Артур и Джордж

– И поэтому взялся калечить скот, чтобы отомстить? Где связь?

– Сразу видно, что вы горожанин, Дойл. Корова, лошадь, овца, свинья – это не просто домашний скот. Это средства к существованию. Скажем так, экономическая мишень.

– А вы можете продемонстрировать связь между теми, кто напал на Джорджа в Лендивуде, и каким-либо изувеченным впоследствии животным?

– Нет, не могу. Но от преступников и нельзя ожидать логики.

– Даже от умных?

– От умных – тем более, как показывает мой опыт. В общем, у нас есть молодой человек, любимчик своих родителей, который застрял в отчем доме, хотя его младший брат давно выпорхнул из гнезда. Наш молодой человек затаил злобу на всю округу, перед которой чувствует свое превосходство. У него катастрофические долги. Ростовщики угрожают ему судом, а это уже полный крах карьеры. Он вот-вот потеряет все, к чему так долго шел…

– И что из этого следует?

– Из этого следует… что он, вероятно, помешался, совсем как ваш друг мистер Уайльд.

– Уайльда, с моей точки зрения, развратил собственный успех. Ежевечерние овации в Вест-Энде по силе воздействия несопоставимы с рецензиями на справочник по железнодорожному праву.

– Вы обмолвились, что Уайльд – это патологический случай. Почему бы не признать то же самое в отношении Эдалджи? Мне видится, что солиситор долгое время метался от отчаяния. Он жил в сильном, если не сказать невыносимом, напряжении. Вы же сами усмотрели в его вымогательском письме «отчаяние». У него могли произойти некоторые патологические сдвиги, могла проявиться неодолимая тяга к злодеяниям.

– Он наполовину шотландец.

– Совершенно верно.

– И наполовину парс. Парсы – наиболее образованная и экономически преуспевающая народность в Индии.

– Ничуть не сомневаюсь. Не зря же их прозвали «бомбейскими евреями». И точно так же я не сомневаюсь, что корень всех зол – смешение кровей.

– В моих жилах течет шотландская и ирландская кровь, – сказал Дойл. – Разве это побуждает меня калечить животных?

– Вы сами предлагаете мне довод. Какой англичанин… какой шотландец… какой полушотландец… стал бы бросаться с клинком на лошадь, корову, овцу?

– Вспомним шахтера Фаррингтона, который именно это и совершил, когда Джордж был в заключении. Но я задам вам встречный вопрос: какой индиец стал бы это делать? Разве в Индии не чтят домашний скот как богов?

– Но когда смешивается кровь, жди беды. Возникают непримиримые расхождения. Почему в человеческом обществе повсеместно не выносят полукровок? Да потому, что у них душа разрывается между стремлением к цивилизации и тягой к варварству.

– И какая же кровь, по-вашему, ответственна за варварство: шотландская или парсская?

– Шутить изволите, Дойл. Ведь лично для вас кровь – не пустой звук. Раса – не пустой звук. За ужином вы сами рассказывали, как ваша мать с гордостью проследила свою родословную на пять веков назад. Извините, если неточно вас процитирую, но, помнится мне, на ветвях вашего генеалогического древа есть немало имен великих мира сего.

– Все точно. Вы хотите сказать, что Джордж Эдалджи вспарывал брюхо лошадям по той простой причине, что пять веков назад его предки в Персии или где-то еще проделывали то же самое?

– Понятия не имею, практиковались ли у них варварские или обрядовые действа. Не исключено. Сам Эдалджи, вполне возможно, не догадывался, что именно подталкивало его к таким действиям. Какой-то зов из глубины столетий, вырвавшийся наружу вследствие такого неожиданного и прискорбного смешения кровей.

– Вы всерьез считаете, что все произошло именно так?

– Примерно так, да.

– А как же Хорас?

– Хорас?

– Хорас Эдалджи. Родился все от того же смешения кровей. В настоящее время – уважаемый государственный служащий в налоговом ведомстве Его Величества. Не хотите ли вы сказать, что Хорас тоже состоял в банде?

– Нет.

– А почему, собственно? У него те же данные.

– И опять вы шутите. Для начала, Хорас Эдалджи проживает в Манчестере. Далее, я всего лишь указываю, что в определенных экстремальных обстоятельствах смешение кровей обусловливает некую тенденцию, некую предрасположенность к варварству. А так, конечно, многие полукровки ведут вполне респектабельный образ жизни.

– До той поры, пока что-нибудь их не спровоцирует.

– Как полная луна провоцирует лунатизм у некоторых цыган и ирландцев.

– Почему-то со мной такого не случалось.

– У ирландцев из низов, любезный Дойл. Ничего личного.

– Но какая разница между Джорджем и Хорасом? Отчего, с вашей точки зрения, первый вернулся к варварству, а второй – нет… вернее, пока еще нет?

– У вас есть брат, Дойл?

– Да, есть. Младший. Иннес. Кадровый офицер.

– Отчего же он не сочиняет детективные рассказы?

– Сегодня теоретик из меня никакой.

– Да оттого, что обстоятельства складываются по-разному, даже у братьев.

– Вопрос остается: почему не Хорас?

– Доказательства налицо, Дойл. Их представили суду сами родственники. Меня удивляет, что вы это проглядели.

«Жаль, не снял номер в гостинице „Белый лев“, прямо через дорогу, – подумал Дойл. – На тот случай, если до наступления ночи возникнет желание покрушить какую-нибудь мебель».

– Дела такого рода, вызывающие недоумение и даже отторжение у сторонних лиц, чаще всего упираются, как показывает мой опыт, в такие темы, которые по очевидным причинам не муссируются в зале суда. Обычно такие темы обсуждаются в курительной комнате. Но вы, как показывают ваши рассказы об Оскаре Уайльде, человек, умудренный опытом. А к тому же, насколько мне помнится, получили медицинское образование. И даже, если не ошибаюсь, побывали в Южной Африке, чтобы поддержать нашу армию в Англо-бурской войне.

– Все это так. – «К чему он клонит, этот тип?»

– Вашему другу, мистеру Эдалджи, тридцать лет. Он до сих пор не женат.

– Как и многие его сверстники.

– И скорее всего, останется холостяком.

– Тем более что у него за плечами срок тюремного заключения.

– Нет, Дойл, это не помеха. Всегда находятся невзыскательные дамочки, которых влечет дух Портленда. Загвоздка в другом. Загвоздка в том, что ваш подопечный – лупоглазый полукровка. На такого охотниц нет, а уж тем более в Стаффордшире.

– А как это относится к делу?

Но переходить к делу Энсон явно не спешил.

– В суде квартальных сессий обвиняемый сам показал, что у него нет друзей.

– Как, разве он не входит в пресловутую уэрлийскую банду?

Энсон проигнорировал этот укол.

– Ни приятелей, ни, между прочим, приятельниц. Его никогда не видели под ручку с девушкой. Хотя бы с горничной.

– Вот не думал, что вы так внимательно за ним следили.

– Спортом не занимается. Вы отметили? Славные, мужественные английские виды спорта – крикет, футбол, гольф, теннис, бокс – ему совершенно чужды. Стрельба из лука, – продолжил главный констебль и, поразмыслив, добавил: – Гимнастика.