Археолог 2. Заветный ключ
Шрифт:
В полупустом сидячем вагоне мне повезло найти место без соседей. Я сел к окну и поставил рюкзак рядом с собой. Придерживая его рукой, я рассеянно смотрел на промышленный пейзаж, который проплывал за пыльным окном.
«Месяц» – стукнуло вдруг в моей голове.
И в самом деле, сегодня ровно месяц с того дня, как я попал в тысяча девятьсот семидесятый год. А сколько интересного и важного уже случилось!
Пусть и дальше всё идёт именно так. Я точно знаю, что мне суждено прожить долгую и очень интересную жизнь. Самое глупое, что я могу сделать – разменять её на будничную суету и нелепые обиды.
Эта
– Просыпаемся, молодой человек! Просыпаемся, конечная!
Чья-то рука бесцеремонно трясла меня за плечо. Я открыл глаза и увидел проводницу.
– Просыпаемся, конечная! – повторила женщина.
Лицо её было усталым, под глазами залегли синие круги. Неожиданно для себя, я широко улыбнулся проводнице.
– Спасибо!
Она удивлённо посмотрела на меня.
Молодой человек! Да, я молодой! И это великолепно!
Не переставая улыбаться, я вскочил с сиденья, подхватил рюкзак и закинул его за спину. Выскочил на перрон и зажмурился от яркого летнего солнца.
Новгород оказался очень зелёным городом. Парки, скверы, бульвары, свежая зелень тополей и лип, прохладный ветер с широкой реки. Невысокие четырёхэтажные дома не теснились друг к другу, как в центре Ленинграда, а стояли свободно – им хватало места на берегу Волхова.
Я пересёк широкую вокзальную площадь, на которой мирно дремали автобусы и троллейбусы, и окунулся в тень бульвара, густо засаженного высокими деревьями.
Бульвар привёл меня к широкому скверу, за которым виднелось двухэтажное здание кинотеатра. Дальше была гостиница. Я как-то останавливался в ней, когда приезжал в Новгород на археологическую конференцию.
По улице с древним названием Людогоща я обошёл сквер и увидел впереди высокую стену из красного кирпича с полукруглой аркой входа. Это был Новгородский кремль.
Профессора Ясина я собирался искать на территории кремля – именно там, в длинном двухэтажном здании бывших Присутственных мест находилась дирекция Новгородского музея-заповедника.
В кремле шли масштабные реставрационные работы. Тут и там попадались куски территории, отгороженной деревянными и бетонными заборами. Из-за заборов слышался рокот автомобильных двигателей и оглушительная дробь отбойных молотков. То и дело пробегали озабоченные люди в рабочих спецовках, испачканных краской и цементным раствором. Над этой деловитой суетой в синеву летнего неба равнодушно возносилось великолепное пятиглавие Софийского собора.
В дирекции музея меня обрадовали. Раскопки сейчас шли на другом берегу реки, на Ярославовом дворище, возле здания Николо-Дворищенского собора. И профессор Ясин находился именно там.
Разминая натёртые рюкзаком плечи, я спросил, где можно разместиться. Остроносая девушка-администратор равнодушно пожала плечами и поправила очки в пластмассовой оправе.
– Экспедиция живёт в общежитии педагогического института. Это бывший Антониев монастырь.
Девушка махнула рукой куда-то в сторону окна, за которым сквозь зелёную листву поблёскивала на солнце река.
– Но без разрешения вас туда
не поселят.– Далеко это? – спросил я, надеясь хотя бы оставить в общежитии рюкзак.
– Километра три, или четыре.
Девушка снова пожала худыми острыми плечами.
– Можете вернуться к вокзалу и доехать на автобусе.
– Спасибо. А раскоп где?
Девушка нехотя объяснила мне, как пройти к раскопу. Новгород я помнил только в общих чертах – и то таким, каким он станет в девяностых годах. Но название Николо-Дворищенского собора чем-то отозвалось в памяти.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я девушку. – Наверное, пойду на раскоп, а там будет видно.
Девушка ничего не ответила, повернулась и ушла по своим делам. А я снова подхватил осточертевший рюкзак и закинул его за спину. Спина отозвалась болью в натруженных мышцах.
Через Пречистенскую арку я вышел прямо к реке и повернул налево от городского пляжа – туда, где виднелась бетонная плита моста, ведущего на другой берег.
Когда-то главный мост Новгорода находился прямо здесь, перед Пречистенской аркой. Мост называли Великим – он веками связывал разнобережные концы большого города. На этом мосту не раз происходили столкновения новгородцев и даже кровавые побоища, во время которых побеждённых сбрасывали в воду реки, а то и на заметённый снегом речной лёд.
Мост разбомбили во время войны, да так и не собрались восстановить. Построили новый, выше по течению – там, где теперь проходили основные транспортные магистрали.
Со вздохом я вспомнил, что через пятнадцать лет мост всё же восстановят. Его сделают пешеходным, выгнутым крутой красивой аркой над широкой лентой Волхова. И тогда туристы и горожане снова смогут прямо из кремля попасть на торговую сторону, где находился древний княжеский двор – Ярославово дворище.
К тому времени, как я добрался до места раскопок, ноги у меня гудели. По лицу и спине ручьями тёк пот, рубаха под рюкзаком прилипла к телу. Я мечтал только о том, чтобы сбросить с себя одежду и залезть под душ.
Звонкие весёлые голоса слышались у северной стены собора – там, между собором и небольшой Пятницкой церковью располагался широкий пустырь, заросший травой.
А с западной стороны, на широких растрескавшихся ступеньках у входа в собор сидел тощий старик с длинной седой бородой. Старик был одет в грязную монашескую рясу. Тёмные внимательные глаза на худом морщинистом лице смотрели прямо на меня.
– Вам плохо? – спросил я старика. – Может быть, нужна помощь?
Высокая тень собора падала на монаха. Одна половина его лица была в тени, другая – освещена ярким дневным солнцем. Кожа под солнцем казалась коричневой, словно обожжённая глина.
Монах молчал, не отводя от меня спокойного взгляда.
Я пожал плечами, сошёл с дорожки на траву и направился прямо туда, откуда доносились голоса.
***
Июль 1240-го года. Великий Новгород
В низкую дверь спальни постучали.
Жена испуганно взглянула на Александра, прижалась к нему горячим плечом.
Александр успокаивающе погладил супругу по большому животу, выступавшему через сорочку.
– Кто там? – спросил строго, но без раздражения.