Архиепископ Михаил (Мудьюгин) в воспоминаниях и размышлениях. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения архиепископа Михаила (Мудьюгина) 1912-2000

Как ни странно, православное богословие как свидетельство нашло себе в советские богоборческие годы неожиданное применение. По инициативе митрополита Никодима тогда началась традиция богословских собеседований представителей Русской Православной Церкви и инославных церквей, среди которых ведущую роль играли евангелическо-лютеранские и католическая церкви Финляндии и обеих Германий. Архиепископ Михаил оказался задействован в этом важном церковном деле с того момента, как стал ректором академии. Его вклад в развитие богословского диалога чрезвычайно велик, недаром среди делегатов Русской Православной Церкви иностранные богословы выделяли архиепископа Михаила как одного из наиболее глубоко мыслящих. Однако сам владыка Михаил видел в этих собеседованиях совсем иное, нежели лидеры экуменических движений Европы и Америки. Для владыки было важно так выразить православные богословские представления, чтобы они оказались исчерпывающе понятны для инославной стороны, чтобы не нашлось аргументации, которой можно было бы оспорить православную точку зрения. И это отмечали богословы противоположной стороны: при всем исключительно тонком умении вести богословскую дискуссию, владыка Михаил последовательно отстаивал православную позицию, оттачивая ее формулировки до того, пока лютеранские или католические богословы не бывали вынуждены признать ее единственно верной. Конечно, такой замечательный исход бывал далеко не всегда, но окончательное формулирование выводов богословских собеседований часто было невозможно без участия архиепископа Михаила. Православное свидетельство в годы безбожия нашло себе неожиданных благодарных слушателей.

Около полувека архиепископ Михаил был связан с нашей духовной академией. Став преподавателем в далеком 1963 и уйдя на покой в 1999 году, он не оставил ее без своего присутствия до сих пор. Сегодня, когда мы празднуем столетие со дня его рождения, мы должны признать, что посеянные им семена всходят и обещают дать богатый плод. Многое из того, что сделал владыка Михаил для родной ему духовной школы, продолжает жить или, найдя отклик в современности, стало вновь актуально и востребовано. Мы принимаем от него своеобразную эстафету, которую уместнее назвать дальнейшей передачей церковной традиции. Например, сочетание светской учености и церковного делания стало в наши дни не столько пожеланием, сколько требованием времени. Соответствовавший этому критерию архиепископ Михаил заметно опередил свое время. Магистерская диссертация владыки, если оценивать ее в соответствии с применяемыми сегодня требованиями к научным работам, вполне им отвечает, что также делает архиепископа Михаила нашим современником.

Сегодня в работе конференции многие из затронутых в этом докладе тем получат дальнейшее развитие. Важно подчеркнуть, что значение личности архиепископа Михаила (Мудьюгина) в ближайшем будущем получит достойную оценку и позволит извлечь полезный урок из недавней истории, в которую оказалась вплетена судьба замечательного архипастыря.

Архиепископ Михаил как епархиальный архиерей (воспоминания бывшего клирика Вологодской епархии)

Протоиерей Николай Балашов, зам. председателя ОВЦС

Меня просили рассказать о владыке Михаиле как епархиальном архиерее. Не уверен, что для этого избран лучший докладчик. Я могу рассказать только о последних годах служения владыки в качестве епархиального архиерея. К сожалению, только четыре года прослужил я под его началом, с момента рукоположения в Вологодском кафедральном соборе Рождества Богородицы в 1989 году до 1993 года, когда владыка Михаил ушел на покой.

Владыка Михаил был незаурядной смелости архиерей, который очень твердо и, вместе с тем, с необходимой изобретательностью и гибкостью отстаивал интересы Русской Церкви, ее достоинство против всех на нее недружественных посягательств. Как отметил Святейший Патриарх Кирилл в своем приветствии, за время управления епархией владыкой Михаилом не был закрыт ни один храм, несмотря на все давление и все усилия, к этому предпринимавшиеся.

Конечно, я знал владыку в то время, когда такого давления уже не было, когда храмы, наоборот, начали бурно открываться. Мое появление в Вологодской епархии совпало по времени с ростом количества приходов, которое за последние годы правления владыки увеличилось втрое – с 17-ти до 48-ми к тому моменту, когда он кафедру оставлял.

