Арийский миф в современном мире

Столь же голословны рассуждения автора о якобы непроходимых социально-культурных различиях между индоевропейцами и другими древними народами Передней Азии. Ведь специалисты давно установили типологические сходства местных древних обществ, независимо от их этнолингвистического состава. И уж вовсе неверно, что иные народы, кроме индоевропейцев, не совершали далеких переселений. А как же с упомянутыми выше арабами и тюрками? А как с миграцией банту в Африке? Или атапасками в Северной Америке? Или австронезийцами в Океании? Кстати, будучи заворожен феноменом миграции, автор слабо учитывает такой распространенный процесс, как смена языка, в результате чего местное население могло переходить на какой-либо индоевропейский язык, сохраняя верность своей традиционной культуре. Ведь именно так бывшие индоевропейцы переходили на тюркские языки в Центральной и Малой Азии или на юге Восточной Европы. Кстати, с этим и связан феномен значительной культурной вариативности и отсутствия жесткой связи между языком и культурой.

И не одни только «арии» разносили по миру навыки раннего земледелия, скотоводства и металлургии. Гораздо больший вклад в это внесли совсем другие группы, но автор как будто бы этого не замечает или попросту не желает знать. И совершенно напрасно он называет христианство «очень арийской религией», пытаясь всячески оторвать его от очевидных иудейских корней. Как мы видели, такие попытки делались неоднократно и, что немаловажно, отражали антисемитские настроения их любителей 183 . Весьма однобоко выглядит и стремление автора отдать «ариям» пальму первенства в создании монотеизма. Даже если оправдается гипотеза о том, что главная заслуга в этом принадлежала Зороастру, речь может идти только о небольшой части индоевропейцев (об иранцах), ибо все остальные в ту эпоху продолжали оставаться язычниками и приняли монотеизм много позже и совсем из иных источников.

183

Отношение автора к евреям также весьма неоднозначно. Не вдаваясь в детали, отмечу лишь, что его эмоционально написанная книга об этом (Буровский 2004) грешит массой противоречий и тенденциозной манипуляцией фактами. В частности, обсуждая проблему Холокоста, автор опирается исключительно на сомнительные работы ревизионистов, называя их «учеными» и игнорируя или скрывая от читателя известные факты их тесных связей с неонацистами, расистами и антисемитами, что и заставляет их искажать факты. О малой компетентности автора в этой тематике см.: (Нискеров б. г.; Карполь б. г.; Эдельштейн 2012).

Столь же неправ автор, лишая ислам научных и культурных заслуг, – достаточно сказать, что он полностью игнорирует достижения средневековых исламских мыслителей, сыгравшие немаловажную роль в становлении европейской науки. Например, мы до сих пор пользуемся арабскими цифрами. Таких примеров недостаточной компетентности или сознательной забывчивости автора можно привести немало. Вместе с тем и так ясно, что показать, где автор неправ, оказывается, вопреки его собственному мнению, весьма просто.

Впрочем, отдавая ему должное, нельзя не признать, что его книга во многом в лучшую сторону отличается от работ презираемых им дилетантов. Тем досаднее противоречия и неточности, снижающие полезность книги. Так, автор убежден в том, что якобы Блаватская позаимствовала идею «полярной прародины» у индийского мыслителя Тилака. Но, на его беду, русская основоположница теософии умерла за несколько лет до того, как у Тилака возникли такие идеи. На удивление, автор считает Г. Вирта «серьезным ученым», скрывая от читателя, как тот всеми силами пропагандировал поддельную хронику «Ура Линда» 184 . Да и вклад Вирта в сложение расовой теории автор излишне преувеличивает: сложилась она задолго до него и благодаря стараниям совсем других мыслителей; да и в нацистской Германии было кому ее развивать и без Вирта.

184

Возможно, здесь сказывается лояльность автора Дугину, который преклоняется перед Виртом и, вслед за ним, всячески продвигает эту подделку.

