Ашерон

Я сидела там, ошеломленная ее словами. Ошеломленная тем, что же стало с маленьким мальчиком, которого я держала у себя на коленях и подкидывала, пока он смеялся. Что же они сделали с ним? Как же это могло быть его жизнью? Это было настолько несправедливо, что хотелось плакать.

— Могу ли я каким-нибудь образом поговорить с ним с глазу на глаз?

Катера взглянула на просьбу скептически.

— Он предпочитает не разговаривать со своими клиентами."

— Я не хочу быть его клиентом, — сказала я сурово, — мне довелось знать его лично.

Она вздернула бровь.

— Друг?

— Что-то вроде этого, — сказала я, не желая говорить ей правду о нашем родстве. Я достала еще денег и вручила их ей.

— Пожалуйста, я заплачу сколько угодно, если вы дадите мне всего несколько минут наедине с ним.

Она размышляла несколько секунд, прежде чем ответить.

— Ладно. Если только сможете прийти ко мне сегодня вечером…

— Меня не должны видеть в таком месте.

— Я понимаю, но сомневаюсь, что он пойдет на встречу с вами. Он отказывается видеться с кем-либо вне дома. Сегодня впервые со дня его приезда, я смогла вытащить Ашерона на улицу. Но, — сказала она задумчиво, — если вы сможете прийти на рассвете. У нас тут редко, кто бывает в это время. Мы убираем после ночи и все наши клиенты уходят. Я смогу провести вас к нему.

— Я улыбнулась облегченно.

— Спасибо. До встречи на рассвете.

Глава 21

18 мая, 9529 г. до н. э.

Утро было холодным, такое ощущение, что оно было также напугано, как и я. Абсолютно одна, я выскользнула из дворца и пошагала тихонько через город, следуя указаниям Катеры, пока не нашла ее бордель. Как она и говорила, вокруг было пустынно. Она впустила меня через заднюю дверь, затем провела тихонько через весь дом к комнате в самом углу. Я хорошо прикрыла свою голову и лицо и старалась не смотреть на бедные души, мимо которых мы проходили. Она открыла дверь.

Я вошла внутрь нерешительно, ожидая увидеть там Ашерона, но его там не было, однако я услышала звук воды, доносящийся из соседней комнаты, и догадалась, что он, должно быть, принимает ванну. В комнате витал тяжелый затхлый запах секса, и я постаралась не смотреть на только что заправленную постель. Я закрыла глаза и подумала о Стиксе и о том, как он живет в мире и комфорте, в то время, как Ашерона заставляют этим заниматься. Я даже не могла представить то унижение, которому подвергался Ашерон каждый день. Ту боль. Он вошел в комнату абсолютно голый, вытирая свои волосы. Увидев меня на пороге, он прямо уменьшился.

— Простите, моя госпожа, — сказал он своим знойным ровным голосом, в котором сохранился лишь отзвук атлантского акцента. Я была благодарна тому, что хотя бы шариков больше не было в его языке.

— Я думал, что уже закончил.

Я сняла капюшон. Узнав меня в тот же миг, он прищурился.

— Не может быть, это же моя сестра Рисса. Скажи мне, ты здесь для того, чтобы спасти меня или чтобы поиметь? О, подожди, я забыл. Когда ты меня спасаешь, ты же и имеешь меня, не так ли?

Слезы застилали мне глаза от такого враждебного презрения, но кто же мог винить его за это.

— Тебе не нужно быть таким грубым.

— Ты уж извини меня за отсутствие манер. Будучи шлюхой, я не всегда знаю, как разговаривают порядочные люди. Более того, они говорят со мной только в одном случае, когда хотят дать мне инструкции, чтобы ублажить их получше.

Он бросил полотенце на кровать и подошел к стулу у окна. Не обращая на меня никакого внимания, он сел и открыл коробку на столе. Я наблюдала в тишине, как он взял несколько странных семян и цветков и поместил в графин. Затем поджег их и закрыл крышкой. Взяв маленькую глиняную чашу, он поднес ее к лицу, прикрывая нос и рот, а затем вдохнул.

— Что ты делаешь?

Он затянулся еще несколько раз прежде, чем убрать чашу ото рта.

— Я употребляю ксенобию, — на мой непонимающий взгляд он снова стал мне объяснять, — это наркотик, Рисса.

— Ты что болен?

Он рассмеялся на это, а затем вдохнул еще этого.

— Это с какой стороны посмотреть, — сказал он после небольшой паузы. У него заходили желваки, когда он ближе посмотрел на меня.

— Я использую это для того, чтобы забыть, сколько пар рук лапали меня за день. Это позволяет мне спать спокойно.

Я слышала о таких вещах, но в моем мире им не было места. Без сомнений это Эстес показал ему наркотики. Мне хотелось выть от того, что стало с тем Ашероном, который пек хлеб и играл с Майей.

— Так зачем ты здесь, Принцесса? — спросил он.

— Я хотела тебя увидеть.

— Зачем?

— Я беспокоилась о тебе. Я увидела тебя сегодня на базаре и хотела увидеть, как ты устроился.

Ашерон добавил еще трав и подул на них, чтобы смешать с красными угольками.

— Я в порядке. Теперь ты можешь идти домой и уснуть в теплой и мягкой постели.

Мнимый сарказм в его голосе ранил меня до глубины души. Я покачала головой из-за навернувшихся на глаза слез.

— Как ты можешь это делать с собой?

Он приподнял бровь.

— Рисса, я хорошо отдресированная собака. И я делаю лишь то, чему обучен.

— Но ведь это так унизительно. Как ты мог вернуться к этому?

Его глаза бушевали, и я увидела ярость, которую он выплеснул на меня.

— Вернуться к этому? Почему, старшая сестра, ты спрашиваешь об этом так, как будто это нечто плохое. Для меня это рай. Мне приходиться заниматься сексом только с 10–12 людьми за ночь, и в большинстве случаев только с одним за раз. Я наконец-то могу есть за столом, а не с пола или чьих-то рук. Никто не заставляет меня выпрашивать еду и не наказывает за несколько дней в году, когда я болен и не могу работать. Если хоть кто-то пальцем тронет меня здесь, то Катера вышвыривает его из притона. Она даже платит мне за работу. И у меня есть выходной раз в неделю. Что лучше всего, так это то, что, когда я ложусь спать, то в кровати я нахожусь один. У меня ничего лучше в жизни не было.

Мне хотелось кричать от ужасов, которые он описывал, а тот факт, что все это было правдой, только делал мне еще больнее.

— И тебя удовлетворяет такая твоя жизнь?

Он поставил глиняную чашку на стол и уставился в меня своим живым взглядом.

— Что ты на самом деле думаешь, Принцесса?

— Я думаю, что ты заслуживаешь большего.

— Ах, ну да. Это ведь ты видишь во мне нечто большее, чем просто шлюху? А теперь давай я тебе расскажу, что видит остальной мир. Я покинул Атлантиду, и меня ломало недели напролет от наркотиков, которые Эстес заталкивал мне в глотку.

Я хорошо помнила, как плохо ему было, когда я спасла его.

— У меня ничего не было, кроме твоего плаща. Ни денег, ни одежды. Ничего.

— И ты вернулся к проституции?

— Какой был у меня выбор? Я путешествовал туда и обратно, пытаясь заняться чем-то другим, но никто не хотел меня нанимать. Когда люди видели меня, они хотели только одного, а я, так уж случилось, был довольно-таки хорош в этом. Скажи мне, принцесса, если завтра отец выкинет тебя голой на улицу, что ты будешь делать тогда? Что ты умеешь делать?