Ареальность

– Английский, немецкий, французский. Я вообще много чего знаю, только в данной ситуации мои знания некуда применить. Хотя...

Оксана прищурилась:

– Скажи по английски: Сегодня праздник, я пришел с работы, а еще первый раз за месяц занимался сексом с женой!

– Не веришь?

– Скажи, тогда поверю!

– Пожалуйста, - Максим немного подумал, а затем произнес на чистейшем английском языке.
– Today is a holiday, I came home from work, but also the first time in a month he had sex with his wife!

Оксана высоко подняла брови:

– А на немецком?

– Heute ist ein Feiertag, ich nach Hause kam von der Arbeit, sondern auch das erste Mal in einem Monat hat er mit seiner Frau Sex hatte! По-французски надо?

– Не надо...., - она изумленно покачала головой.
– Почему ты за столько лет мне не говорил ничего?

– Я же только недавно закончил обучение, - Карнакин улыбнулся.
– Это мой новогодний сюрприз!

– Это какая-то фантастика!
– проговорила Оксана, смотря на мужа с широко открытыми глазами.
– Так не бывает просто, Максик! Слушай, так ведь это действительно вариант найти дело поинтереснее... сколько ты изучал эти языки?

– Года два примерно, - Карнакин пожал плечами.
– Я же говорю, что мне не место на базе, но...

– Что «но»? - Оксана отодвинулась так, чтобы видеть его глаза.
– Еще один сюрприз?

– Можно и так сказать, - Карнакин поморщился.
– У нас есть деньги?

– Какие деньги?

– Просто деньги. Мне нужно... я там на работе немного проштрафился... прости.

– Много?

– Сорок тысяч.

– Ого!
– Оксана в ужасе прижала ладонь к щеке.
– За что?

Делать было нечего. Карнакин рассказал ей правду и про злосчастный укроп, и про условие Ашота Вардановича, упомянув при этом, что все произошедшее лишь стечение обстоятельств и этого вообще не должно было быть. Конечно, он вкладывал в эти слова несколько иной смысл, нежели его понимала Оксана, но и без этого она вновь показала себя любящей женой и настоящим другом.

– Денег у нас таких нет, - сказала она, когда Карнакин закончил рассказ.
– Я могу попросить на работе у заведующей отделением тысяч двадцать в долг под зарплату, а вот с остальными деньгами не знаю, что делать. В банк я больше не пойду и тебя не пущу.

– Может быть, попросить у родителей?
– Карнакин был не вполне уверен в том, какие отношения он мог поддерживать с отцом и матерью при данном положении дел, а потому его вопрос прозвучал весьма неуверенно. Впрочем, ответ Оксаны вполне соответствовал ожиданиям:

– Они тебе не дадут!
– она решительно покачала головой.
– Ты забыл — отец вообще с тобой не разговаривает, как ты начал работать на базе? А вот у мамы можно попросить на месяц эту двадцатку, но только если это сделаю я.

– Оксана!

– Да ладно, чего уж там!
– улыбнувшись, она положила пальчик ему на губы.
– Конечно, придется что-нибудь соврать, но что не сделаешь для любимого мужа, который не только пообещал бросить пить, но и стал полиглотом!

– Милая, как же я тебя люблю!
– не находя слов, Карнакин покрыл её тело горячими поцелуями.
– Ты моя спасительница, ты самый надежный и верный друг, ты самая, самая...

– Давай спать, - Оксана посмотрела на часы.

– У меня завтра утром смена, а сейчас уже за полночь.

– Ты завтра работаешь?

– А ты уже забыл?

– Я не хотел этого, а потому забыл, - задав вопрос невпопад, Карнакин, тем не менее, тут же нашелся.
– Давай спать, милая, - он протянул руку к пульту, чтобы выключить телевизор.
– Как же приятно вот так вернуться домой и узнать, что не всё так и плохо.

– Можешь сказать мне на ночь что-нибудь по-французски?
– спросила Оксана, обвивая его всем телом и одновременно закрывая глаза.

– Bonne nuit, mon cher! Faites de beaux r?ves!

– Что это значит?

– Спокойной ночи, дорогая! Сладких снов!

Глава двадцать первая.

Следующим утром, едва проводив Оксану на работу, Максим быстро позавтракал остатками вчерашнего стола и как следует одевшись, вышел на улицу. Ночью ещё подморозило, но небо расчистилось, ветер утих, так что холод более не вызывал какого-либо серьезного дискомфорта. Впрочем, Карнакину сейчас было не до холода: голова его окончательно прояснилась и следующим этапом отрезвления стал полный сумбур в мыслях, упорядочить которые он решил с помощью прогулки, обойдя кругом весь район. Способ нехитрый, но, как известно, весьма надежный и действенный.

Конечно, ситуация, в которой он оказался, была весьма непроста и запутана. Для чего всё это было нужно? Куда делся Силкин? Очередной ли это ход Системы или он где-то допустил ошибку и теперь наказан? Откат в реальность, настолько контрастирующую с предыдущими, это его унижение или способ научит чему-то? А если всё так и останется навсегда, если он оказался по каким-то причинам не нужен Системе?

Вопросов, на которые предстояло ответить, было много. Остановившись возле небольшого торгового павильона, Карнакин заказал себе стаканчик кофе, а затем, прежде чем сделать первый глоток, еще долго стоял у его стены, наслаждаясь горячим ароматом.

– Что нужно сейчас делать?
– думал он, наблюдая, как поднимающаяся над Кузьминским парком заря быстро разгоняет остатки ночной тьмы.
– Блин, это вновь дежавю какое-то! Столько раз думать при переходе в другую реальность об одном и том же, и постоянно этому удивляться. Может, плюнуть на всё и просто принять как есть? Для чего всё это — ответ уже был получен однажды, причем настолько простой и емкий, что и добавить нечего. «Потому что так надо», сказал однажды Силкин, и тут уже не поспоришь. Где он сам? Появится, никуда не денется, а не появится, так и шут с ним. Всё равно всё решает Система и эти пресловутые Они... хм, - Карнакин вдруг улыбнулся, - хорошо так рассуждать, когда становишься директором фирмы или членом правительства Москвы, а тут, когда я вдруг превратился в чернорабочего, да еще и в должника армянской мафии, все эти самоуспокаивающие словеса кажутся глупостью. Я живу, живу-то всё равно по-настоящему, несмотря на АРеальность, и все проблемы — это мои проблемы, а не абстрактного Максимки Карнакина.