Ария для призрака

Рита понимала, что не сможет защищать Киру в суде, так как никогда не работала по уголовным делам. В юности она мечтала заниматься именно этим, но отец настоял на том, чтобы дочь избрала более мирное и прибыльное направление в юриспруденции – корпоративное право. Придется искать хорошего защитника. У нее полно знакомых, специализирующихся в уголовном праве, но хороший адвокат стоит недешево, а Кирины родственники вряд ли могут оплатить такие услуги. Рита готова была и сама заплатить, так как чувствовала себя виноватой в том, что произошло с ее помощником, но дела в агентстве шли не слишком хорошо, а брать деньги со счета «Гелиоса» казалось ей не совсем честным – в конце концов, это, как ни крути, деньги Игоря. Он и так считает, что Ритино детективное агентство – кружок по интересам, которому требуется постоянная спонсорская помощь!

Идя по коридорам театра, чтобы поговорить с Максом о его отце, Рита была так занята своими мыслями о Кире, что не заметила, как из-за угла вывернул Женя Фисуненко. Они едва не столкнулись лбами.

– О! – воскликнула Рита, притормаживая в последний момент. – Какими судьбами?

– Хочу спросить тебя о том же, – ответил Фисуненко. – Байрамов ведь, кажется, на гастролях?

– На самом деле, он возвращался на пару дней, но снова улетает. Я зашла… обсудить кое-какие финансовые проблемы, – закончила Рита, не собираясь рассказывать приятелю об истинной причине своего появления в театре.

– Сомневаюсь, что Ворошило согласится обсуждать с тобой финансы!

– Это почему же?

– Да потому, что вчера здесь стреляли в Андрея Кожухова! Так что, подруга, их постановочка, похоже, накрылась!

– Стреляли? В Кожухова?!

Посмотрев на часы, Фисуненко предложил где-нибудь приземлиться и выпить по чашке чая. Рита согласилась. В театре имелся буфет, однако разговаривать там, где произошло преступление, казалось неразумным. Поэтому Рита предложила находящийся неподалеку ресторан «Розарио». Увидев цены, вывешенные на уличном табло, Женька присвистнул:

– Недешевое местечко!

– Я плачу, – предложила Рита.

– Ну уж нет! «Я не богач, но на два билета в Оперу у меня хватит», – процитировал он слова Шерлока Холмса в исполнении Василия Ливанова. – Мне дали премию, а вот в следующем месяце, похоже, я останусь на голом окладе, и все из-за вашего Костомарова!

Рита и Женя прошли в глубь ресторана, где их никто не мог потревожить. В ожидании заказа они продолжили прерванный разговор.

– Надо понимать, Костомаров так и числится пропавшим без вести? – спросила Рита.

– Точно. Театр твоего покойного папаши – просто какое-то заколдованное место! Ты вспомни: сначала его самого убили, потом вы с Байрамовым едва не загремели под фанфары, затем – Костомаров… А теперь еще и Кожухов в реанимации!

– Не забывай, что Иван Костомаров официально пока считается живым!

– Это так, – согласился Фисуненко. – Честно говоря, я был склонен считать, что его уже нет среди нас, пока…

– Пока – что? – спросила Рита. – Давай уж, вываливай! Я как-никак тоже имею ко всему этому отношение, хоть и косвенное.

– Ладно. Дело в пистолете, из которого стреляли в Кожухова. Видишь ли, мы обнаружили пистолет завернутым в полиэтилен. Странно, не находишь? Убийца стрелял в Кожухова, не вынимая оружия из пакета! В упор – у жертвы не было шансов. Так как выстрел произведен с близкого расстояния, наличие пакета не вызвало сколько-нибудь значительного отклонения в траектории пули. Судя по положению тела Кожухова в момент его обнаружения, дело обстояло так. Мужик вошел в гримерную, а там его поджидал убийца. Выстрел застал его у входа. Затем убийца бросил пистолет и вышел через ту же дверь.

– Но ведь в театре дежурит охранник! Как убийца мог незамеченным пройти мимо?

– Вспомни-ка историю со своим отцом. В тот раз охранник тоже не смог помешать. Думаешь, я его не допросил? Он в моем списке первым номером! Выяснилось, что мужик все время находился на посту, но дважды отлучался в течение часа. Один раз – в туалет, второй – чтобы проверить машину, в которой сработала сигнализация. Она припаркована за зданием театра, поэтому убийца имел достаточно времени, чтобы войти. Когда охранник вернулся, то увидел Кожухова: тот выходил из театра. Он всегда уезжал среди последних, потому что долго возился со снятием грима. Через несколько минут Кожухов возвратился – забыл ключи от автомобиля в гримерке. Больше охранник его не видел: звук телевизора на посту был включен на полную мощность, и он прибежал на место преступления, только когда за ним спустилась главная костюмерша. Кстати, о птичках: что ты знаешь о Конюховской?

