Аристократ

— Он действительно с обеими этими девушками?

— Очевидно, да. Он начал встречаться с одной из них, и она захватила подругу на их выходные в Ньюпорте. Она оказалась тоже Марией. И в следующее мгновение свидание превратилось в вечеринку на троих.

— Ты уверен, что он не прячет где-то третью Марию? — Я усмехнулась.

— С Зигмундом все возможно.

Мы рассмеялись, и я прищурилась.

— У тебя когда-нибудь был секс втроем?

Глаза Лео распахнулись.

— Это еще откуда взялось?

— На самом деле это продолжение темы, которую мы обсуждали.

— Верно. — Он заколебался. — Да. Был. Один раз.

Ревность пронзила меня, и я вырвала у него свою руку.

— Понятно.

— Я не буду врать, если ты меня о чем-то спросишь. Я всегда буду говорить тебе правду.

Воспользовавшись его обещанием, я задала еще один вопрос с легкой горечью в голосе.

— Тебе понравилось?

— Ты можешь не поверить, но мне понравилось не так сильно, как я ожидал. Слишком много хореографии, заботы о том, чтобы удовлетворить их в равной степени. И я обнаружил, что меня больше тянет к одной девушке, чем к другой. Это было неловко. Тот опыт помог мне понять, что я предпочитаю отдавать все, что у меня есть, одному человеку. — Он провел рукой по моей щеке, изучая мое лицо. — Господи, ты так покраснела. Я тебя расстроил?

— Нет, дело не в этом. — Выдохнула я. — Когда ты упомянул, что уделял больше внимания одной девушке, то, представив тебя в этой ситуации, я немного… Я не знаю. — Я остановилась, прежде чем из меня вырвалось остальное.

Он придвинулся ближе.

— Что немного?

— Это вызвало волнение, наверное. Может, ревность. — Я прикусила нижнюю губу. — Неважно.

Прошло несколько мгновений неловкого молчания.

— Ты возбудилась? — спросил он низким голосом. — Когда представила, как я трахаюсь?

Мои соски затвердели. Боже, это слово прозвучало из его уст.

— Не от мысли о том, что ты с другими девушками… от действия.

— Конечно. Именно это я и имел в виду.

— Мысль о тебе, да.

Он придвинулся ближе.

— Мысль… о нас с тобой…

— Может быть, — призналась я, чувствуя, что с каждой секундой мне становится все жарче.

Он вытер пот со лба.

— Сегодня на улице очень тепло, правда? — Он посмотрел в сторону воды. — Пойдем посидим на лодке. Можем прокатиться, если хочешь. Я никогда не плавал ночью. По словам парня, который сдал мне ее в аренду, на ней должны быть потрясающие фонари.

Я кивнула.

— Звучит неплохо.

— Мы должны взять воду, на случай если ты захочешь пить.

Я последовала за ним в дом. Когда мы вошли на кухню, обе Марии висели на Зиге, он готовил.

— Вы двое поужинаете с нами? — спросил Зиг.

— Нет, мы пойдем на лодку, — сказал Лео, доставая из холодильника две бутылки воды.

— Так поздно? Ты даже днем не можешь управлять этой штукой, Лео.

— Мы не собираемся далеко уходить. Просто отойдем от берега.

— Тогда ладно, — сказал Зиг, повернулся ко мне и подмигнул. — Прощай, Китти.

Китти?

— Я думала, теперь ты зовешь меня Джинджер.

Он указал на мою футболку.

— Привет, Китти? Прощай, Китти. Понятно? А еще… тебе двенадцать лет?

Его подружки захихикали.

— Отвали, — сказал Лео, положив руку мне на поясницу, чтобы вывести меня из дома. — Прости за моего гребаного кузена, — сказал он, когда мы вышли на улицу.

— Вообще-то, я нахожу его забавным. Все в порядке.

— Он становится невыносим, когда злится, как сегодня.

— Из-за чего он злится?

Лео выглядел озадаченным.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что он злится.

Он рассмеялся.

— «Злится» — там, откуда мы родом, означает — пьяный.

— О.

Мы поднялись на лодку, и он включил свет. Но мотор не завел. Мы просто сели на противоположные концы скамейки и покачивались на волнах.

Взгляд Лео упал на мою грудь.

— К черту все, что говорит мой кузен. Ты выглядишь очаровательно в этой футболке.

— Я уверена, что люди иногда смотрят на то, как я одеваюсь, и закатывают глаза. Они даже не догадываются, что я окончила Гарвард и поступила в юридическую школу. Но мне нравятся милые и забавные вещи, которые заставляют меня улыбаться. Так что можете подать на меня в суд.

— Это все — часть того, что делает тебя уникальной. Тебе плевать на мнение окружающих. В то же время ты выглядишь потрясающе, что бы ты ни надела — даже если на твоей футболке изображена мордочка мультяшного котенка, я вижу только красивую женщину под ней. — Его глаза скользнули по мне, прежде чем он посмотрел на воду. — Хочешь прокатиться или…

— Думаю, нам стоит просто посидеть здесь. Я хочу поговорить с тобой, а мы не сможем этого сделать при работающем моторе.

— Хорошо. — Он улыбнулся.

Я опустила взгляд на свою футболку.

— Итак… на самом деле в «Hello Kitty» есть нечто большее, кроме того, что она мне нравится.

— Что именно? Расскажи мне.

— Она напоминает мне о моей маме… до того, как она умерла. — Я посмотрела на звезды. — В торговом центре был магазин «Sanrio». Она брала меня туда и позволяла выбирать безделушки марки «Hello Kitty». Это одно из немногих воспоминаний, связанных с моей мамой. Всякий раз, когда я смотрю на эту кошку, она напоминает мне о том невинном времени в моей жизни. Можно предположить, что это должно расстраивать меня, но почему-то это не так. Она возвращает меня к тем счастливым моментам, когда еще ничего не изменилось.

— Я и не сомневался — в котенке есть глубокий смысл. Когда речь идет о тебе, ничто не бывает поверхностным.

Когда он посмотрел мне в глаза, я набралась смелости.

— Почему ты меня больше не целовал?

Его глаза расширились.

— Ты думаешь, я не хочу тебя поцеловать?

— Не знаю. Кажется, ты намеренно держишь дистанцию. Ты никуда меня не приглашаешь. Я подумала…

— Ты права. Я немного боюсь снова целовать тебя. Потому что в последний раз, когда я это сделал, меня уже не было на этой чертовой Земле. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Та парковка просто перестала существовать. Ты сказала мне, что некоторые вещи запрещены, а я не доверяю себе, что смогу не зайти слишком далеко. — Он вздохнул. — Я хожу по острию ножа, потому что не хочу подтолкнуть тебя к чему-то, о чем ты будешь жалеть.

Единственное, о чем я сейчас жалела, так это о том, что заставила его чувствовать себя так.

— Я сомневаюсь в том, что сказала тебе в своей комнате тогда ночью, — в том, что я установила эти границы. Иногда я говорю о том, что меня беспокоит, прежде чем успеваю обдумать это. Как будто я боюсь, что передумаю, и поэтому стараюсь сказать все быстрее.

— Ты передумала? — спросил он.

— Я не знаю, — прошептала я. — Иногда вещи, которые пугают меня больше всего, — это то, чего я действительно хочу.