные стены и неприступные скальные обрывы хранили крепость, но и милость Солнца-Михра, справедливейшего из богов.

56

Арташат (у совр. Еревана) - столица Армении во II в. до н.э.
– II в. н.э.

В позолоченном резном кресле восседал царь Арташес-Тиридат. Его черные, уже запорошенные сединой волосы, увенчивала золотая тиара с изображением Солнца между двух орлов. Зоркий, наблюдательный взгляд привычно скользил по лицам собравшихся. Гордые, величавые князья. Самоцветами и золотом блестят их гривны и браслеты со змеиными и львиными головами, золотыми бляшками усеяны кафтаны. Ордуни, Хоруни и многие другие возводят свой род к Хайку, что привел сюда армян с запада и поразил стрелой ассирийского бога Бела. Арцруни и Груни - к Санасару и Багдасару, убившим своего отца, жестокого царя Ассирии, и бежавшим в Сасунские горы. Вахуни - к самому Вахагну-громовержцу. Куда до них ему, парфянину из рода Аршакидов, брату царя Валарша и дяде нынешнего царя царей...

Однако же на всех парфянские кафтаны и широкие складчатые шаровары. Никто не явился на совет в греческом плаще, тем более, в римской тоге. С тех пор, как легионеры при Нероне разграбили и сожгли Арташат, выказывать любовь ко всему западному стало не принято. За сорок лет он, пришелец, сумел завоевать уважение не только князей, но и простого народа. И сам полюбил эту страну - бедную, каменистую, но такую щедрую к тем, кто не жалеет своего пота и крови. Полюбил ее народ - неунывающий, добрый и мирный, но отважный.

Предки Арташеса были степняками. Не потому ли он сделал своей царицей бесстрашную аланку Сатеник, поймав ее арканом в разгаре битвы? Вот она, рядом с ним - в сарматском кафтане и шароварах, с акинаком у пояса. Нарочно оделась, как для похода, чтобы самим видом своим пристыдить ищущих мира любой ценой. А ведь умеет "дикая степнячка" носить с изяществом и самые дорогие платья. Да, парфяне любят жизнь, не стыдятся роскоши. Но никакие самоцветы, шелка и тонкие вина не разлучат парфянина с верным конем и тугим луком!