Ашер Блэк

— Ничего. Я просто… Это мафия. — Я продолжаю толкать Зика и Эйми, пока мы не оказываемся на комфортном расстоянии от «Бродяги».

Эйми закатывает глаза.

— Расслабься, Люси! Они даже не подозревают о нашем существовании. — Затем ее глаза загораются, и она визжит. — Но боже, вы это видели?! Это было так круто. Я люблю Нью-Йорк! — Она удовлетворенно вздыхает. — Самая. Лучшая. Ночь.

Зик закатывает глаза и вызывает для нас Убер, но я слишком увлечена, чтобы обращать внимание на происходящее. Я отдаленно вижу, как они обмениваются номерами, прежде чем Зик уезжает на своем такси. Приезжает машина, и меня усаживают в нее. Мы с Эйми остаемся одни на заднем сиденье, когда водитель огибает машину со своей стороны, только что закрыв за нами дверь.

— Расслабься, — снова говорит она.

Но я не могу расслабиться. Даже когда мы возвращаемся в общежитие и меня укладывают в постель, я не могу расслабиться. Когда я собираюсь закрыть глаза, я понимаю, что мои руки не могут пошевелиться. Они были скручены в кулаки всю последнюю половину ночи. Я сжимала их так крепко, что ногти проткнули кожу, оставив на ладонях вмятины в форме полумесяцев.

В ту ночь я так и не смогла заснуть.

ГЛАВА 5

Человек не может обнаружить

новые океаны, если он не имеет

смелости потерять из виду берег.

Андре Жид

На следующее утро ничего не происходит. Я остаюсь в постели весь день, даже когда Эйми настаивает, чтобы я осмотрела город вместе с ней до начала занятий во вторник. На следующий день тоже ничего не происходит. И на следующий, пока не наступает первый день занятий, и все равно ничего не происходит.

Я иду на занятия, но с трудом могу сосредоточиться. Я должна радоваться своему первому дню в Уилтоне. Это лучшая школа в стране, и я выложилась на все сто, чтобы попасть сюда. Но волнение от блестящего образования омрачается страхом, что я не проживу достаточно долго, чтобы его завершить.

День после моего первого дня в школе тоже проходит незаметно. Я все еще жива, и это не что иное, как чудо после того, как я связалась с семьей Романо. Ничего необычного не происходит. Я хожу на занятия, как и положено, и даже получаю приглашение на собеседование из кофейни в кампусе, куда я подала заявку через интернет еще до переезда в Нью-Йорк.

И следующий день снова проходит нормально. Я иду на занятия. Я даже успешно прохожу собеседование и получаю работу. Проходят дни, и, в конце концов, я наконец-то могу нормально дышать. Страх смерти утихает, но я все еще помню ту ночь. Начиная с перепихона и заканчивая вызовом полиции — все это засело у меня в голове, но, по крайней мере, я могу жить дальше. Часть меня начинает думать о том, что они оставят меня в покое. Что семья Романо не настолько заботлива, чтобы мстить.

Это наивная мысль, которую я не имею права допускать.

Прошел месяц после инцидента, и я уже собираюсь уходить с работы в кофейне. Я запихиваю свой маленький зеленый фартук в шкафчик для сотрудников и перекидываю через плечо кожаный рюкзак. Это была покупка с моей первой зарплаты, а также новый iPhone взамен дешевого телефона-раскладушки, который я потеряла во время инцидента в коридоре. Черт, я даже скачала приложение Tinder, но еще не создала аккаунт. Но когда я это сделаю, я знаю, что будет моим критерием номер один — никаких бандитов.

Я не обращаю внимания, когда выхожу из комнаты отдыха и натыкаюсь на кого-то, проливая на себя кофе, который держу в руках. Я ругаюсь, хотя и благодарна, что кофе со льдом, а не горячий.

— Смотри, куда идешь.

Я знаю этот голос.

До боли знакомый.

Минка Рейнольдс живет в моем холле. Она и Эйми враждуют с самого начала учебного года, поэтому я, как соседка и подруга Эйми, по умолчанию являюсь ее врагом. И меня это уже достало.

Я не могу пройти мимо нее или ее чванливых друзей, чтобы они не поиздевались над моей одеждой, прической или еще чем-нибудь, над чем они решили посмеяться в этот день. Это действует мне на нервы, но я говорю себе, что если не обращать на них внимания, то они перестанут.

Но я ошибаюсь.

Они не перестали.

Более того, стало только хуже.

И когда я смотрю на Минку и вижу выражение ее лица, я понимаю, что она столкнулась со мной специально. На ее губах играет довольная ухмылка, а сама она поднимает грозную бровь, как бы говоря: "И что ты собираешься с этим делать?"

Конечно, я ничего не делаю.

Я вздыхаю и разворачиваюсь, возвращаясь в комнату отдыха. Может, я и начала игнорировать ее уколы в надежде, что они прекратятся, но теперь уже слишком поздно. Я слишком приверженец молчания и чувствую себя в ловушке своего глупого плана. Как будто если я заговорю сейчас, это будет ее победой, подтверждением того, что она довела меня до предела, хотя это не так.

Поэтому единственная альтернатива — вести себя так, будто мне все равно.

Захлопнув перед ее носом дверь комнаты отдыха, я выливаю остатки кофе в раковину и выбрасываю пустую чашку в мусорное ведро. Посмотрев в дешевое зеркало в полный рост, которое висит за дверью, я оцениваю ущерб.

Кофе полностью пропитал мою толстовку. Хорошо, что у меня есть работа и я могу позволить себе купить другую, потому что она полностью испорчена. Я снимаю ее и тоже выбрасываю, зная, что не смогу удалить пятна с моего фирменного мокко Prevent a Nap Frappe™ — кто так называет этот напиток? — с густыми взбитыми сливками вместо молока, двумя порциями сиропа лесного ореха, дополнительной порцией, полутора ложками чипсов java, карамельным штрейзелем и одним стеблем ванильного боба. О, и дополнительные взбитые сливки.

Да.

Я один из тех несносных заказчиков напитков, но я сама их готовлю, так что кому какое дело?

Я чувствую себя голой в своем шелковом камзоле на бретельках, который низко опускается в декольте. Он выглядит так, будто принадлежит к спальному комплекту нижнего белья. На самом деле это часть пижамного комплекта, который подарил мне мой последний приемный отец.

Он жуткий, и я знаю, что он купил его для меня только для того, чтобы видеть мое тело в нем, но я все равно сохранила его. Нищие не выбирают. В то время у меня было не так много одежды, и мне нужно было все, что попадалось под руку.

Мне очень понравилось, как оно на мне смотрится, поэтому я никогда его не выбрасывала, хотя, наверное, стоило бы. Ведь кто хранит белье для сна, купленное для них нервным приемным отцом? Очевидно, я храню. И оно мне нравится. Одежда, а не мой приемный отец. Я убежала от него так быстро, как только позволил мне мой социальный работник.

Но сегодня утром, когда я проснулась поздно, на мне были камзол и трусики. У меня даже не было времени переодеться. Я просто накинула вчерашнюю толстовку и черные джинсы-скинни и помчалась на работу так быстро, как только могла.