Аромат страсти

– Извини, Джейк. Но ничего другого у нас нет. И быть не может. – Она печально улыбнулась. – Просто иной раз очень трудно ограничиваться одной работой.

– Такое ощущение, что тебе надо выговориться над чизбургером в «Пи-Джи-Кларке».

– Я бы с удовольствием. Но как же Барбара Рид?

– Барбара? Планов на вечер мы с ней не строили. Мы просто давние друзья. Как… – он мотнул головой в сторону леди Бобби и Хью Маршалла.

Тайгер предпочла пропустить намек мимо ушей.

– Я смогу уйти не раньше чем через полчаса. Сможешь подождать?

– Готов ждать тебя целую вечность, дорогая.

Нелсон Бахрах заказал в баре скотч и направился к Хью Маршаллу и Роберте Роуэн.

– Привет, Бобби, – буркнул он. – Удивлен, что ты здесь.

– Нелсон! А я так надеялась тебя увидеть. Моя маленькая девочка сейчас работает в «Келлер парфюмз». – В черном бархатном вечернем костюме от Оскара де ла Ренты Бобби выглядела сногсшибательно.

– Хью уже рассказал тебе, какой я неразумный? Что я стоял насмерть против создания этого отделения…

– Правда? – улыбнулась Бобби. – Хью об этом не упоминал. Но если стоял, позор на твою седую голову. Подключиться к парфюмерному бизнесу – отличная идея. Даже мой дед и Сэм Келлер одобрили бы ее… – И она одарила Бахраха лучезарной улыбкой.

Бахрах раскурил сигару.

– Бобби, ты очаровательная женщина, но слишком слабо разбираешься в бизнесе.

– Неужели? На эту тему тебе надо поговорить с моим брокером. Он говорит, что у меня особый дар – я точно угадываю биржевые тенденции…

– Гм-м-м. Видать, Хью промыл тебе мозги.

– Этого и не требовалось. – Маршалл сохранял спокойствие.

Бахрах злобно глянул на него.

– Ничего себе приемчик. Должно быть, некоторые и за год столько не получают.

– Уверяю тебя, Нелсон, мы не выходим за рамки бюджета.

– Надеюсь на это. Шелдон Шоу докладывает мне, что дело продвигается довольно-таки медленно, – бурчал Бахрах.

– Такой уж у нас бизнес: все собирается воедино в последний момент. Ты это знаешь.

– Я только знаю, что должен защищать интересы наших акционеров, таких как Бобби.

– Но, Нелсон, – встряла Бобби, – я всецело за духи Мэтта Филлипса…

– Я не собираюсь спорить с тобой, Бобби. Ты, должно быть, так же упряма, как и твой дед. Кроме того, ты не хочешь, чтобы твоя дочь потеряла работу…

– О, Нелсон, ты, конечно же, видишь нас насквозь, – дипломатично заметила Бобби. – Но я готова поспорить, что «Келлер парфюмз» добьется успеха.

– Нет, Бобби, спорить с тобой я не буду. Не хочу отнимать у тебя деньги. – Бахрах швырнул сигару в камин, за корзину с лилиями. – Хью, я буду пристально следить за сметой этого проекта. Шоу говорил, что ты поощряешь его не считать деньги, тратить их без оглядки.

– Правда? Наверное, мы неправильно поняли друг друга, – ответил Хью.

– Надеюсь на это. Мне пора. – Бахрах приложился к щеке Бобби. – Скажи дочери, чтоб начинала искать новую работу, – и ушел, не попрощавшись с Хью Маршаллом.

– Святой Боже, – покачала головой Бобби. – И что ты об этом думаешь? – спросила она Хью.

Тот улыбнулся:

– Это у нас в порядке вещей, Бобби. Пообедай со мной сегодня, и я тебе многое расскажу.

– С удовольствием, Хью.

«Русскую чайную» театральный люд привечал: после спектаклей там собиралась масса народу. Возможно, их привлекала необычайно радостная атмосфера: лампы и стены украшали гирлянды, мишура, множество красных шаров, словно здесь круглый год праздновали Рождество. Официанты в расшитых красных косоворотках сновали между близко поставленными столами, разнося подносы с блинами, икрой и разнообразными сортами водки из России и стран Восточной Европы. Выкрашенные в темный цвет стены украшали картины, адресованные главным образом поклонникам балета, и полки с начищенными до блеска самоварами.

Леди Роуэн и Хью Карлайл Маршалл III расположились неподалеку от входа. Рядом с ними сидели артисты из Уэстчестера, чуть дальше Владимир Горовиц отмечал свое триумфальное выступление в «Карнеги-холл». Среди гостей Чеви Чейза блистали Кэндис Берген, Пол Саймон и Питер Селлерс. С другого конца зала Ахмет и Мика Эртеган поприветствовали Бобби взмахами рук.

– От твоих блинов у меня просто слюнки текут, – завистливо вздохнула Бобби, когда Хью намазал один сливками и красной икрой.

– Пожалуйста, попробуй.

– Хью, разве можно быть таким жестоким? Это не для меня. Я поправилась на пять фунтов только глядя на них.

– Я уверен, что пять фунтов тебе нисколько не повредят.

– Хью, какой же ты, однако! Ну, может… нет, не могу. Помнится, Рут Гордон как-то сказала мне, что есть только один способ не растолстеть: не есть ничего из того, что нравится.

– Как это печально. – Официант принес ему очередную стопку перцовки. – Слушай, а ведь раньше ты ела пирожки. Помнишь тот Новый год в Лексингтоне? Лет девять тому назад.

– Неужели? Новый год помню. Кэппи и я еще не расстались и… – Бобби замолчала, чтобы впрямую не упоминать Сару Маршалл. – Но пирожки?

– Точно ела. У тебя был повар-китаец. Часа в три ночи ты, кстати, заказала cr^epes [33] . Твои гости уже разошлись, осталось лишь несколько человек. Вон Ли, так, кажется, его звали, принес поднос с копченой свининой и китайскими пирожками.

– Вспомнила, – рассмеялась Бобби. – Он никак не мог понять, что такое cr^epes.

33

блины (фр.).

– А вот свинину коптил превосходно.

– Мы тогда веселились от души, не так ли, Хью? – На мгновение она накрыла его руку своей. – Но с тех пор утекло много воды.

– Ты нисколько не изменилась, Бобби.

– О Хью! – Она зарделась от удовольствия. Подумала: а ведь так оно и есть. Она действительно не изменилась. Если только самую малость. Строгая диета, ежедневные физические упражнения, массаж, акупунктура, кремы и лосьоны со всего земного шара, искусные руки хирурга с Парк-авеню, к помощи которого она прибегла за несколько лет до того, как ей могла потребоваться пластическая операция, пока позволяли остановить время. В этом она убеждалась, каждое утро подходя к зеркалу. Но как долго, думала Бобби, она сможет противостоять старости?