Арфеев
Шрифт:
Рома схватил её за запястья и легонько сжал. Настя попыталась отдёрнуть их, но ничего не вышло.
— Эй, мистер Слизняк! Вы что, хотите меня наказать?
— Да такую мало наказать. Тебя проучить надо.
Она пихнула его в грудь, а он завёл ей руку за спину. Целуя друг друга, они начали драться и сами не заметили, как подошли к кровати. Когда Настя упала на спину, а Рома всё ещё чувствовал губами её улыбку, она отпрянула и с серьёзным тоном произнесла:
— Только у меня есть одно условие, Ром.
— Какое?
Серо-голубые глаза ехидно засмеялись, а улыбка всё-таки пробилась на лице.
— Постарайся в этот раз без подливы.
— Ну всё, хана
— Какая красивая козявка у тебя в носу!
Рома лишь закатил глаза и сильнее обнял Настю, прильнувшую к нему. Она положила голову на его грудь и лежала так уже десять минут, ни на секунду не переставая говорить. После секса энергия из неё прямо-таки сочилась, в то время как Рома постоянно засыпал и терял всякий интерес к её заигрываниям. Наверное, бог, создавая мужчину и женщину, решил повеселиться и сделал так, чтобы мужчины после оргазма почти сразу же отрубались, а женщин так и плющило — они хотели ещё, ещё и ещё! Если бы Ромин член мог мгновенно перезаряжаться, Настя бы изнасиловала его, не оставив шансов на пощаду.
— Слушай, а давай попробуем в наполненной ванной! — Её глаза мигом полыхнули, а голова поднялась, озарённая широкой улыбкой. — Точно! Минут через пятнадцать-двадцать, когда ты уже сможешь.
— С ума сошла что ли? Господи, я помню, подростком мечтал о сексе каждый день, но получив тебя, мои яйца научились молиться.
— Эх, ненадолго тебя хватило, старичок. Теперь буду называть тебя «Старый Дед-Пердед». Это Дер-Пердед — скажем сексу «НЕТ»! — Она залилась смехом и, кто бы сомневался, захрюкала. Идеальный момент для шутки про свинюшку, но девушки имеют свойство обижаться, как только начинаешь подкалывать их или как-то шутить. — Ладно, пойду тебе хоть завтрак приготовлю, а то сам ты только пельмени и умеешь варить. Я не пойму: вас, мужиков, вообще готовке не учат? Там же ничего сложного! А вы делаете из этого какой-то магический процесс, в котором разбираются только женщины! И знаешь, что самое поразительное? Вы никогда не…
Рома смотрел на неё, говорящую и машущую руками, и улыбался. Утренний свет мягко ложился на её кожу. Распущенные волосы свободно падали на плечи, стелились по спине, и кончики их касались оголённых грудей. Превосходная фигура Насти сейчас выглядела невероятно эстетично в обрамлении солнечных лучей, когда сама она, выпрямив спину, сидела и что-то рассказывала Роме. Его всегда больше всего привлекал этот чертовски заводящий переход от её плоского живота, сквозь который чуть-чуть проглядывал пресс, к упругой груди, так и шепчущей: «Возьми меня». И он наслаждался этим телом. Наслаждался этой душой и что бы ни говорил, безумно был рад, что она рядом с ним.
— Ты меня вообще слушаешь?
— Да, конечно, говори. Я тебя очень внимательно слушаю.
Но его глаза медленно закрывались, что не укрылось от Насти. Ещё до того, как веки полностью опустились, она запустила руку ему между ног и легонько сжала то, что нашла. Но этого «легонько» хватило, чтобы заставить Рому вскрикнуть и посмотреть на неё как на сумасшедшую.
— Ты больная что ли?! А если б ты что-нибудь отдавила?!
— Ну, как мы уже выяснили, ты не Рома, а Дед-Пердед, а они особо не волнуются о том, что у них там болтается между ног.
