Ариадна обрывает нить

Купание стало у них своеобразным ритуалом, так как они придавались этому занятию каждый вечер, с самой первой «случайной встречи». Сергей давно обратил внимание на эту миниатюрную, немного полненькую, но удивительно подвижную блондинку. Увидев же её в пляжном бикини, он поразился белоснежности, почти прозрачности её кожи и поразительной женственности фигуры.

Глядя на неё, он вдруг пережил странное чувство, как если бы перед ним появилась Апсара, одна из индийских богинь, сошедшая с фасада древнего храма и представшая перед ним. Божественное создание не стеснялось своей совершенной наготы, едва прикрытой бикини, и смело демонстрировала все свои достоинства, выточенные умелым скульптором, знающим толк, в прелестях восточных красавиц.

К огромному удивлению Сергея, Анни весь вечер могла барахтаться в волнах, словно белоснежный утёнок.

– Эх, жалко, что я опять забыла свои жабры, а то уплыла бы в океан навсегда, – говорила она, бултыхаясь на мели.

– Акула, вылезай, а то замёрзнешь? – призывно кричал Щербаков, надеясь выманить её на горячий песок погреться.

Его усилия по её извлечению из океана практически не имели успеха. Чаще всего, он сам оказывался вовлечённым в набегающие волны. Впрочем, это были минуты его истинного блаженства. Заманив Сергея в океан, она подплывала к нему, гребя по-собачьи, окружённая фонтаном брызг и радостно визжа от удовольствия, что она самостоятельно плывёт, пусть и не очень быстро.

Во время проведения подобных тренировочных заплывов Щербаков превращался в финишный спасательный буй. Старательно подгребая к долгожданной и надёжной опоре, Анни не замечала, как этот самый «спасительный остров» потихоньку пятился от неё, незаметно удлиняя дистанцию и прибавляя глубины.

Когда же он погружался в воды океана по грудь, девушка обнаруживала это и впадала в панику, боясь, затонуть, как «Титаник». В такой критический момент, сознательно созданный влюблённым в неё «буем», Анни, совершала невозможное. Она в совершенно новой для неё технике плавания «по-лягушачьи» преодолевала разделяющее их расстояние и обвивала его шею руками.

Господи! Какое это было блаженство! Мягкое, нежное тело Анни прижималось к его груди. Её ноги обхватывали его бедра, а белоснежная, полная грудь, подхваченная снизу купальником, совершала плавные колебания, повинуясь волнам и мягким шагам «буя», которому было весьма сложно стоять на одном месте со столь драгоценной ношей, да ещё борясь с водной стихией.

Впрочем, и сама, спасённая Сергеем, «водоплавающая» не скрывала своего удовольствия от подобного катания на «буе». Время от времени, она делала вид, что боится глубины, прижимаясь к нему так плотно, что у него захватывало дух. Сердце, совершенно бессовестно, даже нагло, начинало барабанить, словно, само хотело прикоснуться к её мягкой, волнующей разум Сергея груди.

Щербакову было стыдно от своих тайных желаний, от чего его щёки начинали пламенеть, а глаза сами закрывались от мысли, что он всем своим телом, каждой его клеточкой ищет, жаждет прикосновения двух сокровенных жемчужин и других божественных мест её тела, которые едва скрывала под собой тончайшая ткань купальника Анни. В такие мгновения, руки Сергея непроизвольно прижимали к себе драгоценную ношу, продлевая миг блаженства и, совершенно теряя контроль над своей скромностью.

Сергей знал, что ради этих счастливейших моментов, дарящих ему радость прикосновения к этой милой, нежной и такой дорогой ему девушки, он готов был лезть в воды океана, биться с пиратами и белой акулой, и даже ползти до океана на пузе, если страшная усталость свалит его с ног. Проще говоря, он был готов на всё, лишь бы встать «буем» на её плавательном пути. Если бы он знал, что сама «водоплавающая» испытывала к нему во многом сходные чувства.

