Архипелаг двух морей

Спустя три года после гибели Вагина казак Алексей Марков докладывал тому же полковнику Елчину, что судами идти на острова невозможно, ибо Святое море (Ледовитый океан) покрыто льдом и зимой, и летом, и что он, Марков, в марте 1715 года вышел с отрядом на собаках от устья Яны прямо на север. Шли в одну сторону семеро суток. «Торосы великие, льды давние стамые, холмы великие», но даже с тех холмов никакой земли не видели. Если Марков действительно шел строго на север от устья Яны, то остров Большой Ляховский остался далеко на востоке от маршрута. Прямо по его курсу лежал небольшой остров Столбовой, но до него от берега около трехсот километров, при такой серьезной ледовой обстановке отряд мог не дойти до Столбового или проскочить мимо...

Этим и заканчивается «казачий» этап истории открытия и освоения Новосибирских островов. Его реальный итог - открытие ближайшего к материку острова, впоследствии названного Большим Ляховским. Впрочем, известный историограф и знаток Сибири академик Г. Ф. Миллер в своем трактате о морских полярных путешествиях, изданном в 1758 году, отдает предпочтение докладу А. Маркова, полагая, что казаки М. Вагина придумали про остров в надежде заслужить себе прощение.

Удачи купца Ивана Ляхова

Полярный путешественник Фердинанд Петрович Врангель писал, что острова Большой и Малый Ляховские открыл устьянский якут Этерикан в 1759 или 1760 году.

Полумифический Этерикан - по другим сведениям, два брата с такой фамилией, взявшие с собой на зимовку женщину и из-за нее убившие друг друга (имя Этерикан сохранилось в названиях двух рек на острове Большой Ляховский и пролива между островами), - по времени относится уже к «купеческому» этапу истории освоения островов.

«Купцы Иван Ляхов, Семен и Лев Сыроватские в течение 40 лет сделали важнейшие открытия на Ледовитом море. Три Ляховские острова, Столбовой, Фаддеевский и западный берег острова, названного... Новой Сибирью, обысканы побуждением одной промышленности. Мамонтовая кость и песцы, коими оные изобилуют, вознаграждали все употребленные для сего труды и убытки», - писал М. М. Геденштром, о котором речь впереди.

Иван Ляхов, развернувший промысел мамонтовой кости в северных районах, в частности между устьями Хатанги и Анабара, активно обследовал побережье в поисках новых скоплений бивней. В 1770 году, в марте, находясь у Святого Носа, Ляхов увидел картину, поразившую его воображение: большое стадо диких оленей шло по льду на материк из морской пустыни. Очевидно, где-то там была земля. Без долгих размышлений Ляхов поехал на нартах по их следу. В течение одного дня, проехав примерно семьдесят верст, он достиг острова, а назавтра, еще через двадцать верст, - второго. Следы шли далее на север, неудержимо влекли, и купец снова садится на нарты. Однако вскоре торосы преградили путь. Не будучи подготовленным к длительной поездке, И. Ляхов вынужден был вернуться. Только в 1773 году вместе с якутским купцом И. Протодьяконовым он добрался до южного берега третьего, самого большого, острова.

Предприимчивый купец сумел так «подать» перед властями результаты своих поездок, что удостоился от Екатерины II исключительного права промышлять песца и Мамонтову кость «как на сих островах, так и на тех, которые он впредь откроет», а три острова были официально названы Первым, Вторым и Третьим Ляховскими. Позже за Первым и Вторым исторически закрепились названия Большой и Малый Ляховский, а Третий стал именоваться Котельным. Основанием для последнего послужил сугубо прозаический эпизод: покидая остров, люди Ляхова забыли там медный котел. Парадоксально, но остров, действительно Открытый И. Ляховым, потерял его имя, а Ляховскими именуются острова, честь открытия которых принадлежит Я. Пермякову и М. Вагину.

От «купеческого» этапа осталось мало письменных документов. Писать бумаги было некогда: истощение угодий побуждало к поиску новых, открытия следовали одно за другим. В 1800 году Яков Санников, «передовщик» (старший) артели И. Ляхова, открыл остров Столбовой; в 1805 году он же был первым на острове Фаддеевский; в 1806 году промышленники ( Так до Октябрьской революции называли промысловиков) купца Сыроватского вступили на западный берег Новой Сибири; в 1808 году мещанин Бельков, имевший в устье Лены, «собственное заведение для рыбной ловли», открыл остров Бельковский.