Автор, разумеется, прав в своей критике расистских и нацистских построений, однако некоторые из таких представлений он, к удивлению, и сам разделяет. Речь идет о якобы делении человечества на «виды», о вреде смешанных браков и о наличии неких «мохнатых людей», происходящих якобы от скрещения современного человека с неандертальцем. Примером таких людей автор называет айнов острова Хоккайдо. Все это не соответствует действительности и является странной попыткой возродить взгляды XIX в., давно опровергнутые и отвергнутые специалистами. Что касается айнов, то ошибочность взглядов автора я могу засвидетельствовать лично, основываясь на моих многочисленных встречах с айнами, а также на моих этнографических исследованиях в северной части тихоокеанской дуги (Хоккайдо, Дальний Восток, Камчатка, Аляска), где аборигены отличаются весьма сходными физическими чертами.

Странным выглядит и утверждение автора о том, что якобы сегодня ученым «невозможно изучать биологическое неравенство людей» – будто бы от этого «страдает наука». Но автор не сообщает, что именно он понимает под «биологическим неравенством людей». Если говорить о соматических различиях, то как вчера, так и сегодня физические антропологи и генетики активно и успешно изучают вариативность физических особенностей человека. Никто этого им не запрещает. Если же автор имеет в виду, что некое «биологическое неравенство» (какое именно?) конвертируется в социальное и оправдывает расовую эксплуатацию, то это просто неверно. Такое представление напрямую вытекает из расистских взглядов, которые автор как будто бы отвергает.

И, наконец, последнее. В одной из своих книг автор с одобрением говорит о том, как известный советский археолог разоблачил своего коллегу, совершившего плагиат. Из этого можно было бы сделать заключение, что самому автору такие нарушения научной этики совершенно чужды. Но и это представление оказывается обманчивым. Читая его книгу, я с удивлением обнаружил рассуждения, в частности касающиеся Аркаима, следующие моим опубликованным ранее статьям, причем безо всяких ссылок, но зато с опечатками, к сожалению в них встречавшимися (ср., напр.: Шнирельман 2001а; Буровский 2007: 241–245).

Итак, вопреки заверениям автора в неприятии какой-либо «политизации» науки, его книга, написанная в полемическом задоре, отнюдь не свободна от этого греха. Ее цель отнюдь не ограничивается реабилитацией важного научного поля, скомпрометированного «нацистскими извращениями» и «расистскими заблуждениями». Ведь в ней автор всячески прославляет «арийцев», делая их исключительно цивилизаторами и культуртрегерами, якобы родившимися лишь для того, чтобы осчастливить все другие народы своими великими достижениями. Иными словами, они изображаются народом, обладающим особыми талантами к культуротворчеству и потому самой своей миссией призванным господствовать над всеми остальными. Тем самым фактически оправдывается и обеляется колониализм, тем более что его темные стороны автором всячески замалчиваются. Зато другие народы, как, например, чеченцы, оказываются «дикарями», не заслуживающими ничего, кроме жесткого контроля и ассимиляции. И все это делается ради того, чтобы показать русских «главными арийцами» в современном мире, а Россию объявить «самой арийской страной». Поэтому заканчивающий книгу призыв поставить памятник «основателям современной цивилизации» (то есть «арийцам») звучит весьма красноречиво.

Нужно ли сомневаться в том, что, заявляя о своей беспристрастности и бескорыстном служении научной истине, автор лукавит и на самом деле прибегает к научным технологиям для того, чтобы создать (или, правильнее, поддержать уже созданный) миф, призванный поднять у русских самооценку, наделив их престижными предками, которыми можно гордиться? Сегодня это соблазняет целую армию добровольцев. Однако, учитывая особенности арийского мифа и трагические результаты его использования в прошлом веке, его возрождение в прежней шовинистической упаковке оказывается делом весьма сомнительным. Ведь он и до сих пор верой и правдой служит ультраправым. И хотя на словах автор всячески отмежевывается от расизма, по сути рассмотренная книга служит образцом того, как некоторые интеллектуалы, называющие себя «учеными», пытаются создать научное оправдание ультраправой политики. И вовсе не случайно рассмотренная книга была выпущена издательствами «Яуза» и «Эксмо», уже зарекомендовавшими себя нездоровой страстью к изданию шовинистической, расистской и антисемитской литературы.

