Аркан. Книга 3. Кровная месть

Вот что имел в виду один из гномов, когда говорил, что штольня не подходит и места очень мало! Вот почему те кхазады наверху работали как проклятые! Им нужно было обеспечить жильём свои семьи. Обет, болезнь, другая напасть? Что привело к такой странной ситуации?

Даже сам факт того, что он видит персонажей почти мифических – женщин и детей гномов, о которых ходило множество досужих домыслов, – не произвёл на Аркана сильного впечатления. Гномы или не гномы – это были женщины и дети, которые находились в ужасной ситуации, и вся сущность баннерета требовала немедленного действия: он должен был разобраться и помочь им!

– Ёррин работает в забое… – проговорил рыжий. – Доржен работать. Но я не срышу его кирки!

– У него смены по двадцать часов, – хмыкнул ещё один кхазад, который выполнял роль провожатого в штольне. – Наверное, сейчас перерыв и наш регендарный вождь спит, подрожив камень под свою дурную горову! Пойдём разбудим придурка, разгарнак!

«Разгарнак» Аркан знал очень хорошо – так ругался учитель по фехтованию из детства, и это было очень, очень неприлично. Да и сама манера, в которой гномы обсуждали «легендарного вождя», кое о чём говорила. Рем мотал услышанное на ус – всё-таки учёная жилка в нём была никак не слабее квартирмейстерской, и если даже он пообещал никому ничего не рассказывать из того, что увидит тут, под землёй, то ничто не мешало ему использовать полученные знания самостоятельно!

В какой-то момент ему пришлось согнуться в три погибели – своды штольни явно стали ниже. Гномы же пёрли вперёд весьма энергично – похоже, что этот участок был выдолблен уже стараниями их сородичей.

– О! – Бородачи остановились так резко, что баннерет ткнулся в их спины. – Спит верикий вождь. С киркой в обнимочку! Ща-а-ас мы его разбудим!

Рядом со спящей в каменной нише фигурой, закутанной с головой в одеяло, стоял медный котелок с остатками какой-то еды и торчащей ложкой. Один из гномов вытряхнул объедки прямо на каменный пол, водрузил посудину туда, где должна была располагаться голова «великого Ёррина», и заколотил по котелку ложкой так громко, что металлический звон услышали, кажется, даже наверху.

– Дин-дон, разгарнак! Дин-дон!

Глава 5. Легендарный вождь

– Р-Р-РАЗГАРНА-А-А-АК!!! – Ёррин издал истошный вопль, вскочил как ошпаренный, и медный котелок, жалобно звякнув, отлетел в сторону.

«Великий вождь» тут же походя сунул кулачищем в рожу сначала одному гному, потом – второму, осоловело оглянулся, подхватил кирку и, удерживая её на манер боевого молота или чекана и свирепо вращая глазами в сторону Аркана, принял боевую стойку.

– Барук Кхазад! – выкрикнул он. – Кхазад ай-мену, дылда! Ща-а-ас я тебя вздую как Бог черепаху!

И никакого акцента у него не было. Рем на всякий случай отступил в сторонку и даже не стал браться за меч: если бы его кто-то разбудил подобным образом, баннерет тоже мечтал бы растерзать весь мир.

– Ёррин, это тот черовек… Тьфу! – Рыжий гном выплюнул кровь и с трудом поднялся с пола штольни, куда его опрокинул богатырским ударом «легендарный вождь». – Тот черовек, о котором говорир твой хромой приятерь. Парень, видно, борьшая шишка – пару дней назад захватир Цитадерь на хорме, и поровина города Крачки сбежара прямо нахер, ришь торько увидев его знамёна!

– Тиберий Аркан к вашим услугам! – галантно, насколько позволяли стеснённые условия подземелья, поклонился Рем.

– Ёррин Сверкер – к вашим, – буркнул «вождь», отставил кирку в сторону и поскрёб свою пшеничного цвета бороду.

