Аргонавты Времени (сборник)

Прошло несколько дней, и Бейли стал узнавать некоторые суда; спустя неделю он уже был в подробностях осведомлен по крайней мере о полудюжине из них. «Лусон», тот самый паровой катер, принадлежавший Фицгиббону, который жил двумя милями выше по течению, суетливо пробегал туда-сюда три или четыре раза в день; его было нетрудно распознать по красно-желтой раскраске и двум матросам явно восточной наружности. Однажды, на потеху Бейли, жилая барка «Пурпурный император» остановилась прямо напротив его окна, и ее обитатели без тени смущения принялись завтракать в самой что ни на есть домашней манере. Затем как-то раз под вечер капитан медленно плывшей баржи затеял ссору с женой, когда судно показалось в левом углу оконного проема, и успел распустить руки прежде, чем оно скрылось из виду справа. Бейли воспринимал все это как даровое развлечение, подкинутое ему судьбой, чтобы скоротать время болезни, и встречал аплодисментами все наиболее занимательные происшествия. Миссис Грин, приносившая ему еду, часто заставала его хлопающим в ладоши и тихо восклицающим: «Бис!» Однако у речных актеров были и другие ангажементы, и на его призывы они не откликались.

– Никогда бы не поверил, что буду так интересоваться вещами, которые ничуть меня не касаются, – признался Бейли Уайлдерспину, который, по-дружески переживая за больного, нередко навещал его и старался утешить разговором. – Я думал, такое праздное времяпровождение свойственно лишь малым детям и старым девам. А оказывается, это просто зависит от обстоятельств. Работать я сейчас не могу, дела пущены на самотек; что толку жаловаться на жизнь и ершиться попусту? Так что я лежу и забавляюсь происходящим на реке, как ребенок забавляется погремушкой. Иногда, конечно, становится скучновато, но чаще бывает наоборот. Уайлдерспин, я отдал бы что угодно за то, чтобы хоть раз увидеть, как переворачивается и идет ко дну лодка… хотя бы одна. Над водой – головы пытающихся спастись вплавь, паровой катер, спешащий на выручку, какой-нибудь малый или двое, которых вытягивают при помощи багра… А вот и катер Фицгиббона! Я вижу, у них как раз появился новый багор, а вон тот маленький темнокожий все еще пребывает в унынии. Сдается мне, Уайлдерспин, он нездоров. Он уже два или три дня такой – сидит себе на корточках и угрюмо размышляет о чем-то, глядя на пенящуюся воду. Это вредно – сидеть вот так все время, уставившись на пену, выбегающую из-под кормы.

Они проводили взглядом маленький паровой катер, который пронесся через залитый солнцем участок реки, на мгновение скрылся за верхушкой акации, а потом и вовсе пропал из виду, исчезнув за темной оконной рамой.

– Во мне развилась удивительная зоркость на детали, – сказал Бейли. – Я сразу приметил новый багор на борту. Тот второй черномазый – забавный малый. Со старым багром он никогда не расхаживал так важно.

– Это малайцы, не так ли? – уточнил Уайлдерспин.

– Не знаю, – ответил Бейли. – Кажется, таких называют ласкарами [54] .

54

Ласкар – матрос-индус либо выходец из другой страны Юго-Восточной Азии.

Тут он принялся рассказывать Уайлдерспину все, что успел узнать о частной жизни обитателей жилой барки «Пурпурный император».

– Чудно, – заметил он. – Эти люди прибыли сюда со всех концов света – из Оксфорда и Виндзора, из Азии и Африки, – собрались на барке и проплывают взад-вперед мимо моего окна с единственной целью развлечь меня. Третьего дня какой-то человек явился из неизвестности, самым что ни на есть великолепным образом завязил весло напротив моего окна, выпустил его из рук, а затем подобрал и опять отбыл в неизвестность. Вероятно, он никогда больше не войдет в мою жизнь. Он прожил на земле лет тридцать или сорок, испытал свои маленькие житейские невзгоды – и все это лишь для того, чтобы три минуты повалять дурака перед моим окном. Удивительно, Уайлдерспин, если вдуматься.

– Да, в самом деле, – отозвался его собеседник.

День или два спустя у Бейли выдалось знаменательное утро. Сказать по правде, ближе к концу происшествие оказалось не менее волнующим, чем любое зрелище, которое он мог бы наблюдать через окно. Впрочем, начнем с начала.

Бейли находился в доме один: экономка отправилась за три мили в город оплатить счета, а у служанки был выходной. Утро началось скучно. Где-то в половине десятого вверх по реке прошло спортивное каноэ, потом в обратную сторону проследовала шлюпка, полная любителей пикников. Но это была только прелюдия. Настоящее действо развернулось около десяти.

