Арманд и Крупская: женщины вождя

Ленина окончила гимназию с золотой медалью. Так, как она, выражались скорее герои Михаила Зощенко. Сразу приходит на память бессмертное «здесь вас не стояло».

Дальнейшее хорошо известно. Свержение Временного правительства в результате Октябрьской революции (или переворота, как первое время предпочитали говорить сами большевики, противопоставляя происшедшее менее радикальной Февральской революции). Созыв и разгон Учредительного собрания. Установление перемирия на фронте, срыв мирных переговоров в Брест-Литовске, наступление немцев, заключение «похабного» Брестского мира. Последнее событие имело непосредственное отношение к нашему «красному треугольнику». Петроград в результате мирного договора превратился в приграничный город. Совсем недалеко, в Эстонии и Финляндии, находились немецкие войска. В целях безопасности Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным в марте 1918 года переехал в Москву, которая и стала столицей Советского государства. Ильич, Крупская и Арманд опять оказались вместе в одном городе. И роман Ленина с Инессой вспыхнул вновь. Причем на этот раз их отношения зашли очень далеко.

Фофанова тоже переехала в Москву. Ильич пристроил ее в наркомат земледелия. Много лет спустя после смерти всех действующих лиц нашей истории Маргарита Васильевна вспоминала, что еще в Петрограде отправляла ленинские письма и записки многим адресатам, в том числе и Инессе Арманд: «Письма Ленина к Инессе Федоровне носили личный характер. Я не могла отказать Владимиру Ильичу. О его теплых связях с Инессой Надежда Константиновна знала. На этой почве между Владимиром Ильичом и Надеждой Константиновной были серьезные конфликты еще до октября. Но особо остро возник конфликт между ними после революции, когда Ильич стал главой Советского правительства. Владимир Ильич назначил Инессу Федоровну председателем совнархоза Московской губернии и поселил ее у кремлевских стен, напротив Александровского сада, рядом с квартирой своей сестры, Анны Ильиничны. Он часто пешком навещал Инессу Федоровну.

Надежда Константиновна заявила Владимиру Ильичу, что если он не прекратит связь с Арманд, то она уйдет от него. К сожалению, семейный конфликт стал достоянием членов ЦК партии и правительства, которые все знали и замечали.

Вскоре после назначения Арманд на должность председателя совнархоза Московской губернии обнаружилось, что она не справляется с этой совершенно необычной для нее работой. Тогда по инициативе Ленина она была назначена на вновь созданную должность заведующей женским отделом при ЦК РКП(б)».

Конечно, рассказу Маргариты Васильевны можно было бы не поверить, но он подтверждается и таким солидным свидетелем, как В. М. Молотов. Сам Вячеслав Михайлович членом ЦК стал только в 1921 году, уже после смерти Инессы. Но и до этого занимал не последние должности в номенклатуре, был приближен к самому верху и наверняка находился в курсе циркулировавших там слухов. На склоне лет Молотов беседовал с поэтом Феликсом Чуевым. Поэт заметил: «Говорят, Крупская настаивала, чтобы Инессу Арманд перевести из Москвы…» Вячеслав Михайлович живо отозвался: «Могло быть. Конечно, это необычная ситуация. У Ленина, попросту говоря, любовница. А Крупская — больной человек».

Ленин сам позаботился о выделении Инессе с детьми просторной квартиры на территории Кремля. 16 декабря 1918 года он писал коменданту Кремля П. Д. Малькову: «Т. Мальков! Подательница — тов. Инесса Арманд, член ЦИК. Ей нужна квартира из 4-х человек. Как мы с Вами говорили сегодня, Вы ей покажите, что имеется, т. е. покажите те квартиры, которые Вы имели в виду». В результате Инесса поселилась по соседству с Анной Ильиничной. Кроме того, она получила право на высшую «первую категорию классового пайка». Правда, и этот привилегированный паек в то голодное время был довольно скуден. В день полагался фунт хлеба, а также перловая крупа, селедка или вобла, спички, керосин…

