Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля
Шрифт:
– Атланты? – с надеждой спросил Генри.
– Атланты, или какая-нибудь другая працивилизация, – на этот вопрос нет ответа, но я очень надеюсь найти его.
– В кодексе Кецалькоатля?
– Судя по всему, кодекс, – это книга переписанная ацтеками с более раннего источника. Я надеюсь, вы знаете, что происходит с древними книгами, когда их переписывают? Последующие цивилизации читают книги уже совсем по-другому, нежели те, кто эти книги писал. Многим явлениям, которые им непонятны, переписчики придают божественное происхождение, некоторые явления и вовсе вычёркивают как лишнее и не заслуживающее внимания. Всё, что им неугодно они вымарывают, а потом без
– А молния? – вспомнил Генри. – Причём здесь молния?
– Всё просто. Атлантам не нужны были храмы на вершинах пирамид, они не совершали жертвоприношений и использовали пирамиды для других целей. Я очень надеялся, что пирамида в Золотом Каньоне сохранилась в нетронутом виде с допотопных времён. Но вы говорите, – на её вершине расположен ацтекский храм… – профессор вздохнул, развёл руками, передвинул на доске ферзя. – Значит и её переделывали под себя. Однако, вам шах!
– Вы серьёзно?
– Вполне. Вы, ведь, не думаете, что я зря пожертвовал коня?
– Я не про шах. – Генри нахмурил брови, оценивая неожиданную ситуацию на шахматной доске, но спустя секунду бездумно переставил короля – шахматная партия для него больше не существовала, она теперь была препятствием, отвлекающим внимание от Атлантиды. – Вы сказали, атланты использовали пирамиды для других целей. Для каких?
– Мы опять вторгаемся на территорию предположений, а истинный учёный предпочтёт ходить по территории фактов.
– Вы хотели сказать, не учёный, а скептик. Истинный учёный должен понимать значение гипотезы, пусть даже самой фантастической. Смелее профессор.
– Что, если я скажу – энергия? – Уэлш взял с доски ферзя, намереваясь сделать очередной ход. – Атланты получали её с помощью этих пирамид, и речь идёт о такой энергии, силу которой человеческий разум пока не в состоянии постичь. Очень хочу верить в то, что молния в Золотом Каньоне не случайность и не проявление каких-то мистических сил, а именно эта энергия.
Генри ударил кончиками пальцев по краю стола, досадуя на самого себя, что сразу не догадался.
– Ну, конечно! Теперь я отчётливо вспоминаю, – молния родилась непосредственно над храмом, а не где-то высоко в небе.
– Мало ли что вам могло показаться под действием снадобья, хотя, как одну из версий это можно принять.
– Нет-нет, именно так и было. А откуда это предположение об энергии? Под ним есть какое-нибудь основание?
Профессор хмурил брови, примеряясь ферзём то к одной, то к другой клеточке шахматной доски.
– Раз уж мы перешли на поле домыслов, продолжим строить гипотезы. Вы не против?
– Давайте попробуем.
Так и не сделав ход, профессор пристально посмотрел в глаза молодого человека.
– Вы знаете, зачем здесь Миллер?
– Нет.
– Слышали о методе психометрии? Якобы человек передаёт свои мысли и чувства всем тем предметам, с которыми он соприкасается в течение жизни, а предметы накапливают в себе эту информацию. – Профессор повернул ферзя вверх основанием. – Судя по всему это очень старые шахматы, они видели многих игроков, слышали многие секреты. Эту фигурку держали в руках много неизвестных нам людей. Что мы знаем о них?.. Ничего! Но приходит человек владеющий методом психометрии, берёт в руки эту вещицу, входит в транс и видит все события, которые с этой вещью происходили. Он как бы восстанавливает образы
прошлого, считывает отпечатки событий. Понимаете?Генри посмотрел на профессора так, словно засомневался в его здравом уме, перевёл рассеянный потухший взгляд на кружок коричневого бархата приклеенный на основание ферзя, бесцветным голосом сказал:
– Да… Нечто подобное я слышал.
– Так, вот, – продолжил профессор. – Миллер из тех людей, которых называют медиумами, и он владеет методом психометрии. Мистер Хэлфорд дал Миллеру некий камешек, такой же древний, как сама Атлантида, и знаете, что увидел Миллер в трансе? Пирамиду, при помощи которой древние аккумулировали огромную энергию. Что там электричество! При помощи этой энергии можно было сжигать целые города, влиять на сознание людей и вызывать природные катаклизмы. – Профессор некоторое время молчал, наблюдая за реакцией Генри, потом, видимо, прочёл в его глазах то, что ему не понравилось, и решительно поставил ферзя на доску. – Вам снова шах!
Молодой человек даже не глянул на доску, – он не мог скрыть разочарования. Строить гипотезу на видениях? Нет! Репортёрская дотошность не позволяла. Он уже почти поверил в то, что скоро увидит древний кодекс Кецалькоатля, в котором написано о тайнах Атлантиды, увидит, как рождается невиданная энергия атлантов, а вместо этого сплошная метафизика: «медиум… психометрия… увидел в трансе…»
Бред! И этот человек любит повторять, что он материалист.
Генри вспомнил, как после первой встречи с Уэлшем у него появилось ощущение, что профессор немного не в себе. Люди, очень увлечённые своей идеей, часто бывают не от мира сего. Теперь это ощущение вернулось. Душа уже не кричала: «Разубеди меня!», она болела, как после предательства любимой женщины.
– Это уже на грани мистики, профессор, – вяло сказал он. – А как же ваш материализм?
– Уверен, всему есть материалистическое объяснение. Пока я не в состоянии объяснить этих явлений, но для того и еду в эту экспедицию, чтобы самому увидеть и подвести под это научную основу.
Слова профессора звучали неубедительно.
Генри и сам был материалистом до тех пор, пока не познакомился с проделками Духа Золотого Каньона. Какой уж после этого материализм – сплошная мистика, которую никакими научными разработками атлантов не объяснить. Но если он верит в мистику Золотого Каньона, почему бы ему не поверить и в способности этого медиума, которого везёт с собой Хэлфорд?
Генри вспомнил лицо Миллера, прислушался к своим внутренним ощущениям, но вера не приходила… Чушь! Полный бред!
Если первое время Генри ежеминутно думал о побеге, то в последние дни путешествия он настолько поверил в то, что профессор знает что-то новое об Атлантиде, настолько увлёкся этим, что готов был рискнуть всем и вернуться в Золотой Каньон, раз уж разгадка находится там. Но иллюзорные надежды на разгадку тайны Атлантиды, которые зародил в его душе Уэлш, рассеял сам же профессор, и Генри вдруг вспомнил и ступени пирамиды, и жертвенный камень, и вырванное сердце на золотом блюде.
Попасть во второй раз в лапы мумий, облачённых в ржавые доспехи? Не-ет, увольте!
Бежать из этого поезда!
Генри решительно ткнул указательным пальцем в голову белого короля. Инкрустированная золотом фигурка со звонким стуком упала на доску.
– Сдаюсь!
В ту же секунду окно вагона разлетелось вдребезги, рухнула высокая фруктовница, покатились по столу красные и жёлтые яблоки, сметая с доски шахматные фигуры. В разбитое окно ворвался ветер, будто наперегонки зазвучали частые выстрелы.