Все началось с того, что в отдалении, там, где три тополя подступали к самой излучине реки, затрепыхалось что-то белое.

– Носовой платок, – сказал себе Бейли, увидев это. – Нет. Великовато для платка. Скорее флаг.

Однако неведомый предмет, который вдруг стал подскакивать вверх, явно не был флагом.

– Человек в белом быстро бежит, и притом бежит сюда, – догадался Бейли. – Какая удача! Вот только его белая одежда слишком широка для него.

И тут произошло кое-что неожиданное. Между темными деревьями вдалеке мелькнула какая-то розовая вспышка, а за ней показалось облачко бледно-серого дыма, которое поплыло на восток и вскоре растаяло. Человек в белом подпрыгнул и побежал дальше. А еще через секунду до Бейли донесся звук выстрела.

– Что за черт! – воскликнул он. – Похоже, по нему стреляют!

Он с трудом принял сидячее положение и стал пристально всматриваться. Белая фигура неслась по тропинке через пшеничное поле.

– Будь я проклят, если это не один из черномазых Фицгиббона! – вскричал Бейли. – Интересно, почему он так размахивает рукой, словно что-то пилит на бегу?

Затем на темном фоне деревьев смутно обозначились три другие фигуры.

Внезапно на том берегу реки появился еще один человек – чернобородый мужчина во фланелевой рабочей одежде с красным поясом и широкополой шляпе из серого фетра. Он шел, сильно наклоняясь вперед и свесив спереди руки. Позади него пригибал траву буксирный канат, тянувшийся к лодке, которую он тащил за собой. Человек пристально глядел на белую фигуру, бежавшую через поле. Вдруг он остановился, и по характерным движениям Бейли догадался, что чернобородый перебирает руками канат. Через реку донеслись голоса людей, сидевших в еще скрытой от глаз Бейли лодке.

– Чего ты хочешь, Хэгшот? – спросил кто-то из них.

Человек с красным поясом крикнул в ответ что-то неразборчивое и продолжил тянуть канат, поглядывая через плечо на приближавшуюся белую фигуру. Чуть погодя он спустился к самой реке, и канат, прочертив полосу в камышах, начал ударять по воде в промежутках между рывками.

Затем Бейли увидел нос лодки и буксировочную мачту, а также высокого светловолосого человека, который, стоя во весь рост, пытался рассмотреть, что происходит на берегу. Неожиданно лодка ударилась о камыши, и высокий блондин тотчас исчез, очевидно свалившись в невидимую часть лодки. Послышалось проклятие, сопровождаемое невнятным смехом. Хэгшот не смеялся – он торопливо вскарабкался в лодку, оттолкнул ее от берега, и она сразу пропала из виду.

Но до него все еще доносились голоса, и, судя по их тону, люди в лодке наперебой обсуждали, что им следует предпринять.

Беглец тем временем приближался к берегу. Теперь Бейли отчетливо видел, что это один из малайцев Фицгиббона, и до него начало доходить, что за изогнутый предмет находится у того в руке. Трое преследователей мчались гуськом через поле, и тот, кто бежал впереди, нес что-то, смахивавшее на ружье. От малайца их отделяло две сотни ярдов или чуть больше.

– Клянусь всеми святыми, это охота на человека! – воскликнул Бейли.

Малаец на миг остановился и поглядел направо, вдоль береговой полосы. Потом он сошел с тропинки и, пробиваясь через заросли пшеницы, скрылся в этом направлении. Преследователи устремились за ним, и вскоре их головы и бурно жестикулировавшие руки, видневшиеся над нивой, тоже оказались недоступны взору наблюдателя, сидевшего у окна.

Бейли забылся настолько, что даже выругался.

– Как раз тогда, когда началось самое интересное! – буркнул он с досадой.

И тут воздух прорезал звук, похожий на женский визг. Затем донеслись возгласы, вой, глухой звук удара о балкон снаружи (отчего Бейли подскочил на кушетке), и наконец грянул выстрел.

– Это уже слишком для инвалида! – возмутился Бейли.

Однако на сцене, открывавшейся ему через окно, предстояло разыграться еще многим событиям – очень многим. Малаец появился опять, теперь он бежал вдоль берега вверх по течению реки – бежал не так быстро, как прежде, и больше раскачивался на бегу. В руке у него был зажат страшный крис [55] , которым он угрожал кому-то впереди себя. Лезвие, как заметил Бейли, было тусклым – оно не блестело, как должна блестеть сталь.

55

Крис – кинжал с характерной асимметричной и зачастую волнообразной формой лезвия; получил распространение в Индонезии, на Филиппинах и в Малайзии.