Астролог. Код Мастера

В клуб они не пошли, отправились гулять по улицам. Неожиданно для себя Булгаков рассказал Елене обо всем, что его мучило. О том, что запрещена постановка его пьесы «Кабала святош». Рассказал и про то, как сжег роман о дьяволе. И не собирается писать его заново.

Она внимательно слушала, не перебивая. Когда он закончил, она просто сказала:

– А зачем тебе писать роман о дьяволе? Напиши ну хотя бы о Понтии Пилате.

И только гораздо позже, когда они расстались, он вдруг понял главное. Он будет писать не о дьяволе и даже не о Понтии Пилате. Он будет писать о любви. Мастер напишет книгу о Мастере.

«А что касается договора. Что ж, будет вам и дьявол, и рыжеволосая ведьма, и – он подумал о товарище Агранове, – будет и Афраний, заведующий тайной службой при прокураторе Иудеи. А что из этого получится, пусть решают читатели».

Он вернулся домой, прошел в кабинет и лихорадочно навалился на материалы. Любочка с недоумением оторвалась от телефонной трубки, чтобы с неудовольствием отметить: «Нет, Мишук, все-таки влюбился».

И была права.

Глава 7. Бесы

Квартира Успенского. Наше время

Ночь Василиса и Андрей снова провели в его квартире. За завтраком обсуждали насущные проблемы.

– Кому же мы все-таки понадобились? – рассуждал за обоих Успенский. – Во–первых, это может быть ультиматум Гудмена. Поскольку мы ничего о нем не знаем, то лучше считать, что намерения у него самые серьезные. Дальше.

– Рыжая ведьма Гелла, – напомнила Василиса. – Вчера ее поведение напоминало истерику. А в таком состоянии человек на все способен.

Успенский полез в карман – у него зазвонил мобильник.

– Алло. Кто? Маргарита? Какая Маргарита?

Он все еще не научился нейтрально реагировать на это имя.

Астролог прикрыл трубку и шепотом сообщил Василисе:

– Она, рыжая Гелла. Которая Марина, она же Маргарита. Легка на помине.

Чтобы не мешать, Василиса вышла. Зачем мешать человеку разговаривать? Если захочет, сам все расскажет.

Говорил он недолго. Убрав трубку, вышел к Василисе сильно озадаченный.

– Она извинилась за вчерашнее и попросила составить гороскоп для нее и ее жениха. Данные, вот, передала

Он заглянул в распечатку и с некоторым удивлением заметил:

– Знаешь, когда она родилась? Двадцать первого ноября. Двадцать первого ноября умерла твоя подруга Ада Винтер. И жена наркома Ежова, Евгения, тоже умерла двадцать первого ноября.

Василиса также не смогла скрыть удивления. Но по другой причине.

– Она извинилась? Просила? Это ты про рыжую ведьму, которая устраивает истерики по любому поводу и без него? Наверно, тебя разыграли.

Успенский согласился.

– Да, будто не она. Знаешь, по–моему, Черчилль сказал, что легко быть вежливым с тем, кого собираешься убить. Тогда ее вежливость понятна. Ладно, отнесем в загадки. Третий соискатель наших скальпов – господин Бекерман.

– И пара его балбесов.

– Или бесов, что точнее. Я отношу их к категории людей, инфицированных вирусом зла. Кажется, все?

Василиса задумалась, прикрыв глаза.

– Возможно, все. Если только нет еще кого-то, кого мы пока не знаем.

Теперь разговор прервала трель мобильника Василисы. Очередь проявлять деликатность наступила для Успенского.

* * *

Господин Бекерман был в ярости. Не успел он кое-как навести глянец на свой помятый «Мерседес», как получил удар в спину. И от кого? От собственных помощничков, мать их дери!

Тот, которому толстяк из лаборатории дал меткое прозвище Колобок–Носорог, вяло оправдывался.

– Шеф, ну, кто мог подумать.

– А думать надо! Хотя бы иногда, для разнообразия, – орал господин Бекерман.

– Кто мог подумать, что вы нам подвернетесь.

Тут господин Бекерман пришел просто в неописуемую ярость.

– Так это, значит, я виноват?

Бесы–балбесы переминались с ноги на ногу. Виноватыми они себя вовсе не считали. Наоборот, про себя материли этого идиота, который влез на своей тачке прямо под их таранный удар. Ну и стерву–журналистку крыли, ясное дело. Тоже мне, понимаешь, каскадерша драная. В общем, недооценили бабу. А она такой фортель выкинула. Больше всего они боялись, что шеф накажет их рублем. Навесит ремонт своего «Мерседеса». Но у того были другие планы.

– Сегодня у вас будет шанс реабилитироваться. И, если опять получится облом, я с вас спрошу по полной! А теперь валите. У меня сегодня и без вас забот полон рот.

Он вышел, сел в свой полуразбитый, но все еще на ходу «Мерседес» и уехал.

* * *

Василисе звонил Лелик.

– Сегодня похороны рабовладыни, – сообщил он. – Сбор возле редакции. – Он назвал время.

Она убрала трубку и сообщила о звонке Андрею.

– У нас еще два часа.

Но, когда они подъехали к редакции, перед зданием никого не было.

– Полчаса, как уехали, – сообщил охранник на проходной.

– Догоним?

Охранник покашлял, прочищая горло.

– Лучше вам прямо на кладбище ехать. Только не на машине. Это же под Москвой, там дорога местами жуткая. Такси возьмите. К тому же, наверняка пить придется.

С такими аргументами трудно было не согласиться. В ближайшем магазине Успенский купил бутылку водки, чтобы не выглядеть халявщиком. Василиса несколько раз пыталась дозвониться до Лелика, но безуспешно. Его телефон не отвечал.

Такси поймали сразу, словно машина только их и ждала. Водитель скривился, когда узнал, куда надо ехать, но возражать не стал. О причине такой покладистости он рассказал по дороге.

– Конкуренты из «шахид–такси» достали. Цены сбивают – спасу нет. Но и вам, клиентам, это тоже не на пользу. Машины у них старые. Дрова, а не машины. Того гляди, на ходу развалятся. Водилы дороги не знают, хорошо, если сам клиент покажет. Зато у каждого кинжал или травматический пистолет под сиденьем.

Водитель был словоохотлив. Всю дорогу занимал пассажиров жуткими рассказами.

– Вы там, на кладбище, будьте поосторожнее. Далеко в сторону не отходите. Почти сразу за кладбищем свалка начинается. Там кругом бомжи обитают. Пока все нормально было, они жили – не тужили. А тут кризис, продукты на свалку никто не везет, даже просроченные. Сейчас торгаши ничего не выбрасывают. Даты перепишут – и снова в продажу. Ну, бомжи поголодали, а потом на подножный корм перешли.

– Это как? – не понял Успенский.

– А так, прохожих грабят. А некоторых убивают. А некоторых и едят. Настоящие дикари. Стрелы пускают, головы режут.