Аркан для букмекера
Шрифт:
Вызов был принят, и рысаки побежали в максимальную резвость, рассчитывая на удачу, а больше на то, что Лехин жеребец соскочит на галоп и сделает проскачку.
Михалкин пока что не ввязывался в борьбу, даже пропустил вперед две запряжки. Ехал следом за основной группой, однако выдерживал предельно допустимую дистанцию, позволяющую атаковать на финишной прямой.
Шесть запряжек, захваченные азартом борьбы, взвинтив до предела темп, неслись к победной черте. Неожиданно у одной из качалок вывалился штифт, крепящий на оси колесо. Оно отлетело. Качалка перевернулась. На нее налетела другая. По трибунам прокатился ропот разочарования.
Леха не унимался. Наездники пустили
— Третья четверть пройдена за 32,4, — подливал масло в огонь судья-информатор.
Заметно поредевшая лидирующая группа входила в последний поворот. На выходе из него незаметно подтянулся вплотную Михалкин. Леха еще отчаянней заработал хлыстом. Ехавшая рядом с ним лошадь не выдержала бешеной гонки и вскинулась на галоп. Следом за ней и все остальные. Пока наездники дергались на вожжах, пытаясь вернуть лошадей на бег рысью, подъехал Михалкин и легко обошел всех. Только теперь соперники поняли смысл безумной езды Лехи, первого помощника.
Паша, оставшийся ни с чем, желая отыграться за поражение, выждал момент, когда Рутис Дэзи, скрытая от трибун двумя лошадьми, поравнялась с ним, попытался дотянуться хлыстом до ее паха — последняя отчаянная попытка заставить сбоить лошадь, но немного не рассчитал и рассек хлыстом щеку наезднику. Михалкин поморщился от боли, смерил Пашу уничтожающим взглядом и крикнул:
— Все, Паша, кончились твои привилегии. Теперь будешь все время глотать за мной пыль.
— Падла! Ты еще у меня попляшешь.
Михалкин уверенно, с большим отрывом, выиграл заезд.
— Ну профессор! Чистой воды профессор, — восхищенно потирал руки помощник Шацкого. — Это же бешеные деньжищи, а вы говорили — пустой номер. У меня есть бутылка коньяка. Надо сходить к Михалкину в конюшню, воздать должное его искусству. Вы как, не против?
По завершении бегов оба милиционера нагрянули в конюшню к Михалкину. Ольховцева собиралась тоже зайти, но, увидев входящих в тренотделение Шацкого с помощником, присела на скамейку, решив переждать, дождаться, когда они выйдут. Просидела десять минут, полчаса. Они не выходили.
Пожилая женщина выкатила из конюшни тележку с использованными опилками. Ольховцева окликнула ее:
— Скажите, пожалуйста, это машина Михалкина?
Та смерила ее подозрительным взглядом и недовольно буркнула:
— Яво, яво. Ходють тут всякие. А у яво, будеть тебе известно, жана, между прочим.
Ольховцева записала на всякий случай номер стареньких «Жигулей» и ушла, отложив разговор на другой раз.
Чтобы не создавать напряженности с администрацией ипподрома, Михалкин на этот раз не стал собирать компанию и потягивал пиво в одиночестве. Дело сделано. Недостающие деньги на покупку лошади есть. Еще немного терпения, и он — вольная птица. Хорошо, что сразу же после Тонькиного предложения подсуетился с бумагами в ОВИРе, а то пришлось бы ждать еще два месяца. А так недель через пять паспорт будет готов.
Появление гостей с коньяком пришлось кстати. После того как осушили бутылку, милиционеры напросились взглянуть на Рутис Дэзи.
— В денник не пущу. И ничем не кормите, — предупредил Михалкин и, чтобы не показаться чересчур грубым, пояснил миролюбиво: — Она еще не остыла после заезда. Поглядите снаружи.
При виде гостей лошадь подошла к решетке и приблизила к прутьям ноздри. Помощник Шацкого потрепал ей челку. Рутис Дэзи вытянула трубочкой губы, лизнула ему ладонь, будто поцеловала, умилив присутствующих добрым нравом.
