Аромат грязного белья (сборник)
Шрифт:
Эти симптомы напоминают недомогание неудачного свидания, когда баба ему не дала, а он напрасно болтал языком и улыбался, потому как если бы дала, то рот у него был бы не сухой и он бы не улыбался, а серьёзно и всерьёз занимался бы ласками.
(И я в ранней юности открывал тот же велосипед и на нём катался:
Как тошно разговор плести,велеречивостью давиться.А в руки взял – кричит: «Пусти!»– Куда тебя пустить, девица?Сартр
Сартр взял Ванду в загородную поездку, они спали в одной кровати. Ванда позволяла ему любоваться её обнажённым телом, но не позволяла в себя углубляться. А Сартр, потирая ручки, рапортовал Бовуар, что он с каждым разом захватывает всё больше и больше новой территории.
Но когда Сартр подпоил Ванду и умудрился поцеловать, она бросилась в туалет и блеванула. Он утешал себя, что это смесь рома и шерри сделала своё дело, а не его отвратительные для Ванды прикосновения.
В этот период отверженности Вандой Сартр писал страстные письма Бовуар, которая путешествовала с Бостом.
Бовуар в ответ сообщала Сартру детали своего романа.
Воет лавировал между Ольгой и Бовуар. (Это вместо того, чтобы их вдвоём в постель положить. А может, и пытался, но в книге о тройственных и более совокуплениях ни слова.)
Ольга сердилась на Сартра, что он пытался соблазнить её сестру, а Сартр лгал им обеим. Он утверждал, что есть люди, в отношениях с которыми лгать просто необходимо.
(Под людьми он имел в виду женщин.)
Пока Сартр возился с Вандой, Бианке стукнуло 18. Она изучала философию в Сорбонне и по-прежнему жарко общалась с Бовуар три раза в неделю. Воет знал о Бианке, но Бианка не знала о Босте.
Сартр принялся за Бианку, и та была польщена его вниманием – это ведь был идол её возлюбленной Бовуар.
Сартр окунул Бианку в омут своих словес и очаровал её ими до такой степени, что она ему отдалась. Сартр был первым мужчиной у Бианки. Она описывает противненькую сцену в отеле, куда она согласилась с ним пойти. Сартр начал любовное свидание с того, что мыл ноги в раковине, задирая сначала одну, а потом другую. А заключает Бианка это описание тем, что никакого удовольствия она с ним не получила, хотя позднее была весьма счастлива со своим мужем и вкусила оргазмов от мужчины.
Возникшая связь Сартра с Бианкой внесла напряжение в её отношения с Бовуар, которая писала, что Бианка не понимает, что поток нежности возникает между двумя, но не между тремя участниками. (Откуда она научилась такой арифметике? – ума не приложу.)
Весной 1939 года Ванда переехала жить в Париж, и её стал содержать Сартр. Он вознамерился сделать из неё художницу. Сартр врал ей, будто они с Бовуар только друзья. Бовуар почувствовала, что он её этим предал. А Сартр был готов сказать женщине что угодно, только бы к ней в пизду залезть. И, надо сказать, правильно делал.
В конце июля 1939 года он путешествовал с Вандой
по югу Франции и оттуда оповещал Бовуар:Сегодня утром я впервые переспал с ней. В результате я оставил её в кровати, чистую и трагичную, заявившую, что она устала и что ненавидела меня все 45 минут.
Сартр выбежал в кафе, чтобы написать это Бовуар. Прежде всего, словам Сартра доверять нельзя, ибо он врал своим бабам направо и налево. Почему он оставил Ванду в кровати «чистой»? Так и не смог поиметь? Значит ли, что она ненавидела его все 45 минут, пока он по ней елозил?
А затем он продолжает, что с Вандой у него идеальная любовь, смотрение в глаза друг другу, держание за руки.
Получалось, что за два года он соблазнил девчонку, и, излагая их сексуальные упражнения, он пишет:
Похоже, что она получает от этого удовольствие.
Что значит «похоже» – да и кто, кроме них самих, мог знать, что в действительности происходило между ними в закрытой комнате?
В то лето Сартр был настолько одержим Вандой, что Бовуар не просыхала от ревнивых слёз. Она плакала легко и обильно. Бост, любовник Бовуар и обладатель «серьёзных намерений» по отношению к Ольге, намекал ей, что с Бовуар у него просто интрижка, а любит он только Ольгу. Так что Бовуар боялась, что теряет всех своих мужчин. Но как всегда – напрасно.
Что касается политической головы Сартра, то он был на неё слаб до позора. В 1939 году, когда все только и ждали начала войны, Сартр убеждал своих друзей, что войны не будет, что Гитлер не может начать войну, зная ментальность немцев. А после войны он влюбился в СССР и славил социализм заодно с коммунизмом с одержимостью комсомольца тридцатых годов.
Несмотря на сартровские пророчества, война неизбежно приближалась, и Сартра призвали. Он был в ужасе, что Ванда о нём забудет, и обещал писать ей каждый день. Сартр просил её тоже писать ему каждый день, причём он не забыл уточнить, что будет по-прежнему содержать её, чтобы она могла продолжать свои занятия живописью в Париже.
Перед отъездом на сборный пункт последние часы он, кусая ногти (очаровательная привычка), провёл с Бовуар.
К началу 1940 года ещё один романчик образовался у Бовуар со своей ученицей, и опять русской: Натали Сорокиной, своенравной и с резким характером, по сравнению с которым характер психопатирующей Ольги выглядел овечьим. Мать Натальи, разведённая, хотела, чтобы дочь пошла работать. Но Бовуар предложила оплатить её учёбу в Сорбонне.
Бовуар сообщает Сартру в письме, что Наталье недостаточно целоваться в губы и держаться за руки – она, мол, хочет с ней спать.
(Бедная Бовуар, мечтавшая только о платонических воздыханиях и бежавшая всякого секса!)
Бовуар рассказывает Натали про бордели и про проституток, и это естественно горячит её молодую пизду, так что к январю 1940 года у них уже полным ходом бурлит страстный роман. В переписке с Сартром Бовуар педалировала своё лесбиянство и восхищение телом Натали. А в переписке с Бостом всячески приуменьшала.
Когда Сартр приезжал на побывку со своей военной службы в Париж, он делил время между Бовуар и Вандой, вместо того чтобы общаться с ними одновременно, прятался от Ванды, когда был с Бовуар, а Ванде врал, что, мол, был у матери.