Артефакт

Семён приходит в себя и ползает вдоль стен, ищет включатель, я улыбаюсь, знаю — их нет в принципе. Во мне зреет убеждение, что всё здесь работает на уровне ментальных образов, как говориться, надо подобрать правильные слова. Улыбаюсь про себя, мысленно произношу фразу, да будет свет. Естественно ничего не щёлкнуло, свет не зажёгся. А может, попробуем несколько иначе? Представляю вспышку света.

— Ой! — взвизгивает Семён.

Открываю глаза, всё тонет в молочном сиянии.

— Ещё скажи, нас окружают, — рассмеялся я, реагируя на эмоции друга.

— Ты нашёл нужную фразу!

— Нашёл. Образ. Здесь не обязательно говорить, всё очень просто и очень сложно. Не удивлюсь, что народ, когда-то живший здесь, прекрасно владел телепатией.

С интересом осматриваемся. Зеркальная чистота. У стены, наполняя воздух свежестью, стоит круглая мраморная ванная, заполненная прозрачной водой, вода проточная. С плоского каменного лепестка, светлые струю бесшумно вливаются в чашу, а сквозь щель вверху, излишки уходят. Каменные скамейки рассчитаны на человека, удобные сидения и изогнутые спинки. Овальные столики, стойка пустующего буфета, а в центре помещения, расположена вертикальная труба диаметром 3–4 метра и в ней ещё одна дверь, совсем как в лифте. Бросаю взгляд на стену, на ней огромная карта.

— Вот это да! — слышу возглас Семёна. — Отсюда, карта подземного мира, смотрится просто грандиозно… станции, тоннели… а это что, города?

Теперь мы можем детально её изучить, в безмерном удивлении всматриваюсь в путаницу схем. Я догадывался, подземная страна огромна, но не настолько. Считаю ярусы, сбиваюсь, их бесчисленное множество. Причём, чем ниже, тем обширнее сеть ходов и огромных пустот. Грустнею, никогда не разобраться в этой паутине, даже служебный тоннель найти не могу, где-то он должен быть вверху, я представляю его, вспоминаю даже стены, сверкающие металлическим блеском, внезапно, длинная извилистая тонкая полоска вспыхивает изумрудным светом.

— Что это? — отшатывается Семён.

— Здесь всё на образах, — вздыхаю с облегчением, — это тоннель, по которому прокатились наши дети на вагонетке.

— Здорово. А давай найдём их вагонетку?

— Это идея. Сейчас попробую, — воодушевляюсь я и представляю катящийся по рельсам предмет, в ту же секунду на карте замигала красная точка.

— Вот они! — относительно нас, — я вызываю образ нашего помещения, он сразу наливается на карте рубиновым цветом, — на три уровня ниже. Их вагонетка стоит. Они смогли её остановить. Молодцы! А сейчас мы попробуем найти детей, — с замиранием в сердце представляю лукавое личико Светочки и серьёзное — Игоря.

Замигали две точки, они перемещаются внутри квадрата.

— Сейчас дети находятся в каком-то большом доме. Дай бог, чтобы там задержались, — я невероятно рад, они живы. Семён улыбается, торопит меня. Я и сам не хочу задерживаться, но хмурюсь мыслям, представляю пещерных существ, указываю на квадрат, где находятся дети. Внутри животных нет, но с наружи затаилось огромное красное пятно, проникнуть в дом не может, вероятно, дети заперлись.

— Теперь в лифт! — говорю я посуровевшему Семёну. Как бы мимоходом представляю открывающую дверь в сооружении стоящим в центре, она гостеприимно открывается. Влетаем внутрь. Мысленно вызываю образ третьего уровня и уже не удивляюсь, когда кабина рванула вниз.

Спускаемся не долго. Останавливаемся. Дверь скользит в сторону. Выходим в помещение зеркально похожее на то, где только что были. Я даже пугаюсь, что вернулись обратно, но у входной двери не валяется голова муравья убийцы.

