Асфоделия. Суженая смерти

– Алёна, – назвалась я машинально.

Вот же ж…

– Простите, я хотела сказать Асфоделия, – попыталась я исправить ситуацию. – Алёна… это что-то вроде домашнего имени, для близких.

Чарити только кивнула понимающе, явно не увидев ничего особенного в оговорке. Впрочем, ей-то какая разница, Алёна я, Асфоделия или Даздраперма?

– Надеюсь, вы не относитесь к той радикально настроенной категории имперских подданных, которые полагают, что честной франне и сидеть подле безбожных вайленских бесстыдниц нельзя? – словно невзначай уточнила Чарити, посматривая на меня искоса с настороженным любопытством.

– Я человек свободных взглядов, – заверила я.

– Отрадно это слышать, – совершенно серьёзно произнесла Чарити.

Человек с взглядами менее свободными вряд ли высидит тут и пять минут без веской причины. И дело вовсе не в брачных традициях Вайленсии, но в окружающей обстановке. Женщин больше, чем мужчин, и вели они себя весьма вольно по местным меркам. Платья легче, короче нарядов придворных дам, без шлейфов и этих дурацких рукавов до пола, да и мужчины щеголяли в одних штанах и рубашках с фривольно распущенной шнуровкой на вороте. Музыка хоть и далека от современной, но звучала приятнее того, что я уже слышала, этакий бодрящий микс народного творчества, а танцы отличались полной импровизацией и отсутствием выверенных церемонных фигур. Свет притушен, горели только две сферы, у входа и возле музыкантов, и пламя в камине. Длинные тени танцующих плясали по стенам и гобеленам, извивались, переплетались причудливо и даже мне, пробывшей тут всего несколько минут, хотелось начать отбивать заводной ритм ногой или отстукивать пальцами.

– Вы… – обратилась ко мне Чарити, опять умолкла и поморщилась с досадой. – Позволите на «ты»? В нашей стране на «вы» обращаются только к старшим по возрасту и положению, и здесь я всё время сбиваюсь…

– Да, конечно.

– Ты же одна из невест императора.

– Я не невеста, я избранная, дева жребия, – поправила я. – Кандидатка в невесты. Невестой стану, если император меня выберет, в чём я, правда, сильно сомневаюсь.

– Ужасно, – покачала головой Чарити. – Как вообще возможно выбирать супругу из случайных девушек, не спрашивая их согласия, не зная их, обращаясь с ними немногим лучше, нежели с рабынями в ханствах?

Я пожала плечами.

– У вас не так?

– У нас выбирает женщина, что само по себе недопустимо для многих иных стран, – губы девушки изогнулись в быстрой лукавой улыбке. – Выбирает по своему вкусу и велению сердца, не забывая при том о разумных соображениях. Выбор должен быть взвешенным, осознанным, потому что женщине делить жизнь, кров и ложе с этими мужчинами до конца дней своих и их… и в род вводить. Бывает, мать не всякого суженого своей дочери принимает.

Похоже, какие-то вещи остаются неизменными несмотря на брачные и культурные различия.

– А в Хар-Асане рабы есть? – приступила я к сбору полезной информации.

– Нет. Официально, по крайней мере. Но всем известно, что к людям они относятся что к рабам.

– К людям?

– Чистокровные, коренные жители Хар-Асана не люди, – огорошила Чарити. – Не зря их страну прозвали империей демонов, да и их самих так называют порою.

И что в этом мире подразумевают под демонами?

Другую народность?

Другую расу?

Действительно ли в Хар-Асане живут нечеловеческие существа или те же люди, просто слишком непохожие на обитателей этой части континента? И сама страна находится на одном материке с Империей и Вайленсией или на другом?

Никогда бы не подумала, что буду так нуждаться в карте.

Разумеется, если есть магия, то почему бы не существовать другим расам? Эльфы там какие-нибудь, гномы, оборотни…

– Асфоделия, – Саши вернулся с двумя бокалами вина, подал мне один.

– Спасибо, – я приняла, пригубила.

