Аристократ

Она рухнула на диван и неосознанно схватилась за живот. Ее голос напоминал горестный вой дикого зверя.

— НЕТ! ОН НЕ МОГ УМЕРЕТЬ!!!

Наиль отвел взгляд в сторону. За время войны он уже не раз проходил через это и пережил множество утрат, но это не значит, что он к ним привык. Ему тоже было горько. Особенно после разговора с душой Первого.

Парень мягко направил на девушку свой ментальный дар, аккуратно и незаметно сглаживая ее эмоции.

Через время Роза смогла взять себя в руки.

— Я… как же так… Как такое могло произойти? Что… Что же нам теперь делать?

Ее била крупная дрожь, но после выплеснувшихся эмоций она стала, наоборот, какой-то заторможенной.

— Первый был для меня больше, чем слугой. Он был для меня другом и частью семьи. Поэтому ни о чем не беспокойся. Я не оставлю тебя и ребенка. У вас будет все необходимое.

— Да… Спасибо…

— Не убивайся о нем. Он верил в Крылатого Змея, и я уверен, что Крылатый Змей позаботится о его душе. Он бы не хотел, чтобы ты мучала себя, тебе ведь нужно думать о малыше. Его благополучие — это самое важное.

— Вы правы… Где… Его тело?

— Он уже похоронен на кладбище в Затоне по обычаям церкви Крылатого Змея. Все было проведено достойно.

— Значит, вот так… Еще несколько дней назад он был здесь и выводил меня из себя, а теперь — только могилка в Затоне?

— Если бы я только знал, что затевается, ни за что не отправил бы их без охраны. Роза, ты должна быть сильной. Первый ушел, но в тебе живет его продолжение. Его кровь и плоть.

— Спасибо вам, капитан Шарзер. А леди Иса, она…

— Она в порядке, ее спасли.

— Это хорошо… Значит, умер не зря…

Наиль через кровную клятву уже давно вызвал Третьего. Все же. Он был убийцей и не самым лучшим в утешении. Вскоре из-за приоткрытой двери показалось осунувшееся лицо Третьего.

— Шеф? — тихо позвал он, застав удручающую картину.

— Третий… Это Роза, любимая женщина Первого. Она беременна.

Услышав, как ее представил Наиль, Роза снова разрыдалась.

Третий подошел к девушке и внимательно осмотрел.

— Так это ты та, единственная, которая задела сердце моего старшего брата. Действительно, красавица.

Он присел рядом и бережно приобнял девушку за плечи. Та снова всхлипнула и бросилась Третьему на грудь, продолжая рыдать. С Наилем она себе такое не позволяла, так как от него исходила странная атмосфера угрозы, холодности и отстраненности. Парень не специально обзавелся такой энергетикой, но после стольких убийств это было неизбежно. Его побаивались подсознательно, даже не понимая, почему.

— Ну-ну, девчуля, — мягко заговорил Третий, нежно похлопывая рыдающую Розу по спине. — Все образуется. Никто не вечен. Давай к ночи сходим в часовню Крылатого Змея, помолимся за его душу. Первый, хоть и не родной, но брат мне. Так что я точно знаю, что он не хотел бы видеть твои слезы. Не огорчай его душу в ином мире.

Та только кивнула, но продолжала прятать лицо в черной жилетке Третьего. Наиль, заметив, что его подручный справляется с ситуацией, тяжело вздохнул.

— Третий, позаботься о ней. Меня не будет какое-то время. Когда вернусь, — отправимся в столицу. Нечего ей делать здесь, среди солдатни, в ее положении. Там Иса сможет позаботиться о ней и еще не рожденном сыне Первого.

— Или дочери, — со вздохом отозвался тот.

— Сыне. Верь мне, это сын.

— Понял, шеф, — серьезно кивнул бывший бандит.

— Ее отец погиб на войне. Где мать — не знаю, но Роза сирота. А теперь еще и Первый. Не оставляй ее одну.

