Архивных сведений не имеется

Смуглый, который получил от Никашкина по зубам, очнувшись, не произнес ни слова, только курил и, как показалось ефрейтору, с любопытством и даже одобрением посматривал в его сторону. Ужинать смуглолицый не стал, видно, болела челюсть, которую он изредка ощупывал крепкими длинными пальцами, при этом его горбоносое лицо кривила сдержанная улыбка.

"Чему радуешься, шустило? – злился про себя Никашкин, сжимая-разжимая пальцы правой руки, которые опухли и ныли. – Дать бы тебе еще разок, чтобы до утра не проснулся…" – и нежно поглаживал приклад автомата, который спас ему жизнь.

Утром после завтрака – у окруженцев, как оказалось, было припасено продуктов на добрых полгода – Алексей решил все же выяснить до конца, что представляют собой эти люди и что они думают дальше делать. Но ничего нового для себя по сравнению со вчерашним вечером он не услышал: попали в окружение, наткнулись на разбомбленный склад, запаслись продуктами и, благо коротышка был местным жителем и хорошо знал болото, решили отсидеться на островке, куда добраться, не зная единственной тропы, было почти невозможно.

Когда же Малахов спросил их о планах на будущее, то невразумительные ответы только подтвердили его подозрения в том, что эти трое вовсе не окруженцы, а дезертиры. Впрочем, категорически утверждать, что это именно так, Алексей не мог – в душу ведь не заглянешь. Но пробираться вместе с линии фронта они отказались наотрез.

– Может, в расход их, а, командир? – спросил Никашкин, когда они уединились. – Гады ведь, нутром чую.

– Сам будешь или помочь? – насмешливо посмотрел на него Алексей. – А если и впрямь они говорят правду? Тогда как?

– Да я что… – смешался ефрейтор. – Ляд с ними…

– То-то… Мало ли что нам не по душе. А они ведь люди.

– Люди бывают разные… – проворчал Никашкин. – Только вот боеприпасы, думаю, им ни к чему. По крайней мере, пока не отойдем подальше. Что-то мне не хочется схлопотать пулю в спину…

– В этом ты прав, – подумав, согласился Малахов. – А теперь пора собираться…

Часть боеприпасов, поддавшись на слезные уговоры коротышки, решили все же оставить только на соседнем островке, на что длиннолицый недобро и угрюмо ухмыльнулся. Провожатого не понадобилось. Оказалось, что тропа, которая выводила из болота, обозначена вешками. Коротышка сам показал начало тропы, и они опять, окунувшись в грязь, побрели к виднеющемуся вдалеке лесу. За плечами у обоих висели туго набитые вещмешки с продуктами, которыми пришлось скрепя сердце поделиться обитателям островка; вместо рваных гимнастерок теперь они были одеты в старые, не раз стираные, но добротные, которые им дал из своих запасов, неожиданно для Никашкина, смуглолицый.

До первого островка добрались быстро, хотя Никашкин все же осторожничал, не доверяя чересчур говорливому и подхалимистому до омерзения коротышке, шел впереди, прощупывая тропу жердью, неторопливо и обстоятельно, каким-то особым чутьем угадывая коварные бездонные ямины.

Отдохнув чуток и оставив обещанные боеприпасы, двинулись дальше. Теперь тропа стала тяжелей, запетляла по болоту причудливо, иногда уводя их в сторону от кратчайшего пути на десятки метров. Глубина грязного месива порой была выше пояса; малейшее отклонение от вешек грозило гибелью – жердь возле тропы не доставала дна; они шли как бы по узкой седловине, по обеим сторонам которой были пропасти.

На следующем островке отдыхали подольше – сил на переход было потрачено много. Заодно решили и пообедать – день стоял солнечный, по-осеннему неяркое светило уже переползло полуденную черту…

– Тихо! – вдруг схватил за руку Алексея ефрейтор.

Прислушались. С той стороны,откуда они пришли, доносились хлюпающие звуки. Сомнений не оставалось: кто-то шел за ними следом. Не сговариваясь, затаились, приготовили оружие.

Минут через двадцать к островку подошел смуглолицый "крестник" Никашкина. Ефрейтор и Алексей переглянулись в недоумении: тот на ходу выдергивал вешки, обозначающие тропу, и зашвыривал их подальше.

– Эй, где вы там? – остановившись шагах в десяти от островка, негромко окликнул их.

– Тебе что нужно? – поднявшись, Никашкин грозно сдвинул свои редкие рыжие брови.

– Начальник нужен, – коротко ответил тот и, сильным движением подтянувшись за ветви кустарника, выскочил на сухое. – А ты злопамятный, ефрейтор. У меня, может, больше причин для обиды имеется, – показал в улыбке крупные белые зубы. – По челюсти будто молотом схлопотал…

– Что-то случилось? – подошел Алексей.

– Пока ничего. Но могло случиться.

– А именно?

– С этого островка вам ходу нет.

– Как нет?

– Очень просто. Дальше тропа вешками не обозначена. Тут бы вам и амба.

– Ты хочешь сказать, что нас направили в западню? – Алексей пристально смотрел в черные жаркие глаза смуглолицего. – Но ведь мы могли возвратиться…

– Сомневаюсь. Меня послали, а если точнее, я сам напросился убрать вешки. Так что мои кореша хотели вас эдак через недельку тепленькими взять для разговора по душам – Сыч на вас большой зуб заимел.

– Сыч? Кто это? – спросил Алексей.

– Ну да, вы ведь не познакомились… Длинный – это Сыч, второй, пузатая гнилушка, толстяк – Фонарь.

– Значит, они не красноармейцы? – начал кое-что соображать Малахов.

– Ворье, – коротко ответил смуглый.

– А ты? Кто ты?

– Тоже… в некоторой степени… – чуть поколебавшись, медленно проговорил смуглолицый. – Тюрьму разбомбили немцы, ну мы и…

– Почему на островке ничего не сказал?

– Я не стукач, гражданин начальник. Да и на кой они вам?

– Зачем ушел от них?

– А дороги у нас разные…

– Где взяли форму и оружие?

– Думаете?.. Нет, тут все чисто. Я не "мокрушник". На складе.

– И куда теперь?

– Если возьмете – с вами. Нет – выведу из болота и разойдемся, как в море корабли.

– Опять за старое?

– Все-то вы знаете, гражданин начальник… – с неожиданно прорвавшейся горечью проговорил смуглолицый. – Могу сказать, не секрет. Если доберусь… к своим, вернусь на нары. Проситься на фронт буду. Слышал, что вроде берут… таких, как я…

– Хорошо. Веди. – Малахов искоса глянул на Никашкина, который при последних словах смуглого посветлел лицом. – Зовут-то как?

– Грант… Извините, – спохватился, – Георгий Фасулаки. Можно Жора, – улыбнулся. – Не обижусь…

Вскоре островок опустел. Какая-то болотная птичка подала голос, но тут же умолкла, словно прислушиваясь к затихающим шагам.

5

"Ахутин Григорий Фомич, 1918 года рождения, уроженец города Саратова, холост, беспартийный, участник Великой Отечественной войны, награжден медалями "За отвагу", "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией", воинское звание сержант. Пенсионер, в районах Крайнего Севера с 1957 года. Проживает по адресу: г. Магадан, ул.Портовая, дом №… До приезда на север жил по адресу: г. Москва, ул. Симоновский Вал, дом №… кв…"