Она рванула с кровати, но Рома успел шлёпнуть её по ягодице, мгновенно поднявшись. Настя коротко вскрикнула и, стоя уже на полу, посмотрела на свою попу.
— Если у меня будет синяк, я тебе реально что-нибудь оторву. Ты мне лучше
скажи, красавчик, у тебя яйца есть?— Всегда со мной.
Она старалась оставаться максимально серьёзной, но наружу резко вырвался смешок, а нижняя половина лица расплылась в улыбке.
— Дурак, я имею в виду в холодильнике. Я ж не буду жарить на сковородке твои яйца. Хотя, если тебе понравится, почему бы и нет?
Они ещё раз обменялись парой любезностей, после чего Настя ушла на кухню, а Рома, полностью избавившийся от головной боли, обратно плюхнулся на кровать и закрыл глаза.
Ему не снилась серо-голубая медуза.
Проснулся он оттого, что по его лицу била струйка холодной воды. Вскочив с кровати и в миг открыв глаза, Рома вытер их и увидел перед собой Настю, улыбающуюся во весь рост и с розовой кружкой в руке.
— Я звоню в полицию. Ко мне в дом забралась какая-то чокнутая и пытает меня. Где мой телефон? — Вопрос был риторическим, но как только Рома увидел, как широко раскрылись серо0голубые глаза, он тяжело вздохнул. — Ты брала мой телефон?
Настя попыталась улыбнуться, но вместо этого поджала губы, так что на её лице возникла стыдливая улыбка. И приятный бонус, который к этому всегда прилагается — сдвинутые домиком брови, что должны были вызывать жалость, но прости, детка, не в этот раз.
— Ты брала мой телефон, да?
— Ну…я только посмотрела там…ну, например, что ты кому пишешь. Да блин, пойми, это просто женское любопытство, оно у всех! И тем более у тебя там нет ничего криминального, так что можешь спокойно жить.
— Ну спасибо, моя госпожа. А теперь телефон на место. — Он протянул ей руку ладонью вверх и начал выжидающе смотреть, что Настя просто не могла терпеть.
— Иногда ты меня просто бесишь, — с этими словами она вышла из комнаты и практически тут же вернулась, уже с чёрным прямоугольником в руке. — Ваш заказ готов, сэр. С вас примерное поведение и три подаренных мне до полуночи оргазма.
— Обойдёшься, Рапунцель. Может, после завтрака я подумаю над твоим предложением.
— Тебе вообще благодарным надо быть за то, что я тебе готовлю. Не было б меня, ты бы уже помер с голоду или подавился плохо сваренными пельменями. Боже, как вспомню вкус твоих пельменей, так сразу умереть хочется.
— Ещё ни одна девушка не жаловалась на вкус моих пельменей. — Он игриво улыбнулся и подмигнул ей, услышав, как из её груди вырвался смешок.
Насте снова не удалось сдержать улыбку.
— Ха-ха-ха, как смешно! Как остроумно! И как мне жить с человеком, которому в детстве защемило чувство юмора?
— Спокойно, если не будешь копаться в его телефоне. — Рома забрал его и пошёл на кухню, чувствуя, как сзади по полу ступают босые женские ноги. — А ты яичницу приготовила с беконом?
— С любовью. — Они встали в дверном проёме, смотря друг дружке в глаза.
На ней снова была надета его клетчатая рубашка, и только она. Часть грудей осталась неприкрытой, и как только взгляд соскользнул вниз, в паху вновь разжёгся огонь. Никакого макияжа не было на её лице — не идеальном, но по-своему прекрасном и любимом. Именно такая естественная красота способна покорить мужчину, а искренность, что проглядывала в ямочках на щёчках при улыбке, всегда притягивала и располагала к себе. Настя не скрывала от Ромы ни одну частицу своего тела или души, как и он — от неё. Повисшее молчание нарушило чириканье птичек за окном, и никакого «Трахни меня, Лиза» здесь не было — только любимая женщина рядом и аппетитный аромат завтрака на кухне.