Перед тем как выбраться из лифта, нахожу такой же бассейн с чистой водой, мне кажется просто необходимо смыть с себя вязкую гадость, которой нас забрызгали муравьи. Снимаем одежду, собираюсь пихнуть её в воду, но неожиданно достаю металлическую колбу, что подобрал в развалинах, отвинчиваю крышку. С усердием, близким к помешательству, я соскребаю всё, что было на моей, да и на одежде друга, в сосуд. Затем, плотно завинтив колбу, бросаю на дно своего рюкзака.

Семён с серьёзным видом наблюдал за моими манипуляциями, но не стал спрашивать, зачем я это сделал. После, мы тщательно выполоскали одежду, сильно отжали и, не дожидаясь, когда она высохнет, вздрагивая от мокроты и холода, одели.

На раскачку время не даю, вспоминаю предыдущее открытие двери — всё повторяется, но без грохота. Когда выскользнули во внешний мир, я понимаю разницу. Во-первых, относительно светло, как ночью в неполную луну, следов боевых действий не видно, возле здания стерильная чистота, ничто не помешало открытию двери. Во-вторых, мы оказались в полностью целом городе. Ни одно здание не разрушено, но от этого ещё более жутко, чем в первом случае. Там, хоть всё понятно, была война, смело всё, людей нет, животные вселились в пустующие развалины — здесь всё целое. В темноте выделяются мрачные строения, ни в одном окне нет света, на улицах молчаливо покоятся автомобили, виднеются площади, на одной из них журчит в фонтане вода. Попытаюсь мысленно усилить свет, но законы в лифте не действуют в городе. Вероятно, это разные цивилизации и в них проходят другие процессы. Даже лифтовое сооружение резко отличается от этих строений. В городской архитектуре прослеживается нечто человеческое, есть балконы, лесенки, беседки, дворики, дороги для автомобилей и тротуары… только зелени нет… и людей — город мёртв давно.

— Кошмар, — ёжится друг. — Как же в нём отыскать Светочку и Игоря?

— Отыщем, — вздыхаю я. Мне очевидно, без них не уйдём или… останемся здесь.

— Где искать? — в голосе друга тоска и страх, мне не очень нравится его состояние.

— Мы найдём их. Вначале разыщем служебный тоннель, затем, по их следам, выйдем к нашим ребятам.

— Здесь почти нет пыли и следов, — совсем расклеивается Семён.

— Зато есть моя интуиция.

— Это что-то эфемерное, — с горечью усмехается друг.

— Как сказать, — я сжимаюсь, цепляюсь в сознание, дрожь бежит по телу, зрение привычно обостряется, вдыхаю полной грудью — в нос, едко ударило плесенью, сыростью камня. Странное впечатление, я ощущаю запахи как сторожевая собака, даже смешно стало. Кручу по сторонам головой, выискивая направление. Впереди и по бокам мёртвый город, обхожу лифт, замечаю просветы между домами. Каким-то необъяснимым чутьём догадываюсь, что где-то там свод пещеры опускается и на его стыке с землёй находятся железнодорожные развязки, станции и может, мы найдём брошенную детьми вагонетку. Так хочется, чтобы я был прав! Прислушавшись к внутренним ощущениям, уверенно говорю: — Нам надо идти в ту сторону.

Семён не спорит со мной, лишь поправляет топор, у него тоже развита интуиция… на врагов. Его лицо мрачное и решительное, с большим вниманием осматривает, словно притаившийся для броска, молчаливый город.

Я вспоминаю уровень, на котором мы были, встречу с монстрами подземного мира, с сомнением кошусь на свой меч. Он, конечно не плох, острый и разящий, но не для панцирей местной фауны, поэтому, размышляя, произношу: — Не мешало б оружие какое-нибудь подобрать, ведь что-то должно здесь остаться.

Семён кивает, но неуверенно, в глазах страх. Да и мне тоже не по себе, нас окружает нетронутый, но абсолютно пустой город, это для нашего сознания сильное потрясение. Странно, но я даже предпочёл, чтобы на лице валялись скелеты, а не эта пустота — вселяет она обоснованные страхи. Что же оружие применялось, если город просто вымер?

— А вдруг здесь радиация? — вздрагивает Семён.

Я дёрнул на него взглядом, мне тоже пришли на ум те же мысли, но отрицательно повёл головой: — Тогда улицы и дороги были бы забиты скелетами… нет, это не радиация, что-то другое, но может даже более смертоносное.