В начале прошлого столетия островов в составе Новосибирского архипелага было... больше, чем сейчас: в 1815 году якут Максим Ляхов, идя по льду с дельты Лены на Котельный и сбившись с пути, к западу от Столбового нашел острова Семеновский и Васильевский, первый длиной не менее пятнадцати километров. Сегодня этих островов нет, они были сложены ископаемым льдом и растаяли, как еще раньше растаяли острова Меркурия и Диомида в проливе Дмитрия Лаптева.

Промышленники, разумеется, не вели научных наблюдений, не занимались составлением даже самых примитивных карт (исключение составляет «Опись» острова Первый Ляховский, выполненная в 1775-1777 годах геодезии учеником Хвойновым, которая, по свидетельству Ф. П. Врангеля, «в главных размерениях острова неверна, а в частных подробностях довольно хороша»). Препятствием в деле изучения островов стало право на монопольное владение ими, позже перешедшее от Ляхова к отцу и сыну Сыроватским. Уже известные нам купец Протодьяконов и мещанин Бельков подали ходатайство о праве вести промысел на острове Котельном. Разгоревшийся конфликт дошел до министра коммерции, который затребовал сведения об островах. Представленные материалы не были сочтены удовлетворительными. Наконец, делом заинтересовался сам государственный канцлер Н. П. Румянцев, и по его инициативе в 1808 году была организована экспедиция под началом коллежского регистратора М. М. Геденштрома.

Матвей Матвеевич Геденштром

«Мне предписано было снимать положение берегов вернейшим образом и сочинять самые приближительные карты, полагая географическую широту и долготу мест по собственным астрономическим наблюдениям, и описывать притом все предметы, относящиеся к естественной истории, и в особенности те, которые могут составить отрасль народной промышленности» - так писал в отчете М. М. Геденштром.

Геденштром не был ни профессиональным путешественником, ни ученым. До приезда в Сибирь он служил чиновником в Ревеле. Получив задание возглавить экспедицию и полагая, что знаний астрономии и математики у него недостаточно, он первым делом выписал из столицы книги по этим дисциплинам. Геденштром восхищался подвигами Ермака и его последователей, их «отчаянной дерзостью, непреодолимым мужеством и непонятной неутомимостью», сам же был, казалось, человеком совсем иного склада - хрупким горожанином, не умевшим даже ездить верхом, что было необычно для дворянина тех лет. И, тем не менее, именно верхом он проделал первую часть своего маршрута, не менее тысячи пятисот километров, от Якутска до Усть-Янска.

Из нашего сегодняшнего обихода ушло словосочетание «покорение Севера». «Покорение» наводит на мысль об агрессии, об оккупации. Сегодня мы говорим «освоение Севера», как бы подразумевая взаимодействие двух равных, дружественных партнеров: человека и природы. Но еще менее ста лет назад писали «покорение», и это было справедливо, так как почти безоружный тогда человек выходил на борьбу с заведомо превосходящими силами Арктики. В конечном счете, покорение, или освоение, Севера, как угодно, сводилось к борьбе против холода, все остальные трудности суть производные от главного.

Так вот, группа Геденштрома двигалась в течение двух с половиной месяцев, в разгар зимы, через районы с самыми низкими на Земле, кроме Антарктиды, температурами. Позже М. М. Геденштром писал: «С грустью и робостью в душе вступает в сию мертвую страну изнеженный европеец: один долг гонит его вперед и невольно возбуждает его мужество. Но скоро привыкает он к новой жизни: человек, сотворенный для всех климатов, легко приучается сносить все ужасы природы, только бы не оставляли его бодрость духа и охота к делу».

В Усть-Янск группа прибыла 5 февраля 1809 года. Здесь встретили Геденштрома враждебно. Якутские князьцы, подстрекаемые промышленниками, старались не дать путешественникам рыбу и нарты. Матвей Матвеевич ездил по тундре вокруг Усть-Янска, заходил в урасы якутов («Ураса, - писал он, - есть строение, у которого основание круглое, а верх острый, строится из бревен, покрывается дерном и имеет вид сахарной головы; посредине очаг»), просил помочь ему. Обходительное обращение, почти ежедневные угощения водкой и табаком - старый, но верный метод!
– постепенно делали свое дело...