Артания

– Но я не устрашился, – ответил Придон пылко.

– Да. Ты не устрашился. Но это касается твоей жизни. А если всей Артании? Вообще рода людского?

Придон опустил голову. Он весь вздрагивал, неведомые силы сражались в нем, как могучие рати в тесной долине. Тело дергалось, а на лице быстро сменялись ярость, страх, неведомая ранее кротость, вдруг снова звериный оскал, вздутые желваки и воинственно выдвинутая нижняя челюсть, потом окаменевшие мышцы расслаблялись, уходили вглубь, снова покорность и смирение перед неизбежностью.

Именно эта покорность и смирение с неизбежностью завладели душой, когда он вздохнул тяжело и сказал тихо:

– Да, вы правы. Я ничего не могу с собой поделать. Я поеду за мечом Хорса и сделаю все, чтобы его добыть…

Ибо я – человек! Отказаться, отступить, уступить – это наступить на горло своей песне… и перестать быть человеком. Не этого ли возжелал Творец, называемый еще Темным Богом?

ГЛАВА 2

У него было суровое лицо, печать обреченности легла, как густая тень, погасив краски. Аснерд и Вяземайт долго мяли его в объятиях, всматривались, понимая, что видят в последний раз. Молодые герои уже сидели в седлах, молчали, чуяли, что происходит нечто важное.

– Прощай, – сказал наконец Аснерд. – Наша беда в том, что мы, артане, идем до конца.

– Возможно, – добавил Вяземайт невесело, – артане первыми исчезнут с лица земли… Но будут последними, о ком перестанут петь!

Они стегнули коней, за ними быстро повернули и унеслись молодые. Куявы завороженно смотрели вслед, не часто видишь таких героев, даже о встрече с такими вспоминают всю жизнь и рассказывают дома.

Придон оглядел их, сказал резко:

– Все, возвращайтесь!.. Вон там уже кордон со Славией. Дунай поглядел, поколебался, сказал с сомнением:

– Ну, вообще-то, можно. Если думаешь, что мне очень хочется везти тебя в Славию, ошибаешься. Родзяник, Щелепа! Двое воинов выехали вперед, один сказал:

– Да, мы поедем с ним. В самом деле, тут рукой подать. Дунай кивнул Придону.

– Если хочешь, могу даже пожелать тебе удачи. Все равно это не поможет, я кое-что слышал о том, с чем столкнешься. Эти двое поедут с тобой, это распоряжение Тулея. У героя всегда должны быть, ха-ха, помощники!

Придон оглядел обоих воинов, Дунай назвал их Родзяни-ком и Щелепой.

– Эти? Почему они? Вон те, – он указал на воинов сотни, – выглядят куда крепче.

Дунай сказал с усмешкой:

– Я слышу артанина.

– Да, – ответил Придон твердо, – я – артанин. И пока еще не стыдился этого.

– Не надо обижаться, – сказал Дунай покровительственно. – Артане по своей дикости в первую очередь замечают рост и ширину плеч. Да еще, конечно, толщину рук. Но сила не только в крепости мышц, герой.

Придон пожал плечами. Неясности никогда не нравились, а когда начинались, он торопливо уходил от них.

– Эти, – сказал он равнодушно, – так эти. Вам виднее. Лишь бы не мешались под ногами.

Дунай молча повернул коня, взмахнул рукой, сотня воинов ответила радостным ревом. Придон проследил взглядом, как пошли обратно сразу галопом, повернулся к воинам.

– Кто из вас кто?

Земля привычно гремела под копытами, он несся на заводном куявском коне, давая отдохнуть своему скакуну, тот мчался сзади, но и этот летит так, что земля слилась в серую полосу, а стук копыт превратился в монотонный шум дождя.

Он пригнулся, прячась от ветра. Не то чтобы ветер так уж сдует, как сухой лист, просто мешает мечтать и грезить об Итании. А мечтать и грезить о ней он готов всегда, всюду.

Родзяник и Щелепа неслись следом. К его удивлению, не отстают, держатся прямо за спиной. Правда, коней им отбирали по всей Куявии. Рослые кони, сильные, к тому же быстрые и выносливые, как все кони Артании. А сами Родзяник и Щелепа в доспехах, но без толстых панцирей, всего лишь в блещущих, как мокрая рыбья чешуя, легких кольчугах.

Обычно держались вплотную за спиной, а когда позволяла дорога, брали его в подобие клещей и вызывающе посматривали по сторонам, словно провоцируя нападение. Придон хмуро улыбался, такое рвение понятно, хотят выказать себя перед ним героями. Сами по себе оба крепкие дубки, могучие, есть сила в руках, есть жажда показать себя в мужском деле, а не только в дворцовых покоях, где одни пьянки да распущенные девки, подмигивающие жены беров, дворцовые сладострастные женщины, непонятно, кто и чем занимается…

На развилке дорог он свернул направо, тут же догнал Родзяник, а затем и Щелепа, у него конь чуть поплоше, едва ли не в один голос закричали:

– Это длинная дорога!.. Надо на ту, что во-о-он там! Придон изумился:

– Но эта дорога ведет в Славию, даже я знаю.

– Это дорога торговцев, – объяснил Родзяник. – Хорошая дорога: широкая, вымощенная камнем, с указателями, а через каждые три дневных перехода всегда большой постоялый двор. Можно есть, пить, спать, дать отдохнуть коням…

Щелепа хохотнул и ядовито добавил:

– Еще там воинские отряды через каждые десять верст. Чтобы защищать караваны от разбойников. Конечно, я понимаю, отважному артанину никто не страшен…

Придон нахмурился, куяв издевается, ясно. Если со всеми по дороге драться, то двигаться будешь медленно. А там и власти Славии, встревоженные, что кто-то побивает их заставы, вышлют навстречу целое войско.

– А что с другой дорогой?

– О, она скоро станет тропой, а потом и вовсе сгинет. Там дикие непроходимые леса. Там даже сами славы, судя по всему, не живут. Если пройти через тот лес, а он не так уж и велик, то сразу будет Черное Капище. Но, конечно, если доблестный артанин желает обязательно подраться, можно и по главной дороге…

Придон молча повернул коня.

Еще когда мчались сюда со всей сотней Дуная, каменистое плато уже гремело под копытами, а сейчас оно заметно приподнималось и приподнималось, словно стремилось привести их на небо. Воздух становился свежее и чище, словно он снова очутился в горах.

Родзяник догнал, лицо веселое, рука выстрелила вперед повелительным жестом:

– Славия!

Придон заставил усталого коня перейти с шага на рысь, затем на галоп. Что-то неправильное чудилось впереди. Он не мог сообразить, что именно, только линия горизонта почему-то быстро приближалась, а он уже привык не спрашивать больше по-детски волхвов: почему, сколько ни скачи, а линия между небом и землей все отодвигается и отодвигается?