А вот в Астраханской епархии владыке приходилось проявлять и необыкновенное мужество, и изобретательность в планах действий, направленных на сохранение храмов, которым угрожало закрытие.

Владыка Михаил был смелым архиереем и в том отношении, что он рукополагал не раз в священный сан и принимал в клир своей епархии людей неудобных с точки зрения атеистических властей того времени. С этим для него были связаны дополнительные испытания и переживания, но он на них шел.

При этом владыка никогда не занимался ненужной бравадой, он отнюдь не был человеком, который упивался собственной смелостью. Он с большой скорбью воспринимал, когда из-за необдуманных действий некоторых не по разуму верующих и клириков интересы Церкви терпели урон.

Средства для достижения целей владыка Михаил избирал разнообразные. Помню его с особенным, грустным и, вместе с тем, очень решительным выражением лица, когда он направляется к уполномоченному Совета по делам религии по Вологодской области, в «штатском» костюме с галстуком (как в то время полагалось при явке к государственному чиновнику) и с шахматной доской под мышкой. Такие спортивные состязания нередко заканчивались в результате тем, что уполномоченный соглашался, по крайней мере, смотреть сквозь пальцы на принимаемые решения, которые были в интересах Церкви, но не воспринимались советским государством как соответствующие его целям и задачам. Как уж владыка этого достигал – демонстрацией ли интеллектуальной мощи человека Церкви, или, наоборот, искусством играть в поддавки, – мне это доподлинно не известно.

В известном отчете заместителя председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР В. Фурова в ЦК КПСС, написанном в 1976 году, архиепископ Михаил был отнесен к немногочисленной в этом документе категории нелояльных архиереев, которые всячески изыскивают пути, как обойти законодательство о культах. В одном из отчетов уполномоченного Совета по Астраханской области говорится: епископ Михаил дошел до такого немыслимого вольнодумства, что высказывал даже мысли, будто следовало бы изменить Конституцию и предоставить Церкви, наравне с другими общественными организациями, право выдвижения кандидатов в депутаты.

Владыка Михаил был архиерей до мозга костей, с очень высоким представлением о достоинстве архиерейского сана.

На одном из популярных интернет-сайтов я вчера прочел опубликованную к столетию владыки статью под заголовком «Епископ-интеллигент». Я думаю, по формации владыка был, скорее, не столько русский интеллигент, сколько русский барин. Он был настоящий князь Церкви, военачальник воинства Христова. Причем он был таким в любом обличии. Ему не мешала заплатанная ряса, и в поношенном пиджаке с галстуком он выглядел так же величественно, как и в богослужебном облачении.

Владыка Михаил властно управлял епархией. В этом отношении его распоряжения могли быть для кого-то из клира и печальными, болезненными, тяжелыми даже. Но он всегда исходил из интересов Церкви. И всегда стремился обосновать принимаемые им решения. Редкий указ о назначениях и перемещениях по епархии был лишен «обосновательной» части, – даже тогда, когда причины перевода клириков были неудобь сказуемыми в официальном документе. Например, один диакон имел склонность первые годы на новом приходе жить трезво, а потом как-то оставлять этот обычай… Владыка его периодически переводил, а в соответствующем указе писал: «С целью обогащения опытом церковного служения в разнообразных условиях диакон имярек переводится из города N в город M».

Владыка вообще любил свои действия обосновывать словом Божиим. Когда принимаемые им решения прямо вытекали из Священного Писания, это доставляло ему особое удовлетворение. Тогда соответствующие формулировки непременно попадали и в указы, которые он писал или диктовал лично сам, как и многочисленные циркулярные послания духовенству епархии.

Владыка, поскольку сам был в свое время семейным человеком, хорошо понимал людей семейных, относился с большим вниманием к женам духовенства своей епархии, всегда приглашал их на все официальные – пасхальные и прочие – приемы. Владыка имел добрый обычай: в день рукоположения ставленника он непременно приглашал его с супругой к себе домой на обед. Считая очень важными для священнослужителя гармонические отношения в семье и помня о том, что многие из ставленников – это люди, сравнительно недавно вступившие в брак, владыка был категорически против обычая непрерывного служения Божественной литургии новорукоположенным священником в течение сорока дней после его рукоположения. Владыка объяснял, что, по его опыту, такая практика неполезна для мирных и гармоничных отношений в семье молодого пастыря. Это был мудрый подход.