Артефактор Пушкин

В общем, окрестили мы лодку. Акулька даже бутылку шампанского об стойку амортизатора шасси грохнула и стала крёстной воздушного судна под названием Катран.

Несмотря на то, что я лично принимал некоторое участие в постройке летающей лодки, да и предполётные испытания были полностью на мне, всё равно было волнительно перед самым первым полётом.

— Ваше Сиятельство, неужели и правда лодка, как птица полетит выше деревьев? — с недоверием рассматривал Прохор стоящий на озере и готовый к первому полноценному взлёту самолёт. — Он ведь тяжелее телеги.

— Ты же сам накануне видел, как самолёт от снега отрывается, — напомнил я пацану вчерашние испытания. — Почему бы ему и выше не летать?

Стоит отметить, что к испытаниям Катрана мы подошли вполне серьезно. Первый день я проводил только так называемые рулёжки. То есть разгонял по озеру самолёт, и отмечал для себя его поведенье, не отрывая от взлетно-посадочной полосы, которую Макс с Колей из снега построили мне прямо на льду озера Велье. На следующий день я испытал, как самолёт отрывается от поверхности и как он слушается руля высоты и элеронов. На удивление взлёт получается лёгкий и с короткого разбега, чего не скажешь о посадке, поскольку та происходит несколько сложнее. В принципе, этого и следовало ожидать. Планер получился легким, а подъемная сила крыла высока, вот и не торопится самолёт приземляться, несмотря на то, что я отключаю тягу, создаваемую воздушным перлом.

— Саня, хорош тянуть, — прокричал мне высунувшийся из кабины Серёга, облюбовавший себе кресло по правую руку от пилота, — Люди ведь ждут, когда ты взлетишь.

Действительно, несмотря на мороз, народу, а особенно ребятни, на берег озера набежало изрядно.

Ну, а как иначе? Мало тех чудес, что Его Светлость при каждом своём появлении окружающему люду показывает, так он сейчас ещё и летать изволит. Это ли не рождественское чудо?

— Саша, только давай без фигур высшего пилотажа, — потребовал Сергей, когда я закрыл над собой фонарь кабины, — Взлёт, вираж и на посадку.

— Будешь умничать, на земле останешься, — пригрозил я тульпе. — Я, можно сказать, всю жизнь о своём самолёте мечтал, а ты меня с небес на землю сбрасываешь.

— Всё-всё, молчу, — поднял руки Сергей. — Делай, как знаешь.

— Успокойся ты, — ухмыльнулся я в ответ. — Не собираюсь я геройствовать и изображать из себя Валерия Чкалова. Кстати, в курсе, что он в своё время на «Шаврушке» разбился? Летел в непогоду вдоль железной дороги на бреющем и врезался в семафор.

Не знаю, как понял мои слова Серёга, но ремни безопасности на себе на всякий случай застегнул. Откуда он их только взял непонятно, потому что в конструкции самолёта они не были предусмотрены.

В старых фильмах обычно показывают, как пилот при запуске двигателя кричит «От винта».

А если на моём самолёте винта нет, то кому и что кричать?

С этими мыслями я создал за собой воздушный поток и после короткого разбега по снегу, оторвал самолёт от взлётной полосы.

Из бесед с Виктором Ивановичем я знал, что на «Шаврушке» время набора высоты в тысячу метров составляло около восьми минут, но я и не собирался так высоко взлетать. В мои планы входило подняться максимум на полкилометра и покружить над озером да над окрестностями, чтобы все кому интересно могли понаблюдать за первым в мире летающим аппаратом тяжелее воздуха. К тому же погода просто прелесть. На небе ни облачка и, как говорят в авиации, видимость на миллион.

— Приветствую, князь! — раздался из артефактора связи голос деда. — Ты где сейчас находишься?

— Здравствуй, Пётр Абрамович. Ты не поверишь, но решил на природу выбраться да свои владения осмотреть, — не вдруг нашёлся я, что ответить старику. — Судя по тому, что ты на связь вышел, вы уже вернулись в столицу?

— Тю, что мы там забыли? Императорский двор всё равно в Москву переехал. В Красном городе мы, — доложился Пётр Абрамович. — Так что скоро дома будем.

Дед, конечно, полон загадок, но что он в указанном населённом пункте забыл? Это ведь на двадцать вёрст юго-западнее Велье. Разве что он домой через Ригу решил вернуться.

— Так заезжайте в гости. Дорога же от Красного на Велье есть, — предложил я. — На санях да по снегу через час-другой у меня будете, а завтра домой поедешь, если пожелаешь.

— А она у тебя накатана эта дорога-то? А от Велье до Кучане путь в каком состоянии? — поинтересовался дед. — А то мы с племяшами в Петровское думали через Опочку ехать.

— Пётр Абрамович, не чуди. К чему крюк через Опочку делать? До Воронича хорошая дорога, — поспешил успокоить я деда. — Недавно лично в Трегорское к Осиповым ездил. А от меня до Красного дорогу сейчас проверю и доложу.

— Что значит, сейчас проверишь? — пробухтел старик. — Пока ты до города доедешь, два часа пройдёт. И то, если дорогу не замело.

Ну, до чего же порой дед бывает занудным. Неужели я к старости такой же буду? С другой стороны, дожить бы ещё до этой старости.

— Князь, вы уже из города выехали? — решил я уточнить диспозицию родственников.

— Нет еще. Мы на постоялом дворе, что у церкви Чудотворца Николая заночевали. Позавтракали, а сейчас запрягаемся, — доложил мне дед о своё местоположении.

Сам я в городе Красный ещё не бывал, но насколько знаю, в нём всего две церкви, а указанная дедом ещё и деревянная. Так что через десять минут полёта, да ещё с таким ориентиром как церковные купола, я окажусь над головами родственников. Не знаю, удивятся они или нет, но почему бы не проверить их реакцию.

— Князь, вы запрягайтесь, а я мигом дорогу проверю и тебе о ней расскажу, — пообещал я деду. — У вас большой обоз?

— Трое саней всего, — услышал я ответ. — Мы основной обоз в столицу отправили, а сами через Лифляндию приехали.

— Стало быть, будьте на улице, а как попрошу, так в небо посмотрите, — попросил я родственника.

Всё-таки дед, как я и предполагал, прибыл в Псковскую губернию через Ригу. Рисковый мужик, надо сказать. Рижский залив не каждый год в декабре замерзает до такой степени, чтобы по нему, как по суше можно было путешествовать. Видать в этом году морозы у берегов Лифляндии его хорошо заморозили.

Как и обещал, через десять минут уже я летал над городом, выискивая около церкви постоялый двор, где остановились мои родственники. До чего же с самолёта неудобно на землю смотреть. Из-за отсутствия под ногами иллюминатора постоянно приходится виражи закладывать, но вроде я увидел тройку саней и нескольких человек около них.

— Пётр Абрамович, а это не ты сейчас на извозчика руками машешь? — вызвал я деда, заметив на земле знакомый силуэт.

— А ты почём знаешь, что я баломошку* матерю? — ответил старик, отойдя от извозчика. — Никак перл придумал следящий?

* Баламошка — дурачок, бестолковый.

— Князь, взгляни на небо и обрати внимание на лодку, летающую над церковью, — чуть не рассмеялся я в ответ. — Догадайся с трёх раз, кто ей управляет?

— Ох, ты ж, едит-кудрит, — услышал я в артефакт. — Пашка! Петька! Вы только гляньте, что ваш племяш учудил.