Вообще-то он выглядел примечательно: ростом едва ли по грудь долговязому Аркану, зато в плечах – чуть ли не в два раза шире, с красивыми крупными чертами лица и блестящими зелёными глазами, в которых нет-нет да и мелькала безуминка. Его такая же лысая, как у остальных изгоев, башка была покрыта татуировкой из строгих геометрических рун – так же, как и голый, плотный и широкий торс, перевитый тугими жгутами мышц, и массивные руки с толстыми пальцами и широкими ладонями. Подобных татуировок у других кхазадов Аркан не видал и потому подумал, что наверняка иссиня-чёрные руны по всему телу самым непосредственным образом могли быть связаны с неким особым статусом этого необычного персонажа.

Из одежды на Ёррине Сверкере оказались только полосатые чёрно-белые штаны и башмаки из крепкой кожи. Поддёрнув портки, которые норовили сползти до самого неприличия, сей эпичный гном с тоской глянул на забой.

– Я вернусь к тебе, моя радость, – сказал он. – Я знаю, что ты таишь в себе…

Бровь Аркана дёрнулась, но он ничего не сказал: каждый имеет право сходить с ума по-своему. Главное, чтоб съехавшая крыша со временем не придавила собой окружающих.

– Мне нужны работники, – сказал баннерет. – Долговременный контракт, в идеале – вассальный договор. Нужно будет перестроить замок – его укрепления ни черта не стоят, если даже такой дилетант, как я, с парой сотен ополченцев и вчерашних бродяг взял крепость первым же штурмом. Поэтому требуются инженеры, архитекторы, каменщики, землекопы – все! А ещё – оружейники и бронники. Мне придётся вести долгую войну, а для этого нужна база… И достаточно припасов. И не только оружие! Прочные фургоны, осадные орудия, подковы для лошадей, сборно-разборные рогатки для заграждений и чёрт знает что ещё – у меня есть список, покажу, если договоримся.

– Вы что – не из благородных? – Ёррин почесал своё пузо, которое и пузом-то назвать было сложно из-за рельефных кубиков мышц, и огляделся в поисках одежды. – Рассуждаете как… как…

– Как квартирмейстер? – усмехнулся Аркан. – Это я и есть. Титул баннерета и право на герцогский скипетр не сделали меня кем-то другим, а? Ворвань, сапоги и квашеная капуста мне куда ближе, чем придворные политесы и тонкие интриги.

– О как! – продолжил чесаться светлобородый гном. – Вот же чёрт… Мне надо вымыться. Пошли наружу.

И они пошли наружу. И всю дорогу по штольне каждая из женщин, встреченных на пути, считала своим долгом проклясть или обозвать последними словами гномского и имперского языков «великого вождя» Сверкера. Ёррин только отмахивался и скалил зубы в ответ на самые страшные оскорбления, а ругнулся всего один раз, когда какая-то старушенция в цветастом платке сунула ему в ноги свою цельнометаллическую клюку и он едва не грохнулся на каменный пол.

– Ёррин, сраный придурок, я хочу, чтоб ты сдох! – заявила бабуля. – Мечтаю о том дне, когда могирьные черви сожрут твои граза!

– Я тоже вас люблю, тётушка Гудрун! – откликнулся Ёррин.

У самого выхода из штольни он пропустил гномов-провожатых вперёд, на секунду задержался рядом с Арканом и прошипел:

– Помоги мне сохранить лицо перед моей семьёй, и я буду тебе обязан до самой смерти, Буревестник!

– Что? – удивился Рем, но Сверкер уже полез по лестнице наверх, активно шевеля своими необъятными мускулистыми ляжками, с которых так и норовили свалиться эти невозможные полосатые штаны.

* * *

– Кхм-кхм! Я буду говорить по-человечески, кхазады! – Ёррин, умытый и приодетый в свежие шаровары и атласную красную рубаху, выглядел куда лучше, чем полчаса назад.

Он вскочил на деревянную бочку, чтобы собравшиеся гномы могли его видеть, и поднял руку, призывая к вниманию. Прочистив горло и решив, что настал подходящий момент, «вождь» продолжил:

– Несмотря на неприятности, которые возникли у нас на родине…

– На бывшей родине, упырь! – крикнул кто-то из толпы.

– Не у нас, а у тебя, придурок! – вторили ему раздражённые голоса.