Не вино, но что-то более сладкое, с привкусом вишни. Надеюсь, спаивать меня не собираются…

Саши отпил из своего бокала, поставил его на ближайший столик и взял меня за свободную руку.

– Потанцуем?

Я кивнула.

Мой бокал отправился на тот же столик и Саши увлёк меня к танцующим. Повернулся лицом ко мне, обнял за талию, притягивая вплотную к себе, обжигая губы пахнущим вишнёвым напитком дыханием. Ой, чую, сейчас мы от церемонных танцев перейдём к грязным… перескочим фактически. И сказать бы, что стара я уже для такого, но… рядом симпатичный парень, смотревший на меня как на привлекательную девушку, а не диковинку и потенциальный криминальный элемент. Прикасался юноша ко мне без опаски и если при том в кудрявую голову отрока и закрадывались задние мысли, то были они просты, понятны и естественны. Собравшимся в этой комнате было всё равно, кто я, откуда, какое положение занимаю нынче и какое могу занять после собственного неосторожного слова или действия. Впервые за эти дни я могла расслабиться по-настоящему и не думать о серьёзном, слушать музыку и знать, что никто не следит за каждым моим движением.

Могла быть собой – пусть не совсем настоящей Алёной, по крайней мере, не нынешней, утомлённой жизненными неурядицами и чужими представлениями, но какой хотела быть лет в семнадцать-восемнадцать, однако не решалась.

Могла хотя бы на время забыть о сумасшествии последних дней, заботах последних недель и обо всём, что осталось в другом мире. Я старалась поменьше, пореже думать о прошлой жизни, собственном теле на полу квартиры и сестре, иначе и с катушек съехать недолго в попытках осмыслить нежданное перемещение и дальнейшие перспективы.

Дома я иногда включала любимую музыку, закрывала глаза и кружилась по свободному пространству комнаты, выбросив из головы все мысли. Однако здесь подобный способ отвлечься от насущных проблем недоступен вместе с прочими благами технологического прогресса.

– Ты можешь быть спокойна, – заметил Саши тихо.

– Касательно чего? – я плавно покачивалась на месте, ловя ритм.

– Я не имею намерений бесчестить тебя.

– Я и не беспокоюсь. Если бы меня это волновало, я бы вряд ли пришла, как думаешь?

– Нас, сыновей Вайленсии, воспитывают в уважении к женщинам. Всё только по взаимному согласию.

– Это хорошо.

Какой милый мальчик… и смотрит с таким страстным обожанием, что аж сердце замирает, будто мне самой ровно столько, сколько есть Асфоделии. Эх, и почему ты не встретился мне в моём мире, когда я была моложе лет на десять?

Череда танцев затянула нас в водоворот, стремительный, поглощающий всякое ощущение нормального времени, и вскоре я перестала их считать. Ничего особенного не требовалось, двигаешься как хочешь, лишь бы в такт музыке и не налетать на соседей. Шаги, повороты и кругом в жарких объятиях партнёра. Движения рук, головы, бёдер… последние, подозреваю, полагались глубоко неприличными, но на этой вечеринке не я одна вращала бёдрами, и потому никто даже значения не придавал моим попыткам вспомнить юность и зажигательные ритмы латины. Тело Асфоделии не просто моложе, оно гибче моего, не обременённого физической подготовкой, и не уставало так быстро. Оно существовало в коконе музыки, жило ею, словно та была воздухом, водой и всем на свете, отвечало и ей, и сумбурным моим желаниям. Саши держался рядом, не выпуская из рук далеко и надолго, только иногда поглядывал с лёгким удивлением на мои особо экзотические финты.

Хорошо-о…

Нет, замечательно.

Великолепно даже.

Не помню, в какой момент заметила краем глаза стража, пересёкшего гостиную. Он подошёл к Девике, сказал что-то, склонившись к уху госпожи. Саши проследил за охранником, затем глянул в сторону входа, помрачнел и поймал меня в объятия, останавливая самозабвенное движение на месте.

– Асфоделия, там… к тебе гость.

Твою ж дивизию!

Неужели нельзя было подождать до утра?

Повернувшись, я приподнялась на цыпочках, высматривая поверх голов исполнителя роли птички обломинго.