Аригато (Последняя ставка)

Капитан был бледен, как бумага. Глаза его остекленели. Перед ним лежала гора денег в четырех национальных валютах.

– Прошу вас, капитан, - сказал Фудзикава.

Капитан Хантингтон открыл первую карту. Это был король пик.

– О, кажется, я проиграл, - сказал Фудзикава, - но зато мы, наконец, разрешили наш досадный спор.

Японец открыл карту. Это был бубновый туз.

– Черт побери!
– воскликнул он.
– Вот это да!

– Господин Фудзикава!

– Да, капитан. Прошу извинить, что этим случайным выигрышем я огорчил вас.

– Как насчет того, чтобы удвоить ставку до четырех тысяч фунтов?

– Конечно же, я согласен.

Он перетасовал карты и разложил их на столе рубашкой кверху. Капитан Хантингтон отсчитал банкноты и бросил на стол. Фудзикава кивнул.

– Ваша очередь, - сказал капитан.

Фудзикава открыл четверку пик.

– Чудесно, - сказал он, - это вы легко перебьете.

Капитан открыл двойку червей. Он бесстрастно посмотрел на карту.

– Может быть поднимем до шести тысяч?

Фудзикава заерзал.

– Я не возражаю, но не может ли получиться так, что вы сделаете хуже себе?

– Только если я проиграю, - сказал капитан.

30.

Гэс Шютт через бинокль рассматривал "Така-Мару". Снизу раздался свисток. Японский бригадир грузчиков помахал над головой руками, давая понять, что погрузка закончена. Шютт помахал ему в ответ. Бригадир спрыгнул на палубу лихтера. Грузовая палуба была пуста, словно "Бергквист Лаура" только что сошла со стапелей.

Шютт дал длинный гудок и с нарастающим беспокойством посмотрел на японский сухогруз. "Что же там происходит?" - слышалось в протяжном гудке.

Хуан Франкохогар смешал два фунта вареного картофеля, чашку топленого масла и шесть яиц. Затем с помощью двух ложек сформировал картофельное пюре в виде яиц и обжарил их на топленом масле.

От горы банкнот, что высилась перед капитаном, почти ничего не осталось. Он сидел с отрешенным взглядом, лоб его покрывали капельки пота.

– Мне кажется, я кое-что понял, - сказал Фудзикава, - вы любите проигрывать.

– Что?
– переспросил капитан. Он неотрывно думал о тех двадцати шести, которых убили Бонне и Мак-Генри.

– Вы получаете тайное наслаждение от проигрыша.

– Что, что?

– Вы много играли в своей жизни?

– Слишком много.

– Вы проигрывали?

– Чаще всего.

– Все понятно, - капитан второго ранга Фудзикава сгреб пачки банкнот в чемодан, - Аригато, аригато!

– Что это значит?
– спросил капитан.

– "Аригато" по-японски значит "спасибо". Я благодарю вас.

Капитан бросил на середину стола последние из оставшихся у него банкнот.

– Вы замечательный игрок!
– восхищенно воскликнул Фудзикава.

Лицо капитана исказила горькая усмешка.

– Замечательный? За двадцать лет я проиграл все, что у меня было: жену, карьеру, собственность, честь, и даже своего повара.

Они услышали протяжный гудок с парома.

– А теперь, - сказал капитан, - я проигрываю свою жизнь. Прошу сдать карты, мистер Фудзикава!

Фудзикава разложил карты. Капитан открыл валета треф. Фудзикава открыл бубновую даму.

– Аригато, капитан, - печально сказал он.

Снова раздался протяжный гудок с парома.

– Ваш друг опасается, что вы уплывете с нами и с деньгами.

Капитан Хантингтон не ответил.

– Вы должны уйти с нами, - сказал Фудзикава, - или он вас убьет.

– Сейчас единственный для меня выход, - ответил капитан, - это дать ему такую возможность.

– Капитан Хантингтон, я прошу вас. Если вы не уйдете с нами, то я могу высадить вас на берег в нескольких милях отсюда.

– Благодарю вас. Но это не имеет смысла, - он посмотрел на чемодан, в котором лежал один миллион фунтов, из-за которого Бонне и Мак-Генри убили двадцать шесть человек. Ему стало страшно.

Капитан Хантингтон спустился в вельбот. Двое матросов оттолкнули его. Вельбот двинулся через разделяющие суда сто ярдов штилевого моря.

Шютт через рупор окрикнул его с мостика.

– Я не вижу денег. Где деньги?

Капитан посмотрел на него, задрав голову.

– Где Бонне и Мак-Генри?
– крикнул он.

– Они мертвы, - ответил Шютт, - я убил их.

Капитан почувствовал признательность Гэсу. Он был рад, что Гэс сделал это без него.

– Черт побери! Где деньги?
– крикнул Шютт.

Капитан выключил двигатель.

– Мне очень жаль говорить тебе это, Гэс, - крикнул он, - но, видишь ли, денег нет. Я проиграл их.

– Проиграл?
– Шютт не понял, о чем идет речь. Его компьютеры ничего не говорили об игре.
– Что ты имеешь в виду? Где? Каким образом?

– Какая разница, Гэс. Денег больше нет. Я их все проиграл.

– Миллион фунтов?
– его голос гремел через рупор, словно трубный голос ангела смерти.
– Ты проиграл миллион фунтов?
– до него начало доходить. Ты проиграл мои деньги?

– К сожалению да, Гэс.

Шютт был вне себя. Он отшвырнул рупор и заметался по мостику. Где пулемет? Но это был не военный корабль. Его пистолеты! Он выхватил один из пистолетов и прицелился.

Капитан спокойно поднял руку.

– Не спеши, Гэс!
– крикнул он. Ты заслужил большего, чем просто убить меня.

Шютт насторожился.

– Я проиграл твои деньги и теперь хочу поставить на кон последнее, что у меня осталось, - свою жизнь.

– Какого черта? Что ты имеешь в виду? Что у тебя осталось?

Вельбот был совсем близко от борта.

– Только моя жизнь. И мы на неё сейчас сыграем. Я буду кружить на вельботе вокруг судна, стоя у руля. Если ты сможешь меня убить, ты выиграл. Но если ты не сможешь меня убить за два полных круга, тогда мы квиты более или менее, и я уйду на этой посудине к берегу.

– Скотина!
– заорал Шютт в ярости.
– Грязная скотина!

Он начал беспорядочно стрелять из "Люгера".

Капитан тронул вельбот, описывая свой первый круг вокруг "Бергквист Лауры". Шютт бросился с мостика в солярий и начал стрелять оттуда, на этот раз он уже целился. Когда вельбот скрылся за кормой, он сменил пистолет и снова бросился на крыло мостика, на ходу меняя магазин в первом пистолете.