Аркан. Книга 3. Кровная месть

– Эжен! Мишель! Дети мои! Но где же Виктор? – Эта сохранившая остатки былой красоты матрона преодолела мост через ров за какие-то мгновения. – Что с ним?

– Мадам, – Аркан склонил голову – всё же перед ним была женщина. – Виктор погиб от моей руки после того, как пытался напасть на моих людей. А ваши сыновья – мои пленники.

– О Господи, о Господи! О пресвятой Феникс! Вы – Тиберий Аркан Буревестник! О Господи, что же будет? – Матрона буквально заламывала руки и металась между своей охраной и суровыми всадниками-ортодоксами, которые перекрывали ей путь к сыновьям. – Как же это ужасно! Что же будет с Амалией? Что будет со всеми нами?

– Я расскажу вам, что будет. – В голосе Рема звучали металлические нотки. – Вы вернётесь в замок и принесёте мне две с половиной тысячи золотых: по тысяче за каждого Жоанара и пять сотен – за этого маэстру со злобным взглядом; понятия не имею, как его зовут. А ещё – выкатите за ворота три фургона с зерном и один фургон с вином из запасов замка – со старым, выдержанным вином, прошу заметить. Это – за тех латников, которых Виктор обрёк на смерть, попытавшись напасть на мой лагерь. Две дюжины из них живы, и их мигом доставят сюда, к этим воротам, если вы сделаете всё, как я сказал. Их – и тело Виктора, чтобы вы могли похоронить его по своему обычаю.

– О Господи! – только и пролепетала матрона.

– Если же сказанное мной не исполнится – всех пленных казнят как разбойников и налётчиков за нападение на дружинников баннерета Тиберия Аркана, которые не предпринимали никаких враждебных действий по отношению к вам и вашим людям.

– Но вы же… Вы же… Вы убили Виктора! – Женщина прижала ладони ко рту, в испуге от того, что сказала.

Мадам понимала, что охрана не успела бы среагировать, что ортодоксы стоптали бы её конями и зарубили в два счёта, если бы баннерет подал знак… Но этого не произошло: Аркан просто отмахнулся.

– Говорите что пожелаете, я уже сделал большой шаг навстречу – не прикончил этих высокородных бандитов сразу же. Жду здесь, пока солнце не коснётся вершины во-о-он той башенки – тогда кровь Жоанаров снова обагрит землю. – Говоря это, Рем пытался понять, почему испуганные глаза матроны так пристально вглядывались в лицо дю Валье, который, по своему обыкновению, занял позицию чуть слева и позади него.

– Я… Я донесу ваши слова до Амалии! – дрожащим голосом проговорила женщина и, продолжая заламывать руки, убежала в замок.

Охрана, совершенно обескураженная происходящим, устремилась за ней.

– Это Жаклин дю Жоанар, сестра покойного маркиза Франсуа дю Жоанара. А этот маэстру с злобой во взгляде – Жак дю Легрос, её морганатический супруг и отец вот этих двух юношей. – Дю Валье говорил бесстрастно. – Амалия дю Жоанар, урождённая дю Шабри – мать убитого вами Виктора, жена брата маркиза – тоже покойного…

– Продешевил, – сказал Аркан и усмехнулся. – Знал бы, что мы взяли в плен её муженька, попросил бы и за него тысячу.

– Га-га-га-га! – Ортодоксы и вассалы баннерета, уже привычные к шуткам про квартирмейстерскую жилку своего господина, захохотали, сбрасывая напряжение.

– Смейтесь, смейтесь, – гордо проговорил Мишель дю Жоанар. – Надеюсь, баннерет, вы помните про ваше обещание сатисфакции? Как только меня раскуют – мы сойдёмся в бою на этом самом мосту!

– С превеликим удовольствием! – откликнулся Рем и, поймав удивлённый взгляд Патрика, усмехнулся. – Так будет даже лучше.