Сказав это, Наиль развернулся и вышел из дома девушки. Челюсти были крепко сжаты, но к тому времени, когда он дошел до своего офицерского домика, парень успокоился. Он отстранился от всего и полностью настроился на предстоящую поездку в Хальмин. Фантом был готов приступить, наконец, к заданию, должному привести его к потерянному отцу.

Глава 25

Недалеко от пограничья по пыльной укатанной дороге медленно, поскрипывая на ходу, катилась груженая живой птицей в клетках телега. В телегу была впряжена дряхлая сорва — животное, напоминающее помесь быка и лошади. Это недорогое выносливое животное, которым в Хальмине пользовались крестьяне для обработки полей, но иногда ее впрягали в повозки, чтобы довезти продукты до городского рынка, где их можно было подать. Вот и сейчас пожилой мужчина с длинной седой бородой направлялся в довольно далекий от его деревни город, чтобы сбыть тетефов — пестрых птиц размером с небольшую собаку, мясо которых было нежным и вкусным. Он любовно выращивал тетефов ради их продажи и теперь надеялся выручить не меньше золотого. Увы, в округе, где проживал мужчина, разведение этой птицы было популярно, и в ближайшем городе за них не дали бы хорошую цену, а у него внук свататься собирался, деньги нужны вот он и решился на дальний путь.

Все это старик рассказывал, попивая из бурдюка кислое самодельное вино. На жарком августовском солнышке его разморило, так что язык крестьянина жил своей жизнью, почти не останавливаясь.

Рядом с ним сидел молодой рыжеволосый юноша с лицом, усыпанным веснушками. Юноша был одет в простую рубаху, ворот которой из-за жары был распахнут, частично открывая его крепкую загорелую грудь. Серые мешковатые штаны и небольшой узелок с пожитками и скудным запасом еды дополнял образ крестьянского мальчишки, выбравшегося из родного дома в поисках приключений.

— Так а ты? Чего это по дорогам слоняешься, парень? — вдруг спросил старик.

— Так ведь это… — смущенно хихикнул парень в ответ, потирая затылок мозолистой ладонью. — Внук вот ваш женится, я вот тоже хочу. Свататься еду!

Парень весело и с предвкушением рассмеялся.

— А чегойт далеко так свататься? Еще и один.

— Да батя на сборе урожая занят, не мамку ж брать, — заржал молодой человек. — Не будь вопрос важным — сам бы в поле лучше работал. Я ж старшой сын. А у бати друг есть, армейский, они раньше оба в Зеленухах жили. Но батя решил, что надо переехать в Прысти, там земля лучше, а он поля сеять хотел, а не скот разводить как в Зеленухах. Я тогда мал совсем был, не помню ничего. Это мне тока месяц назад батя сказал, что у них с другом дети почти в один год родились. Я-понятно, а вот у друга его дочка оказалась. Вот и поклялись они на крови, что породнятся. А я ж тока в этом году в возраст вошел, так он меня собрал да отправил. Без невесты, грит, не возвращайся. Ну я вот и отправился. Эх, надеюсь, она красивая…

Юноша расплылся в счастливой и мечтательной улыбке. Глядя на него, старик тоже добродушно улыбнулся под бородой.

— Вот ведь как бывает. Ну да боги смилуются — ладной девка окажется.

— Да-а-а. Хоть бы смилостивились. Страшно подумать, что с кривой какой жить придется, а против слова бати идти — лучше сразу под копыта твоей сорвы лечь.

— Ха-ха-ха, — расхохотался старик, снова прикладываясь к бурдюку.

Так они продолжали непринужденный разговор под звуки кохания тетефов, совершенно не обращая внимания на исходящий от них по жаре удушающий запах помета и пера, который даже при движении телеги не особо сносило в обратную сторону. Старик был рад наивному и добродушному юноше, которого подобрал по дороге, коротая путь за обсуждением с ним урожаев, особенностей выращивания тетефов и разных глупых историй, случавшихся с их односельчанами. Болтали о скандальных тетках, жаловались друг другу на прошлогоднюю засуху — говорили, в общем, обо всем том, о чем обычно говорят простые рабочие люди. Когда вставали на ночь, юноша охотно помогал старику заботиться о птице, чистить клетки и задавать корм сорве.