Артур Миллер. Пьесы: Все мои сыновья, Смерть коммивояжера, Суровое испытание, Вид с моста
Шрифт:
Эдди(покраснев от возбуждения). У них повсюду свои люди, понимаете, Марко?
Марко. Да. Он будет молчать. (К Родольфо.) Молчи.
Эдди(с железной выдержкой, даже улыбаясь). Ты снова надела те туфли, Гарбо?
Кэтрин. Я думала, что сегодня вечером…
Эдди. Сделай одолжение, слышишь? (Тычет пальцем в сторону спальни.) Ступай туда.
Кэтрин, смутившись,
(К Марко, однако предназначая свои слова и для Биатрис.) Все они тут мечтают пойти в актерки! (Идет к окну и опускает штору.)
Родольфо(радостно). И в Италии тоже! Все девушки!
Эдди(испытующе оглядывая Родольфо, с плохо скрываемым подозрением). Вот как?
Родольфо. Ну да! (Смеется, кивком показывая на Кэтрин, вернее, на ее спальню.) Особенно когда они такие красивые.
Кэтрин выходит из спальни в туфлях на низком каблуке, подходит к столу. Родольфо подносит ко рту чашку.
Кэтрин. Вы любите с сахаром?
Родольфо. С сахаром? Да! Я очень люблю сахар.
Эдди стоит в глубине сцены и следит за том, как Кэтрин кладет сахар в чашку Родольфо. Эдди отворачивается и опускает еще одну штору. На его лице тревога.
Свет в квартире гаснет и зажигается над Алфьери.
Алфьери.
Кто может знать свою судьбу? Над улицей и домом поднимается солнце. Эдди Карбоне не думал, не гадал о том, Что стерегло его.Эдди медленно, едва переставляя ноги, спускается по лестнице.
Вот человек растит детей, Играет в кегли, ест, Работает, стареет, смерти ждет… Недели шли, и прямо перед ним Маячила опасность — Беда ему покоя не давала.Появляется Биатрис с кошелкой.
Эдди(поджидает ее у крыльца). Уже пятый час.
Биатрис. В этом кино всегда большая программа.
Эдди.
Они давно пересмотрели все программы. Ему бы лучше посидеть дома, Ему бы лучше не мозолить людям зря глаза.Биатрис. Что ж ты мне прикажешь делать?
Эдди.
Вчера они ходили в парк. Их вечером видали в парке.Биатрис. Ей уже скоро восемнадцать. Что тут плохого?
Эдди. Я за нее отвечаю.
Биатрис. Хотела б я, чтобы ты хоть раз в жизни то же самое сказал обо мне.
Эдди. Чего ты взъелась?
Биатрис. Будто ты не понимаешь?
Эдди отворачивается, стиснув зубы, делает вид, что оглядывает улицу.
А что тебя гложет? Скоро без зубов останешься — так ты ими во сне скрежещешь! Всю ночь напролет скрипишь, словно жерновами.
Эдди не отвечает, смотрит исподлобья.
Что с тобой, Эдди?
Эдди. Тебе на все наплевать! Твое дело — сторона!
Биатрис. А ты чего хочешь — весь век держать ее в люльке? Чего ты хочешь, Эдди?
Эдди. Так, значит, вот для кого я ее растил? Для этого типа?
Биатрис. А что? Он славный парень. Работящий и лицом хорош…
Эдди. Хорош, нечего сказать!
Биатрис. Да разве он некрасивый парень, господи боже мой?!
Эдди. Мне от одного его вида душу выворачивает. И повадки его мне не нравятся.
Биатрис(улыбаясь). Ты просто ревнуешь, вот и все!
Эдди. К нему? Ну, милая, не очень-то ты обо мне высокого мнения!
Биатрис(подходя к нему). Ну чего тебе беспокоиться? Она ведь не маленькая, может за себя постоять.
Эдди. Ничего она еще не понимает. Вот он ее и обкрутил. Разве ты не видишь, как она на него глядит? Кругом нее хоть все огнем гори — ничего не замечает.
Биатрис. Что ж тут удивительного? Раз дружок завелся — ясно, что девочка сама не своя. Как же иначе?
Эдди. Он поет на пароходах, ты это знаешь?
Биатрис(озадаченно). То есть как это — поет на пароходах?
Эдди. Очень просто. Стоит себе на палубе и ни с того ни с сего поет. Его сначала прозвали Бумажной куколкой, а теперь зовут Канарейкой. Какой-то чудной, ей-богу. Стоит ему появиться на пристани — и сразу начинается бесплатное представление.
Биатрис. Ну и что ж тут такого? Еще молоденький, не знает, как себя вести.
Эдди. А волосы желтые, как воск. Не то шансонетка, не то еще похуже!
Биатрис. Так ведь он же блондин…
Эдди(не глядя на нее). Надеюсь, у него настоящие волосы, на одно это только и надеюсь!
Биатрис(встревоженно). Ты, видно, совсем спятил!
Эдди(мельком взглянув на нее). А что? Знаешь, как его зовут? Сам слышал в пятницу. Стою в очереди за жетоном и слышу, кто-то кричит: «Беляночка!» Оборачиваюсь и вижу — это его зовут! Понимаешь: Беляночка!