Архитектор Гармонии
Шрифт:
– Верно, там был своеобразный абрис.
– Да… что-то было! Это точно, вот те крест! Изображение Чёрта? Сатаны? Никак не вспомню, Сергеич! Ну, не томи, Гамлет ты наш смоктуновский!
– Но, что я так до сих пор и не понял, мои дорогие: смог ли увидеть это нарисованное изображение сам Буратино? А если и увидел, то задумался ли? А остальные кукольные друзья, – они обратили на это внимание? Ведь на тайной двери, как сообщает нам автор, смутно угадывался образ… главного героя, самого Бу-ра-ти-но!
– Ничего себе, Александр Сергеевич?!
– И в чём тут прикол-изюмина?
– Егор Алексеевич, а это, я так думаю, хороший явный намёк на то, что весь путь через «лабиринт»… особый путь к Счастью через «тернии» и «тайный ход» – он был заранее кем-то предопределён!
– Да ну? – съязвил «правдоруб». – Я ж только что тебе об этом самом.
– То есть, Вы хотите сказать Александр Сергеевич, что все испытания на пути к обретению счастья, были уготованы ради Буратино?!
– Ага, Жорик! И для таких, как он! Для тех, кто с деревянной башкой! И всё-таки интересно, а сам Буратино-древесные мозги, он-то понял, дотумкал?
– Егор Алексеевич, Вы же сами невысокого мнения о его умственных способностях! Уверен, что нет! А может это даже и не входило в задачу оформителей интерьера двери? Но есть и другая догадка.
– Профессор, а может быть эта сказка и есть шифр, своего рода сложно представленная подсказка для читателя?
Александр Сергеевич поднялся с койки и прошёлся по палате.
– Вот и я о том же, господин Журналист, – уверенно заключил он.
– Для каких-растаких «читателей», для детишек, что ли?
– Да, друг Егор, детишек… нашего с вами возраста и членов «А.М. Лиги» при этом! – весело отозвался Георгий.
– Или, это самое, автор, как его, Лев Толстой? Короче, может он сказку-то сам для себя писал? Мол, написал, всё сам знаю и понимаю! А вы думайте, гадайте да мозги плющите хорошенько! А всё одно – ни в жиссь вам мою шифровку не одолеть! Так что ль?
– Не Лев, а Алексей! Эх ты, энциклопедист!
– Так вот, писатель Алексей Толстой, обладая обширными знаниями, имел также очень непростой взгляд на историю, философию и политику. Будучи при этом обласкан властью за свою особую творческую манеру подать в нужном свете почти любое историческое событие, опуская при этом неудобные факты. Могу допустить, что Алексей Толстой создал в форме так называемой «сказки» вполне понятную схему того, к чему идёт всё человечество!
– Не может быть, Александр Сергеевич?! Я просто поражён! – воскликнул Ваня, не отрывая взгляда от Профессора.
– Так он, что? Тоже из этих, из «М. Клуба»? – предположил Егорша. – Конкурирующая фирма, так что ль?
– Не вполне уверен. До некоторых вещей люди, обладающие аналитическим умом, способны додуматься и сами, не состоя ни в каких тайных, оккультных сообществах!
– Короче, всё как всегда. «Иззопов» язык? Я верно кумекаю?
– Эзопов, дружище Егор Алексеевич! Скорее всего, Вы правы! Иногда необходимо умерить своё авторское тщеславие, скрыть главные мысли и догадки для того, чтобы произведение вышло в печать. А тот, кто в «теме», тот обязательно всё поймёт! Вспомните произведения «Пётр Первый», «Хождение по мукам», «Гиперболоид инженера
Гарина»! Ну и… «Граф Калиостро», конечно же.– Про Гарина этого – классный фильм! Вот бы нам сейчас такую штуковину, как у инженера, сюда в палату! Я бы тогда им, сукиным детям.!
– Егорша, не шуми! Не отвлекай Профессора! Мы слушаем Вас, Александр Сергеевич, продолжайте!
– А я и не сбиваю, я… конкре… конкретизирую, образно выражаясь!
– Что ж, продолжим наши «сказочные» прения! – бодро произнёс Александр Сергеевич, потирая ладони своих больших костистых рук в предвкушении интересной литературной баталии.
– А нут-ко, Сергеич, напомни, что за «счастье» такое «народное» великое обнаружилось в оконцовке? Чем «сердце успокоилось»?
Театр «S» или храм Мельпомены «Молния»
– Итак, делая прямой вывод из сути повествования, мы можем заключить следующее: пройдя Путь борьбы и страданий, познав тайну «Золотого Ключика», отважные человечки сумели войти в… «Город Солнца», – в город Счастья и Вселенской Любви! И этот город-страна почему-то назывался. «Театр Молния»?! У вас есть свои соображения на этот счёт, господин Журналист? А у вас Егор Алексеевич?
– Я в некоем недоумении, Александр Сергеевич! Как-то странно всё это… страна-театр, какая-то молния…?
– В натуре, а почему Молния? При чём тут гром и молния и прочая гидрометеорология? Не-а, брат профессор, неувязочка получается.
– Что ж, вот давайте и обсудим эту «неувязочку». Как повествует нам классик исторического романа, граф и при всём том ещё и талантливый писатель, Алексей Толстой, кукольные путешественники во времени – актёрский марионеточный состав убого театра имени Карабаса Барабаса, вышли в конце пути на залитое солнцем пространство, где стояло прекрасное величавое здание нового «Храма Мельпомены», – Страны-Театра Будущего, ставшего для наших паломников вполне явным и настоящим!
– Ну, почему всё-таки, Молния? Будущее и Молния, – какая связь? Опасное будущее?
– Во-во! Типа: «не влезай в такое Будущее, – убьёт»?
– Да, по какому-то странному на первый взгляд обстоятельству, коллеги, название театра – «Театр Молния»!? И в подтверждение этого неоднозначного выбора, на стене здания театра красовался символ: классическое стилизованное изображение этого погодного явления… примерно вот так, как на иллюстрации. Глядите сами!
– Нет, шалишь, Сергеич! Это не молния, это стрелка-указатель к сортиру, типа. «Мэ» и «Жо», к тому – что слева!
– Да, и в самом деле, Александр Сергеевич! Это скорее указатель того, где продаются билеты в театр, то есть, направление к кассе.
– Ага! А касса-то совсем в другой стороне обретается!? Нет, тут художник маху дал, попутал явно!
– Кстати, коллеги, а Вы хорошо представляете себе этот знак, знак Молнии? А ну-ка, попробуйте нам его изобразить, Егор Алексеевич, дружище!
– А я чё, художник тебе, что ли? – засмущался Егорша. – Ладно, давай самописку! Так… вот… на, гляди, мучитель! Хоть и кривовато, однако, как-то… эдак.