* * *

Освобождённые раненые воины маркиза со своим мёртвым господином на плечах, фургоны с провизией, какие-то праздные зеваки из замка – всё это создало у крепостных ворот нелепую суматоху и совершенно не соответствовало пафосу происходящего буквально тут же – на мосту. Наследник марки – Мишель дю Жоанар – должен был сражаться с Тиберием Арканом Буревестником, баннеретом, сегодня на закате.

Рем не торопился. Он позволил своему врагу облачиться по-рыцарски: надеть кольчугу и кирасу, наручи, налокотники, наколенники, набедренники и поножи, опоясаться, водрузить на голову тяжёлый шлем с Т-образной прорезью и примерить на руку треугольный щит. Теперь Мишель напоминал штурмовую башню, но баннерета это, похоже, не волновало. Время от времени Аркан поглядывал на кромку леса и на солнце, которое постепенно клонилось к закату.

Когда дю Жоанар ударил мечом о щит, обозначая готовность, Рем принял из рук Патрика шестопёр и взвесил его на левой руке: годится! Меч и шестопёр – пара неклассическая, но когда Арканы были приверженцами классики? По сравнению с оптиматом, Рем снарядился легко: стальной была только кираса да латные перчатки, принадлежавшие ранее почившему в Бозе Виктору. Кожаный доспех, предпочитаемый ортодоксами, не стеснял движений, и это было именно то, что требовалось сегодня.

– Да исполнится кровная месть! – вскричал Мишель дю Жоанар. Он уже успел хлебнуть вина с пряностями из поднесённой пажом фляги и потому излучал отвагу. – Я убью тебя, Аркан Буревестник! Тебя – и твоего отца, и твоих братьев, одного за другим, как ты убил моего дядю и брата!

И ринулся вперёд.

Вообще-то такое поведение являлось нарушением дуэльного кодекса: секунданты не объявили о начале поединка. Но Рему было наплевать: он устремился навстречу рыцарю и в нужный момент прыгнул, нанося удар обеими ногами в щит врагу. ДАНГ! Закованный в броню юноша не удержал равновесия и рухнул на камни моста. Зрители хором ахнули.

– Видит Бог, я не желал зла дю Жоанарам, но – вы напали на меня! – Рем крутанул меч и шестопёр в руках. – Я не убил вас, хотя вы были в моей власти – но вы заговорили о кровной мести. Я не видел вашего замка ни разу в жизни – а вы уже успели осадить мой родной дом. Не просите меня более о милосердии!

Молодому Аркану самому было смешно от уровня драматизма речи, которая лилась из его рта. Но, как говаривал Децим, «ситуация располагала». Нужно было тянуть время! А потому баннерет дождался, пока дю Жоанар встанет, и атаковал, нанося удары мечом и шестопёром – поочерёдно. Нет, он не был обоеруким воином, но лупить увесистой железной палицей по щиту врага – тут много умения не требовалось. Четверть часа он точно сможет играть в эти игры – дыхания и крепости мускулов хватит!

Грохот стоял такой, как будто на мосту открылся филиал аскеронского цеха жестянщиков. Рем крутил пируэты, вертел восьмёрки и спирали клинком, сбивая врага с толку, и бил, бил шестопёром, не давая Мишелю продыха. Аркан пользовался тем, что травмы, полученные во время пленения, и бессонная ночь в лагере ортодоксов пошатнули организм этого силача, и выматывал его, отскакивая и уворачиваясь от редких выпадов оптимата.

Сам-то баннерет умудрился поспать до самого утра, отлично поужинать и плотно позавтракать и не плёлся со скованными ногами за лошадью несколько вёрст. Так что в другой день Мишель дю Жоанар, вероятно, и смог бы одолеть Аркана Буревестника – но не сегодня! Несправедливо? О да! Но Аркан и не думал о справедливости.

Заполошные крики и медные голоса горнов над воротами раздались неожиданно – когда нижняя кромка багрового солнечного диска едва-едва коснулась поверхности моря.

– Измена! Измена! – орали на стенах. – Нападение!