В дополнение ко всему, Щербаков научил Анни «кататься» на волнах и сам не раз пожалел об этом. Если раньше, вдоволь наплававшись, Анни относительно просто и спокойно выбегала на берег, визжа, что она «насквозь промокла» и должна «просушиться на песочке», то теперь, это превратилось в бесконечные попытки «выплеснуться» на песок побережья.

Вся процедура начиналась с захода в воду «по самую шейку». Оттолкнувшись от дна, Анни старательно барахталась на одном месте, растопырив руки и ноги, словно бледная лягушка. Выждав момент, когда, идущий с океана, гребень волны поднимет её на самый верх, словно лепесток ромашки, Анни, сильно взбрыкнув ногами, наскакивала на него, свешивая руки через пенный край гребня. Зацепившись за набегающую волну, она мчалась в пене брызг, а водяной вал послушно нёс свою ношу и аккуратно выплёскивал её на песчаный пляж.

Доехав до желанной суши, девушка вскакивала на ноги и с визгом: «Убегу, убегу, убегу-у-у!…», – пыталась удрать от, затягивающего её назад в океан, потока. Наблюдая за ней, Сергею казалось, что Анни сейчас вспорхнёт, словно бабочка, и вылетит на раскалённый песок, однако, последнее ей удавалось сделать довольно редко.

Несостоявшаяся «капустница» делала два-три взмаха руками-крыльями и превращалась в беспомощного мокрого мышонка, барахтающегося и кувыркающегося в откатывающемся в океан вале воды.

После нескольких неудачных попыток вырваться из цепких объятий океанских волн, девушка жалобно взывала о помощи к, лежащему в тени зонта, Сергею, и он, не без удовольствия, ловил её обессиленное белоснежное тело, подхватывая его на руки и нежно прижимая к груди.

Измученную, побитую о берег и дно, наглотавшуюся воды с песком, но, при этом, вдоволь накупавшуюся Анни, он аккуратно укладывал на покрывало, и ложился с ней рядом, согревая её жаром своего тела. Прижавшись к своему спасителю, девушка долго не могла пошевелить руками и ногами, что давало Сергею возможность рассмотреть её красивое, нежное тело.

Блаженно закрыв глаза, она всем своим существом чувствовала на себе его любящий взгляд и не спешила возвращать себе способность двигаться. В этом «пляжном счастье» проходили один вечер за другим…

Часть XIV

Глава 36

В самом крупном из ангаров исследовательского центра появился огромный металлический диск корпуса будущего космического корабля. Эту форму подсказали всем известные «летающие тарелки», а подтвердил правильность выбора компьютер, который указал ряд достоинств данной конструкции, особенно, с учётом того факта, что звездолёт использует аппараты «Нультон».

Зная точный диаметр диска звездолёта, конструкция которого исключала выход любых частей внешних приборов за пределы абриса корпуса, можно было однажды задать диаметр нуль-тоннеля, не опасаясь его случайного разрушения от соприкосновения с внешними конструкциями или обшивкой космического корабля.

Более того, именно благодаря большим размерам передней поверхности звездолёта, можно было свободно, не теснясь, разместить все шесть аппаратов «Нультон», способных создавать сверхдальние или сверхпрочные нуль-тоннели, используя для этого телескопический принцип, когда один тоннель вложен в другой.

Естественно, что дисковидная форма космического корабля позволяла легко создавать искусственную силу тяжести во время полёта в космическом пространстве. Для этого, достаточно было расположить звездолёт, во время полёта, таким образом, чтобы его вертикальная ось совпадала с направлением движения. В этом случае, нижняя часть диска инерционно определяла пол, позволяя свободно перемещаться по всему звездолёту, как если бы он покоился на Земле.

Особой гордостью Криса Ланца была конструкция зеркала-отражателя для фотонного двигателя над которой пришлось поломать голову и не одну неделю. В конструкторском отделе давали себе отчёт в том, что для более эффективной работы фотонного излучения, создаваемого аннигиляцией гранулы антивещества в потоке выбросов прямоточного термоядерного двигателя, необходимо создать как можно более большое, точнее, длинное отражающее параболическое зеркало.