В последние годы бурное развитие генетики, выработавшей свои методы для установления дальнего родства, открывает новые перспективы для обсуждения вопросов происхождения народов. Правда, эти методы постоянно совершенствуются, а появляющиеся на свет гипотезы становятся предметом яростных споров и быстро сменяют друг друга. Поэтому специалисты, имея в виду печальный опыт прошлого, стремятся проявлять предельную осторожность и избегают излишне категоричных суждений о происхождении тех или иных групп населения. Не то паранаука, которая, ухватываясь за свежие идеи, спешит выступать с сенсационными сообщениями.

В течение последнего десятилетия небывалую активность развил жувущий в Бостоне химик-фармацевт А. А. Клёсов, сформировавший свое новое «научное направление», которое он назвал «ДНК-генеалогия». Используя генетические данные, позаимствованные у профессиональных генетиков, он занимается реконструкцией «генеалогий» народов, рас и даже человечества в целом. Он, конечно, не опускается до объявления Арктики «прародиной человечества» и соглашается с тем, что оно все-таки вышло из Африки. Зато он помещает центр формирования «европеоидов» на Русской равнине, прослеживает здесь непрерывную линию биологической и культурной эволюции и фактически объявляет русских полными автохтонами, начиная с позднего палеолита. Так эти «европеоиды» превращаются в «проторусов» (Клёсов, Тюняев 2010: 137–138), что странным образом смыкается с писаниями писателя-фантаста Ю. Петухова, о котором речь пойдет ниже. Книга Клёсова, написанная в соавторстве с детским поэтом А. А. Тюняевым, переполнена нелепостями. Там читатель найдет отождествление «праславян» с «ариями» (Клёсов, Тюняев 2010: 805–806), с удивлением узнает о «проторусском» характере натуфийской культуры Леванта эпохи раннего голоцена (Клёсов, Тюняев 2010: 894) и о «протогородах» волосовской культуры бронзового века, где якобы жили предки «русичей» (Клёсов, Тюняев 2010: 820), обнаружит, что якобы вся «культура крашеной керамики» от Европы до Китая принадлежала «европеоидному человеку» (Клёсов, Тюняев 2010: 864–865), изумится тому, что якобы земледелие было занесено в Переднюю Азию с Русской равнины (Клёсов, Тюняев 2010: 891–892) и что, оказывается, шумеры были «носителями проторусского мировоззрения» (Клёсов, Тюняев 2010: 871), а до них в Месопотамии и в Малой Азии обитали «сино-кавказцы», которые под бойким пером авторов неведомым образом превращаются в «семито-кавказцев» (Клёсов, Тюняев 2010: 846, 866, 874). Специалиста в особенности позабавит утверждение о том, что якобы «с XI тыс. до н. э. до прихода в VII тыс. до н. э. шумеров людей в этих местностях [в Леванте и в Месопотамии] не было» (Клёсов, Тюняев 2010: 878). Зато, как вдохновенно сообщают авторы, на Русской равнине в период 27–10 тыс. лет назад наблюдался «расцвет цивилизации будущих русов» (Клёсов, Тюняев 2010: 878). Впрочем, все это не столь уже безобидно, ибо межгрупповые браки авторы называют «межвидовым скрещиванием» (Клёсов, Тюняев 2010: 850–862), возрождая этим постулаты расовой теории. В результате Клёсов подхватывает эстафетную палочку у Гусевой и всеми силами стремится подвести псевдонаучную базу под «арийский миф», популярный у русских радикалов.