От Михалкина милиционеры отправились на Зацепу, где у помощника Шацкого были знакомые
девицы.— Забежим по дороге на Даниловский рынок, прихватим зелени и овощей. Порадуем мочалок с выигрыша витаминами.
— Как скажешь. Девки твои. Тебе лучше знать, как их ублажить.
Шацкого развезло окончательно. Он шатался и еле передвигал ноги. Пьян был и Данилюк, но не настолько, чтобы забыть, на каком он свете. План у него созрел давно. И вот наконец подвернулся удобный случай. Шацкий — мужик ничего. Можно с ним ладить. Но сам он с поста начальника не уйдет, будет упираться. Убийство как на нем, так и на Данилюке. Пока все о’кей, он молчит. А если возьмут за жабры? Об этом надо позаботиться наперед. А то приспичит, а уже поздно.
Данилюк был в форме, Шацкий — без. Внутрь крытого рынка не пошли, стали шерстить открытые лотки. Данилюк шел впереди и, не спрашивая разрешения, сыпал в сумку, которую нес Шацкий, все, что приглянется. Кавказцы молчали. К такому произволу стражей порядка их давно приучили. На полпути Данилюк поотстал, заболтался с приглянувшейся девкой. Шацкий ушел вперед, по инерции продолжая поборы продавцов. В дверях из крытого рынка появился бугай — землячок, присматривающий за порядком на рынке. Увидев Шацкого, не разобрался, что к чему, подошел и грубо схватил сзади за шею. Затем поволок к выходу, отобрав сумку. Начальник ипподромной милиции не успел и пикнуть. Бугай подвел его к лестнице и со всей силы пинком толкнул вниз. Майор милиции отлетел, пересчитывая ступеньки, внизу ноги у него заплелись, и он со всего маху врезался головой в деревянные ящики. В этот момент вспомнил о своем начальнике Данилюк. Он подбежал к кавказцу, вытащил из кобуры пистолет, сдернул с предохранителя и крикнул, зверея:
— На колени, сука! Ты знаешь, кого ударил? Это офицер МВД. На власть хвост поднимаешь?
Перепуганный до смерти бугай упал на колени и что-то по-своему забормотал, глядя на лейтенанта собачьим взглядом. Подошел Шацкий, сплюнул кровь и изо всех сил ударил ногой кавказца по ребрам. Данилюк сунул в руку ему пистолет:
— Пристрели эту падлу. В целях самозащиты. Пусть эти черножопые видят. В другой раз неповадно будет поднимать хвост на власть.
Шацкий несколько секунд подумал, подошел и выстрелил в лоб кавказцу.
Это стало последней каплей. Соплеменники охранника загыркали наперебой, набежали со всех сторон и навалились оравой. Грянул выстрел, следом еще… Толпа разбежалась. На асфальте остались лишь два неподвижно лежащих милиционера. Когда приехала машина «Скорой помощи», оба скончались.
ОСЕЧКА В ОВИРЕ
Мысленно Михалкин уже был в Европе. Маршрут турне он наметил давно, выбрав те ипподромы, где ему не откажут в заявке и где он мог хотя бы два раза в неделю рассчитывать на платное место. Такие ипподромы в Европе были. Деньги пусть небольшие за третье-четвертое место в рядовом заезде, но хватит, чтобы дождаться большой удачи — победы в каком-нибудь престижном интернациональном призе. Не терпелось поскорее получить заграничный паспорт. Михалкин торопил время.
Два дня спустя после победы Рутис Дэзи его неожиданно пригласили срочно приехать в ОВИР. В кабинете, кроме прежней женщины, принимавшей у него документы, сидела еще одна, постарше и посимпатичнее, в гражданской одежде.
— У моей коллеги есть к вам вопросы. Я оставлю вас ненадолго, — объяснила хозяйка кабинета и вышла.
— Ольховцева Наталья Евгеньевна, следователь по особо важным делам.
Михалкин никак не выразил удивления.
— Госпошлина уплачена намного раньше, чем написано заявление о намерении выехать за границу. Чем это вызвано?