Сама Арманд, что характерно, после Октябрьской революции перестала скрывать свои чувства к Ильичу, по крайней мере, перед близкими людьми. В письме дочери Инессе в начале февраля 1919 года, накануне отъезда во Францию в составе делегации Красного Креста для переговоров о судьбах интернированных там русских солдат, она писала: «Дорогая моя Инуся. Вот я и в Питере. Ехали мы чрезвычайно долго. Прибыли сюда только к 10 часам вечера, но едем пока очень удобно и тепло. Сегодня переночевали в Питере и сегодня утром едем дальше. И через несколько часов уже не будем больше на нашей дорогой социалистической родине (хотя Инесса и ехала на свою родину — во Францию, — своей настоящей родиной что примечательно, она считала Советскую Россию. — Б. С.).При отъезде какое-то смешанное чувство. И хочется ехать, а когда подумаешь о вас, то не хочется, и вообще много думаю о вас, моих дорогих и милых. В твое письмо вкладываю: первое письмо для Саши, второе письмо для Феди (сыновей. — Б. С.)и третье письмо для Ильича. О последнем пусть знаешь только ты. Письмо первое и второе передай немедленно, а письмо 3-е пока оставь у себя. Когда мы вернемся, я его разорву. Если же что со мной случится (говорю это не потому, что считаю, что в моем путешествии есть какая-либо опасность, но в дороге, конечно, всякое может быть, одним словом, на всякий случай), тогда передай это письмо Владимиру Ильичу. Лично ему передать можно таким образом: зайди в «Правду», там сидит Мария Ильинична, передашь это письмо и скажешь, что это письмо от меня и лично для Владимира Ильича. А пока держи письмо у себя. Ты моя дорогая дочка. Когда думаю о тебе, то думаю не только как о дочери, но и как о близком друге. Ну, до свидания, моя дорогая. В сущности, скоро увидимся. Едва ли, я думаю, наша поездка протянется и 2 месяца. Крепко тебя обнимаю и целую. Твоя мама. Письмо Владимиру Ильичу запечатано в конверте».

Ситуация, согласимся, необычная и немного пикантная. Не часто матери приходится доверять дочери собственные любовные письма. И наверняка Инесса Федоровна не один раз использовала Марию Ильиничну как канал связи с Ильичом. Раньше в письмах к Инусе мать тоже не раз упоминала Ленина. Например, в письме, отправленном в Астрахань в середине сентября 1918 года, полтора месяца спустя после неудавшегося покушения на лидера большевиков: «Мы все здесь были потрясены покушением на Ленина. Теперь он уже совсем поправился и уже работает… Это событие… как-то еще крепче и теснее сплотило нас, а что касается Ленина, то мне кажется, что и мы все и сами массы еще лучше поняли, как он нам дорог и как он необходим для дела революции, мы все лучше, чем когда-либо, поняли, какое великое значение он имел для нее…» Не знаю, как массы, но Инесса Федоровна именно так думала и чувствовала.

Неизвестно, отправил ли Ленин Арманд во Францию, поддавшись уговорам Крупской, или просто исходил из соображений практической целесообразности. Прекрасное знание французского языка и связи среди французских социалистов делали Инессу весьма подходящей кандидатурой как для переговоров о возвращении на родину интернированных во Франции солдат русского экспедиционного корпуса (чтобы они не стали кадрами белых армий), так и для агитации французской общественности в пользу дипломатического признания Советской России. И в мае 1919 года удалось вернуть в Россию около тысячи человек. Однако французские власти относились к советской миссии крайне настороженно, опасаясь воздействия коммунистической пропаганды на население, только что пережившее тяготы мировой войны. Контакты делегации с внешним миром были ограничены до минимума (сначала членов миссии даже подвергли кратковременному аресту). Французское правительство настояло, чтобы делегация отправилась на родину тем же пароходом, что и освобожденные из лагерей солдаты.

