Ассоциация

Барри наугад перелистал страницы. Одно правило запрещало жителям поселка готовить блюда азиатской кухни, другое требовало, чтобы у каждого домовладельца был американский флаг, хотя вывешивать его в доме или перед домом строго запрещалось. Чем дальше, тем причудливей становились правила. Список покупок можно писать исключительно простым карандашом; жители поселка обязаны каждый день мыть голову и пользоваться кондиционером; недопустимо появляться на улице с лысой головой, а в случае потери волос надо, выходя из дома, надевать парик. Наверняка среди анекдотических правил прятались и другие, более опасные, но искать их уже не оставалось времени. Если участники собрания готовы проголосовать сами не зная за что, тем более важно им услышать речь Барри.

Он рассказал о своих планах Майку, попросил распространить информацию и очень надеялся, что друг не подвел. Если все пройдет хорошо, люди поддержат Барри и сами начнут задавать вопросы правлению. Старичью придется держать ответ и хоть как-то обосновать правила и процедуры, которые до сих пор все принимали как должное. Конечно, план был составлен на скорую руку, да и самые продуманные планы часто не выдерживают столкновения с реальностью, но Барри верил, что по крайней мере сумеет всколыхнуть это болото.

Стук председательского молоточка раздался внезапно, словно ружейный выстрел. Все взгляды обратились к президиуму.

– Внимание! Внимание! – провозгласил от двери человек в ливрее. – Начинаем ежегодное отчетно-выборное собрание Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста!

Сидевший в центре Джаспер Колхаун встал и милостиво улыбнулся.

– Здравствуйте, дорогие соседи!

В зале раздались восторженные вопли. Собравшиеся бешено зааплодировали. Барри покосился на Морин. Он ждал продолжения приветственной речи, а оказалось, что эти простые слова – сигнал к овации. Бурное ликование стало для него такой же неожиданностью, как и удар председательского молотка. Закралось нехорошее подозрение, что все это часть отлаженного, привычного ритуала, вроде церковной службы.

Перегнувшись через колени Морин, Барри шепотом спросил у Лиз:

– Сколько времени обычно продолжается собрание?

– Часа два-три, – прошептала она в ответ.

Два-три часа?

Улыбка председателя стала еще шире, хотя Барри готов был поклясться, что это невозможно. Неестественно растянутый рот придавал Колхауну сходство с ощерившимся волком.

– Мы начнем наше сегодняшнее собрание с самого важного пункта повестки дня: с утверждения нового, доработанного варианта устава.

Снова овация.

– У вас было достаточно времени, чтобы ознакомиться с поправками, изменениями и дополнениями. Все, кто за новый устав, прошу поднять руки!

Десятки рук взлетели вверх.

– Стойте! – закричал Барри, вскакивая. – Разве не будет обсуждения? Разве мы…

– Кто против? – спросил председатель.

Не успел Барри поднять руку или хотя бы закончить фразу, ударил председательский молоточек.

– Устав утвержден, – объявил Колхаун.

Барри стоял как оплеванный и растерянно озирался. Домовладельцы замерли, жадно ловя каждое слово из председательских уст. Их всех загипнотизировали, иначе не объяснишь! Но Барри сам понимал, что дело не в этом.

Морин тоже казалась оглушенной. В голове не укладывалось, что вот так, без обсуждения, утвержден совершенно новый вариант нормативного документа, который может изменить жизнь каждого в поселке, и никто даже толком не знает, какие именно внесены поправки.

Барри все еще стоял. Колхаун указал на него молоточком:

– Мистер Уэлч, сядьте, пожалуйста!

Барри не дрогнул.

– Я требую ответа: почему поправки не обсуждались? Обычно голосуют каждую поправку отдельно и лишь после того, как все получат возможность высказаться!

– Мы с вами живем в Бонита-Висте, – ответил Колхаун, как будто это все объясняло. – Пожалуйста, сядьте и не мешайте вести собрание.

Со всех сторон на Барри нацелились сердитые взгляды. Морин потянула его за рукав. Сейчас явно не время для протестов. Барри сел, чтобы не злить окружающих. В конце концов, он рассчитывал привлечь их на свою сторону. Массовая солидарность жителей поселка с правлением пугала.

Тем временем кто-то из членов правления передал председателю записку.

Колхаун, проглядев ее, кивнул и обратился к собравшимся:

– Поступило предложение искоренить всех кошек в Корбане. Как вам известно, мы уже начали борьбу с собаками, но главная наша цель – истребить всех домашних животных в городе и в конечном итоге объединить Корбан с Бонита-Вистой как единую семью. Ввиду этого предлагается приступить к истреблению кошек. Ставим на голосование?

– Да! – заревела толпа.

И снова Барри пришло на ум сравнение с церковной службой. Происходящее напоминало какой-то загадочный ритуал. Еще больше его встревожила сама суть вопроса, озвученного председателем. Барри уже давно понял, что городских собак травит ассоциация, но ему представлялось, что это делается по приказу правления. А выходит, все жители проголосовали за такую бесчеловечную жестокость? Мозг отказывался это принять.

Может, они и убийства детей одобрили, тоже единогласно?

По коже поползли мурашки.

– Кто за включение котят и кошек в перечень домашних животных, подлежащих истреблению, прошу поднять руки!

Руки дружно взметнулись в воздух.

Барри очумело озирался. Тина не подняла руку, зато Майк поднял. Барри почувствовал, как сводит желудок. До него наконец дошло: все его соседи, даже те, кого считал своими друзьями, с кем откровенничал на вечерах у Рэя, – это тоже ассоциация. Он винил во всем правление, словно сам Барри и его друзья-домовладельцы ни при чем. Они в стороне, отдельно… Да ничего подобного!

Правление существует не в вакууме. Кто-то их избирает, одобряет и поддерживает. Эти-то люди и дают реальную силу ненависти, расизму, нетерпимости.

Отчасти можно их оправдать конформизмом, желанием быть как все, но и у конформизма есть предел. Люди не просто голосуют «за» – они делают это с энтузиазмом. Сейчас, собравшись вместе, жители поселка проявляют свои истинные чувства. Вот она, темная сторона демократии. Затерявшись в общей массе, легче поддерживать дурные веяния.

Теперь стала понятна враждебность Хэнка, Лайла и прочих из кафе. В каком-то смысле Барри действительно был частью этой гнусной организации, как и все жители Бонита-Висты. Пожалуй, такие, как они с Морин или Тина, даже хуже других. Они голосуют против отдельных предложений, но допускают само голосование. Тем самым они как будто придают большую законность действиям большинства: смотрите, мол, мы не подавляем своих противников, даем им возможность выразить свое мнение.

– Кто против? – спросил Колхаун.

Барри и Морин подняли руки, однако Тина, Лиз и еще несколько человек, кому хватило духу не голосовать «за», все же не решились проголосовать «против».

– Принято! – объявил председатель с довольным смешком. – Браво, мои дорогие, приятно видеть такое единодушие! А сейчас на повестке дня перевыборы правления. Как вы знаете, голосование тайное, так что если кому-нибудь не нравится стиль работы нашего мистера Геринга, – не стесняйтесь!

Старик, сидящий рядом с Колхауном, криво улыбнулся и нерешительно помахал рукой. Председатель хлопнул его по спине: