Артем Микоян

Отработкой новой системы управления занялся друг Нефедова, Георгий Константинович Мосолов.

Молодыми, полными сил и желаний, пришли Нефедов и Мосолов в КБ. Вместе окончили школу летчиков-испытателей. Вместе были приняты Микояном. Вместе учились затем в Московском авиационном институте, чтобы поставить инженерные знания на службу своей суровой профессии. И вот они в последний раз работали вместе, хотя Нефедов был уже мертв.

Первый полет с остановкой и запуском двигателя в воздухе предстояло совершить Коккинаки, а у него умерла мать, и Седов отпустил его с аэродрома. Едва отпустил, как нелетная погода, задержавшая работу Коккинаки, резко улучшилась. Седов не стал просить у Микояна другого летчика-испытателя: на это требовалось время, и погода могла уйти. Решил лететь сам. Но у него не было с собой даже летного костюма. К тому времени из-за здоровья он почти не летал. Седова снарядили коллективно, и он поднялся в воздух.

Григорию Александровичу Седову пришлось провести ряд острых полетов: набор высоты, достижение высокой скорости, намеренное выключение двигателя в сверхзвуковом полете для отработки его запуска в воздухе. Без таких остановок двигателя невозможно было гарантировать самолету безопасность.

Все три группы инженеров и летчиков, завершавших испытания, выполнили заданные им программы. Е-6 превратился в МиГ-21.

В этой кипучей, захлестывающей работе, когда вопросы по ходу испытаний возникали куда быстрее и чаще, нежели ответы, громоздясь друг на друга и воздвигая, казалось бы, непреодолимые барьеры, Микоян оставался верен себе, проявлял внимание к невзгодам своих сотрудников, независимо от мыслей, одолевавших его на работе.

Однажды в кабинет генерального пришел один из сотрудников с несколько странной просьбой:

— Артем Иванович, надо вызывать с испытаний...

Он назвал имя человека, который донельзя был нужен именно там, на дальнем полигоне, где решалась судьба самолета.

— Что случилось?

— Я пришел к вам как председатель родительского комитета. Сын у него очень разболтался, просто от рук отбился...

Микоян даже привстал от возмущения:

— Немедленно вызовите этого оболтуса ко мне! Отец пусть остается на испытаниях, а с парнем я поговорю сам...

Разговор запомнился мальчику на всю жизнь. Генерал-полковник Микоян не стал читать ему нотаций. Он просто объяснил ему, кто его отец и как надо вести себя сыну такого отца...

Вызывать инженера в Москву не пришлось...

Детей Микоян очень любил. Как вспоминают его дочери и сын, «строгое начало», без которого невозможно воспитание, осуществляла Зоя Ивановна. Когда, как все матери, она отчитывала ребят, самым важным для любого из них было, чтобы «только папа не узнал». И не потому, что они боялись отца, — они никогда не слышали от него ни одного резкого слова. Они знали: у него такая трудная работа, и не хотели его волновать.

Однажды Ованес сильно провинился. Мать обратилась к отцу:

— Отругай его как следует!

Узнав о проступке сына, Артем Иванович рассердился:

— Вот я ему задам...

Увидев виновника, сказал:

— Ну что ты так плохо себя ведешь?

Любовь к детям была безграничной. На Красную площадь в дни праздников, на воздушные парады Артем Иванович всегда брал с собой дочерей, сына, племянников, соседских ребятишек. Брал сколько вмещала машина. По дороге щедро угощал детвору мороженым и сладостями.

Артем Иванович умел и любил работать руками. Приучал к этому и детей. Когда сын в два года схватил отвертку, радость была большая. Едва мальчик подрос, отец накупил инструментов и построил на даче мастерскую. В десять лет Ованес по чертежам научно-популярного журнала построил фанерную лодку и «спустил ее на воду». Артем Иванович воспринял это с гордостью, как первый шаг в технику, как рождение у мальчика веры в возможности своих рук.

Инициативу, стремление к самостоятельности Артем Иванович поощрял у детей всегда. Не моргнув глазом, хладнокровно наблюдал за опасными играми Ованеса — постройкой и запуском пороховых ракет. Ни разу не прервал этого рискованного занятия.

Труд — краеугольный камень жизни Микояна. Был он сам большим тружеником, обладал редким даром заражать отношением к делу и других. Проявлялся этот дар не только в конструировании самолетов. Приехав на дачу, Артем Иванович сразу же устремлялся на огород. Хотелось покопаться в земле. В этом он всегда находил большую радость, вовлекая в свои дела детей, родных, друзей...

Микоян очень уставал на работе. Однако своих забот, тревог, раздражения в дом никогда не приносил. Юмористическое отношение к неприятностям считал лучшей защитой от них.

Работа требовала контактов со множеством людей. Казалось бы, дома должна была возникать потребность в тишине и покое. Нет, людей ему не хватало и дома. Если (такое, правда, случалось очень редко) в субботу и в воскресенье не приезжали гости, Артем Иванович просил жену: «Позвони, пригласи...» — и называл какое-нибудь имя.

Друзей было много. Близких — не очень. Один из самых близких — Гай Туманян, которого в семье любили все. Когда Гай Лазаревич на своем стареньком автомобиле «опель-адмирал» появлялся у ворот дачи, раздавался радостный крик детей:

— Дядя Гай приехал на своем драндулете!

Излюбленное занятие в свободные дни — игра в нарды. Артем Иванович играл очень хорошо. Если и проигрывал, никогда не огорчался. Гай Лазаревич, напротив, играл очень азартно, страшно переживая проигрыши.

В доме всегда было полно родственников и знакомых, главным образом приезжавших из Армении. Артем Иванович, прожив большую часть жизни в России, помнил и чтил армянские обычаи, особенно гостеприимство. По-русски он говорил с небольшим акцентом: «кров», «морков», «любов». Иногда пропускал предлоги: «пойдем кино». Дети посмеивались над этим. Он выслушивал насмешки добродушно, не упуская возможности подшутить над земляками, знавшими язык хуже его. Очень любил вспоминать телефонный разговор с одним кавказцем, директором самолетного завода:

— Артэм Иваныч, она нэ дэржит... Она ломается...

— Кто она?

— Стабилизатор!

С соседями поддерживал самые добрые отношения. Один из них, молодой человек, конструировал автомобиль. Артем Иванович с большим интересом вникал в чертежи его самоделки, помогал всем, чем мог. Такие стремления в людях он уважал.

Но суббота и воскресенье проходили быстро, а в понедельник нужно было снова нырять в бурливый водоворот будничных дней...

На протяжении ряда лет Артем Иванович был депутатом Верховного Совета СССР от Казани, столицы Татарской автономной республики. Почтовый мост связывал казанцев с их депутатом, проявлявшим неизменное внимание к нуждам своих избирателей, помогавшим им в меру своих сил и возможностей.

К встречам с избирателями (а выезжать в Казань ему приходилось неоднократно) Артем Иванович всегда готовился очень тщательно. В семейном архиве сохранилась речь перед избирателями, которую он произнес в 1958 году.

— Татарская республика, — говорил Микоян, — сегодня является основной базой по производству нефти. Уже сегодня вы производите в два раза больше нефти, чем производила вся царская Россия, а к концу шестой пятилетки Татария будет производить нефти почти в три раза больше, чем производит сейчас Баку. У бурильщиков Татарии сегодня учатся и американские специалисты. Мы, самолетостроители, как один из крупнейших потребителей продукции нефтяников, непосредственно заинтересованы в вашей работе в данном направлении.