– Елене Степановне? – удивилась Рита. – Она немного со странностями.

– Со странностями? – усмехнулся Женька. – Мягко сказано! У меня создалось впечатление, что ее крыша уехала в отпуск на Мадагаскар!

– Она, конечно, немолода, но это не значит…

– При чем тут возраст? С ума сходят не только пенсионеры. Представляешь, принялась мне втюхивать какую-то ботву про призрака, который обитает в театре и строит козни! Она на сто процентов уверена, что исчезновение Костомарова и несчастье с Кожуховым – его проделки! У нее, видите ли, пуговицы пропадают. Еще она говорит, что несколько раз самолично гасила свечи на сцене, а потом они каким-то образом сами снова зажигались! «Пряжка» [3] по ней плачет – в дурдоме ей самое место.

3

Пряжка – народное название Психиатрической больницы Святого Николая Чудотворца. Она называется так, поскольку располагается в том месте, где из реки Мойки берет свое начало река Пряжка.

– Что насчет пистолета?

– А вот это, мать, самое интересное! Угадай, кому принадлежит пушка, из которой стреляли в Кожухова?

– Вряд ли я смогу угадать!

– Ивану Костомарову! Пистолетик тридцать восьмого калибра, незасвеченный, незарегистрированный.

– Тогда откуда ты узнал, что он принадлежит Костомарову? – задала резонный вопрос Рита.

– Да он хвастался перед всеми в театре, тряс им направо и налево! Как только не пристрелил кого-нибудь в экстазе… В его квартире обнаружили коробку патронов как раз для такого пистолета, а самой пушки на месте не оказалось. Теперь – самое горяченькое. Волына новенькая, отпечатков пальцев никаких, но в магазине не хватает трех патронов, а не одного, который схлопотал Кожухов. Эксперты подтвердили, что из него стреляли трижды. В тот вечер в театре раздался всего один выстрел, и никаких застрявших в стенах или дверях пуль не обнаружено, как и гильз. Значит, из пистолета стреляли раньше. То есть в перспективе у нас два трупа. Больше никто из артистов не пропадал?

– Ты хочешь сказать, – пробормотала Рита, – что Иван Костомаров…

– Ну, не обязательно, – прервал Женька. – Может быть, тот, кто решил воспользоваться его оружием.

– Но зачем Костомарову стрелять в Кожухова? – спросила Рита. – Какой у него мотив?

– В театре говорят, что Костомаров и Кожухов постоянно собачились. Оба отнюдь не ангелы: трудно найти того, с кем они не поругались за время репетиций. Тем не менее у меня предчувствие… – Женька внезапно замолчал.

– Что за предчувствие?

– Да так, – уклончиво ответил он, и Рита поняла, что внятного ответа не дождется.

* * *

Несмотря на Женькин совет не приставать к Ворошило, Рита решила пренебречь его мнением: дело слишком серьезное. В конце концов, театр принадлежит ей!

Рита знала Семена, наверное, лет двадцать. Режиссер относился к немногим людям, с которыми отец хорошо ладил. Оба мужчины были амбициозными, талантливыми, неуживчивыми и страдали манией величия. Возможно, причина хороших отношений крылась в том, что их интересы не пересекались. Пару раз отец приглашал Ворошило, когда у него возникали проблемы с режиссурой. Между тем именно отцу Риты Семен обязан окончательным переездом с периферии в Санкт-Петербург: Григорий Синявский поспособствовал тому, что молодой тогда еще режиссер был введен в круг «нужных людей». Большинство талантов эгоистичны. Семен не являлся исключением и имел склонность приписывать заслуги себе одному. К Синявскому тем не менее он испытывал некую степень благодарности. Ворошило был вхож к ним в дом. Разумеется, присутствовал и на похоронах Григория Сергеевича. Правда, с тех пор он ни разу не зашел, но зато, когда выяснилось, что Рита готова сдать театр в аренду на время гастролей труппы Байрамова, Семен сделал все, чтобы спонсоры согласились на ее условия. Ему было приятнее иметь дело с теми, кого он знает лично, чем с незнакомыми или малознакомыми людьми. По этой причине режиссер, который терпеть не мог присутствия посторонних на репетициях, сделал исключение для Риты. Он позволил ей приходить в любое время. Рита старалась не злоупотреблять его благорасположением, но ей доставляло удовольствие смотреть, как Семен работает. Тем, кто плохо знал Ворошило, он казался взбалмошным, скандальным и начисто лишенным вкуса человеком. Возможно, в отношении его манеры одеваться они не ошибались, но только в этом. Как профессионал Семен считался абсолютным гением, и спорить с этим решались немногие.