Ареальность

В ответ Карнакин улыбнулся:

– Не такое и плохое дело, милая. Ты же знаешь, что мне нравится этим заниматься.

– Да, но это так опасно. Ты уже три раза в этом году был на похоронах своих знакомых.

– Им просто не повезло, - Карнакин доел последний кусок, залпом выпил подостывший чай и решительно встав из-за стола, нежно поцеловал жену.
– Спасибо, милая! Ты днем занимайся своими делами, а за меня не переживай — я если и приеду домой, то найду, что поесть. Хорошо?

– Хорошо, но я до двух уже вернусь в любом случае.

– Ок!

Оставив Оксану разбираться с грязной посудой, Карнакин прошел в комнату, где облачился в деловой костюм. Одевая пиджак он поморщился — на улице было жарко, но выбирать не приходилось — под пиджаком пряталась портупея с двумя кобурами, в каждой из которых помещался боевой «Глок». Он давно сроднился с этим оружием и чувствовал себя неловко в тех случаях, когда приходилось обходиться без него, а после того, как несколько раз пистолеты спасли ему жизнь, наличие двух стволов стало его фирменной меткой, вызывающей опаску и уважение окружающих. Умение стрелять, равно как и знание боевых приёмов, Карнакин получил от Системы, и теперь блестяще этим пользовался, не раз снискав своими действиями признание профессионалов. Чувствуя за собой надежную опору, Максим не стеснялся в выборе средств для достижения нужной цели — его решительной наглости многие небезосновательно побаивались.

Глава двадцать четвертая.

Попрощавшись с женой, Карнакин спустился на улицу, где его уже дожидался черный внедорожник.

– Привет, Саркис!
– сказал он, садясь рядом с водителем.

– Привет, Макс! Тебя шеф прасил пазвонить.

– А почему через тебя просит?

– Не знаю, не хотел наверное тебя от завтрака отрывать.

– Ладно, - Карнакин набрал номер Ашота Вардановича.
– Ашот, доброе утро! Что случилось?

– Максим, привет!
– в трубке послышался взволнованный голос Ашота. Говорил он медленно, с расстановкой, но Карнакин хорошо изучил своего босса.
– Слушай, ты сейчас езжай не ко мне, а в Подмосковье, в Люберцы. На МКАДе, возле поворота на Рязанское шоссе, встретите машину Вазгена и поедете за ним.

– Что за проблема?
– Максим коротко кашлянул и кивнул Саркису.
– Езжай на МКАД.

– Да есть один субъект, который задолжал большим людям много денег. Нас попросили помочь разобраться... дальше не мне тебя учить.

– Кто он?

– Да какой-то крэндель малопонятный. Взял у людей два кило сахара и свалил без оплаты. Давно его искали, и вот вчера, в дивный летний вечер, только нашли.

– А что, у твоих «больших людей» мало тех, кто с ним разберется?

– Макс..., - Ашот как-то замялся, - они могут исполнить, закрыть человека, а с ним надо поговорить для начала. Попросили тебя — репутация-то о-го-го! Конечно, еще есть добры молодцы, но все сейчас при делах, а ты ближе всех.

– Ладно, поговорить так поговорить. Я тебе позвоню, как дела порешаем.

Встретившись в условленным месте с Вазгеном, Карнакин и Саркис последовали за ним. Миновав Люберцы, они свернули на узкую проселочную дорогу и пропылив по ней около десяти минут, остановились на опушке леса, где их уже ждали два внедорожника.

– Это Сашка Угольников, а остальных не знаю, - сказал Карнакин, приглядываясь к людям, выходящим из дверей машин.

– Да какая разница!
– ответил Саркис, заглушая двигатель.
– Сейчас познакомимся!

Открыв дверь, Карнакин ощутил волну горячего воздуха, ворвавшегося в кондиционированную утробу автомобиля и не задерживаясь спрыгнул в пыльную траву, столь контрастировавшую с его начищенными ботинками.

– Египтянин?
– высокий мужчина, видимо, являвшийся главным в ожидавшей их бригаде, приветственно подал Максиму руку, на которой красовались большие золотые часы.

– Да. С кем имею?

– Чистов, Глеб Чистов. Слышали о таком?

– Слышал. Не ожидал, что вы занимаетесь такими делами.

– И то, и другое — продукты!
– Чистов усмехнулся.
– Для людей ведь стараемся, а им важна не только колбаса.

– Понятно. Угольников тоже ваш человек?
– Карнакин указал на своего знакомого, с которым, как и с остальными, поздоровался кивком головы.

– Помогает иногда. Трое его людей, остальные моя охрана.

– А где пациент?
– Карнакин огляделся.
– Доктор прибыл — можно начинать.

– Вон там, к дереву привязан, - Чистов указал на большую березу, растущую на опушке.
– Мы вас в машинах ждали, а этого, чтобы кровью ничего не измазал, там оставили.

– Не вижу там никого, - Карнакин пригляделся к дереву.
– Он с обратной стороны, что ли?

– Да. Вы не видите, а значит и никто другой не увидит. Тут иногда ездят машины и люди шляются, но нас они испугаются и никто не остановится, а вот человека увидеть могут.

– Жарко как!
– Карнакин расстегнул пиджак, обнаружив спрятанное под ним оружие.
– Вы трое, - он указал на людей Чистова, - вы следите за дорогой, а мы пойдем посмотрим на пациента.

Увидеть Силкина, привязанного к дереву в подмосковном лесу, в порванной одежде, с разбитым в кровь лицом, Карнакин ожидал, вероятно, менее всего на свете. Сложно сказать, чего ожидал сам Силкин, но его взгляд, вперившийся в Карнакина, появившегося во главе компании, один вид которой мог испугать кого угодно, был весьма красноречив. Если бы не торчавший во рту кляп, сделанный из какой-то грязной тряпки, он наверняка издал крик, в котором смешивались все овладевшие им в этот момент чувства, но вздувшиеся вены и выпученные глаза тоже говорили о многом.

– Ишь, как извивается!
– сказал Вазген, подходя к Силкину почти вплотную.
– А интэрэсно, когда кокос брал, то а чем думал? Сейчас мы с тобой пагаварим, а патом на четырех машинах отвезем на все четыре стороны. Галава в Бронницах, а жёпа в карьере под Мажайском. Такой вариант нравится? А, красавчик?

– Что он у вас такой молчаливый?
– спросил Карнакин, указывая на кляп.
– Мы поговорить приехали, а он некрасиво отмалчивается.

– Иди вынь, Сашь, - Чистов посмотрел на Угольникова.
– Будет разговор.