От непривычной материальной скудости жизни и столь же непривычной интенсивности работы, агитационной и организационно-канцелярской, Арманд очень уставала. В письме дочери Инессе в Астрахань в октябре 1918 года она сообщала: «Живем мы теперь вместе с Варей все в той же комнате (на Арбате, на углу Денежного и Глазовского переулка, дом 3/14, квартира 12 — этот адрес вместе с номером телефона сохранился в ленинской записной книжке. — Б. С.),которую ты видела перед отъездом. Тесно нам отчаянно, но мы утешаемся тем, что в тесноте, да не в обиде. Варя спит скрючившись на диване… Я, по обыкновению, бегаю в свой совнархоз — кроме этого, создалась французская группа, которая выпускает свою газету III Интернационал. Кроме того, созывается Всероссийская конференция работниц… Состоится она 6 ноября (после этой конференции был создан женотдел ЦК, который Арманд и возглавила. — Б. С.)… Я так соскучилась по тебе! Ужасно хочется временами все здесь бросить и поехать к тебе. Недавно меня как-то очень звал туда (в Астрахань. — Б. С.)один товарищ, приехавший с фронта, говорит, что там нет работников, необходимо поехать и пр. Сильно колебнулась в эту сторону, но потом поняла, что тут тоже нужны работники и работу бросить нельзя…»

Подчеркну, что это письмо было написано до того, как состоялся разговор Инессы с Лениным, и она получила прописку в Кремле. Может быть, с этого разговора и возобновился прерванный в Швейцарии роман? А тоска Инессы вызывалась не только жизненными тяготами, но и боязнью, что Ленин забыл о ее существовании?

Летом 1919 года, вскоре после возвращения Инессы в Москву, Надежда Константиновна отправилась в поездку по Волге и Каме на агитпароходе «Красная звезда». Любопытно, что руководителем поездки был не кто иной, как В. М. Молотов. Есть ли какая-то связь между двумя этими событиями? Не была ли поездка Крупской вызвана тем, что обрела второе дыхание любовь Ленина и Арманд? Или, наоборот, именно благодаря отсутствию жены роман Ильича с ее соперницей получил бурное развитие? Определенные ответы на эти вопросы мы вряд ли когда-нибудь получим.

В Поволжье Крупская узнала много нового и неожиданного о жизни народа. Она выступала преимущественно перед работниками народного образования и местных женотделов. Другой публики было мало — оратор, как и публицист, Надежда Константиновна была никакой. Приходили разве что посмотреть на жену Ленина.

В селе Работки недалеко от Нижнего Новгорода произошел замечательный разговор со стариком крестьянином. Один из спутников Крупской обратился к нему: «Ты, дед, не знаешь, как просвещаются?» «А что мне ваше просвещение, — неласково ответил дед, — с вашим просвещением мы второй год сидим без керосина». Разговор, тем не менее, завязался. Зашли в избу, заговорили о семье, детях. Оказалось, что у старика четыре сына в Красной Армии. «А ты что, замужняя аль вдова?» — в свою очередь поинтересовался дед. «Замужняя, — быстро ответил за Надежду Константиновну один из сопровождающих, большевик Виктор Петрович Вознесенский. — Ее муж-то знаешь кто? Ленин!» «О! — поразился дед. — Не врешь? Самый большой большак — муж? А что же он сам-то не поехал с тобой?» «Да некогда». «Да, делов много у него, — заметил дед. — А что же, он говорит, дальше будет? А?..» «Да говорит, что побьем Колчака, а там войну кончим и будем хозяйство по-новому строить», — ответила Надежда Константиновна. «Да, — согласился дед, — вот и Петруха из Красной Армии пишет то же самое. — «Побьем, — говорит, — и будем обживаться».