Ассимиляция

Пацан встал и нагнулся к уху. Снова сел. Тот же внимательный взгляд на меня.

– Что?

– У тебя за ухом, кроме старого шрама, - ничего. Мы старались не бить по голове.

– Угу, а морду - так, погладили слегка?
– буркнул я, вынимая новую салфетку. Странно, накладка за ухом - точно знаю - почти не видна. Почему он сказал - шрам?

– Брис...
– начал мальчишка и замолк. Я выжидательно смотрел на него. Самому спрашивать - себе дороже, а этот пацан, в отличие от остальных, кажется, относится ко мне более-менее доброжелательно. И явно к чему-то подбирается сказать. Только почему-то очень сильно не решается.

– Брис, сколько тебе лет?

– Восемнадцатый, - не раздумывая ответил я. И смутно вспомнил отражение в зеркале, и задался смутным же и очень тревожным вопросом, почему я его вспомнил.

– Брис, - мягко сказал Мартин, - тебе двадцать первый. Платформа с заключёнными прибыла на Сциллу три года назад. В момент приземления тебе оторвали накладку ресоциализированного. У тебя была клиническая смерть. А когда ты пришёл в себя, у тебя оказалась обширная амнезия, в результате которой ты вообще ничего не помнил. На свет появился совершенно другой человек, которого мы все знаем... Знали...

Я тупо смотрел на пацана... Попытался вернуться в реальность после его жутких слов о потерянном времени. Мартин. Кроме домашних штанов натянул тенниску и надел какие-то лёгкие тапки... Вспомнив его бой, поверхностно представил, как бы его удары работали в контактном бою. Интересно бы встретиться в таком - правда, росточком пацан маловат... Серые глаза из-под лохматых тёмных волос смотрят спокойно, будто он читал мои мысли... Одновременно почему-то вспомнилось моё желание перевернуться с живота на спину. Он перевернул... И что из этого - из моего желания и его действия?.. Голова болела так, будто в неё кто-то вполз и продолжал двигаться, вгрызаясь в мозги...

– Кто такой Вестар?

– Твой лучший друг.
– Мартин вдруг улыбнулся.
– Был.

Про Лидию я спрашивать не стал. Ясно, что тётка мигом окрутила потерявшего память человека, едва он растерялся, ничего не понимая.

2.

Шаги за порогом комнаты. Вернулись Вестар и девчонка. А с ними - обалденная красотка, с таким обалденно красивым ртом, с такими глазищами... В руках - небольшой чемоданчик. Даже рабочая одежда: рубаха, стянутая широким ремнём свободных штанов, и сапожки, будто обнимавшие её ножки, - не скрывали, что фигурка у неё тоже на уровне.

– Привет, Брис, - спокойно, видимо предупреждённая, сказала красотка и присела передо мной.
– Здорово они тебя. Ну и мордель... Это тоже они?

– Это не мы!
– возмутилась девчонка.
– Он сам!

Я как впялился в рот красотки, так и не смог оторвать взгляда от него. Пухлый, самолюбивый... Такой, что даже, весь больной, я сглотнул слюну, глядя на него.

– Чего-то я не понял, - задумчиво глядя на меня, сказал Вестар, и в самом деле недоумённо кривя большой рот.

Мартин тоже взглянул на меня, обернулся на вошедших.

– У нас плохие новости. Вернулся настоящий Брис.

– Почему... это плохие новости?
– насупился я. Глаза снова отяжелели - слишком размякший лежал, и смотреть даже на красотку стало тяжело.

– Что значит - настоящий?
– сухо спросила красотка.

– Вернулся тот, который ничего не знает про три года на Сцилле.
– Глядя мне в глаза, Мартин добавил: - Плохо то, что он такой же сильный, как наш Брис.

Они уставились на меня, совершенно ясно - потрясённые. Честно говоря, мне на их потрясение наплевать: я начал расслабляться, понимая, что опасность среди них не грозит, они не убийцы, а расслабляясь - почуял, как страшно болит избитое тело... Засыхающие царапины на лице зудели так, что терпения уже не хватало. Я склонился над раскрытым чемоданчиком красотки и нашёл тюбик со смягчающей мазью, которой пользовался после тренировок и учебных боёв. Пока эти таращились на меня, я раскрутил тюбик. Красотка пришла в себя, отобрала мазь и молча и сноровисто стала обрабатывать мои порезы и кровоподтёки. В какой-то момент она остановилась, посмотрела на меня хмуро и сказала:

– Значит, вот как. Тогда придётся сделать обезболивающее...

Я не вполне понимал, скорее - с пятого на десятое, что происходит. Мозги соображали с трудом, но эту мысль уловил.

– А что... Я когда-то в такой... ситуации мог обойтись без обезболивающего?

– Тот Брис уже давно был бы без порезов и синяков, - вздохнула девчонка Таис.

– Вы его лечить не будете?
– спросила Полли, залепляя моё плечо пластырями.

– Ты же обезболивающее сделала. Пусть до утра так и будет. А завтра придётся начать обучение. И, кстати, завтра же я соберу наших ребят - посмотрим, с чего у него...

Эта Таис тоже симпатичненькая: волосы густые, хоть и коротковато стригла, глаза большие, карие; рот, конечно, не чета пухленькому рту этой красотки, но целовать его, наверное, тоже очень приятно. И фигурка ничего... Внезапно Таис подняла глаза на Мартина, всё ещё сидевшего на коленях возле меня, и возмущённо сказала:

– И нечего тут ухмыляться! Он про Лидию знает?

– В чём дело?
– явно изумлённый её напором, спросил Вестар.

Таис прямо заглянула в мои глаза и отчеканила:

– Сначала разберись со всем, а потом думай всякие гадости!

– Про... что?

– Про меня и про Полли. Полли - жена Вестара. Понял?

Вестар снова глянул на меня сверху вниз, в то время как Полли еле слышно фыркнула. После чего перевёл взгляд на жену, и его жёсткие глаза потеплели.

– Понял, - угрюмо сказал я. И тут же поинтересовался: - А где я буду жить?

Они все переглянулись.

– Ну да... С Лидией его пока нельзя оставлять. Опасно, - неуверенно сказал Мартин.
– Пока он адаптируется, пока научится...

Дальнейшее их совещание превратилось в неразборчивое бормотание. Мне было плохо, несмотря на обезболивающее. Скорее, инъекция подействовала расслабляюще на фоне боли. Хотелось приткнуться куда-нибудь и полностью закрыть глаза. А они всё совещались, пока я наконец не услышал чёткий голос Мартина: