Астронавты. Пленники Сумитры

Туманящимся взором инспектор смотрел на удаляющийся звездолет, на побледневшие лица за стеклом иллюминаторов. Потом он остался один среди звезд.

В последние мгновения жизни Электрий Суточкин был окружен огромным пространством.

* * *

Бой-Баба вошла в буфет и тихонько села за стол рядом с остальными.

— Вы видели? — хрипло спросила она.

Никто не ответил. Питер сидел понурившись. Йос подпер кулаками подбородок и смотрел в иллюминатор, на маленькую серебристую точку среди звезд. Это был Электрий. Его мертвое тело медленно остывало в безвоздушном пространстве.

— Вот и бери после этого пассажиров, — пробормотал Живых. — Какого лешего его понесло в стыковочную камеру? Заблудился он, что ли?

Тадефи робко посмотрела на остальных.

— Почему нельзя было его спасти? Нас учили, что живой человек может находиться в открытом космосе целых полторы минуты. Неужели нельзя было его как-то поймать?

Бой-Баба вздохнула и покачала головой. Погладила марокканку по руке.

— Инструкция, — сказала она, — запрещает спасать тех, кто удалился от корабля более чем на сто метров. Это… — она усмехнулась, — нецелесообразно. Те, кто спасает, рискуют еще больше, чем тот, кто отлетел. Поэтому — нельзя.

— Ты думала, фалы нам для красоты дают? — поддакнул Живых. — И реактивные установки. Я только не понимаю, что он там делал в гермокостюме.

Бой-Баба пожала плечами. Йос хмыкнул и что-то сказал по-голландски. Дядя Фима хохотнул и даже Питер слабо улыбнулся.

— Что, что он сказал? — повернулась Бой-Баба к охраннику.

Тот все еще улыбался.

— Сказал, во что обезьяну ни наряди, она обезьяной и останется.

И больше ни единым словом экипаж не помянул Электрия Суточкина. Кивнув остальным, Йос вылез из кресла и отправился в отсек покойного инспектора. Ему предстояло разбирать и опечатывать документы дирекции.

Глава 12

— Питер, ты тут?

Бой-Баба потянула в сторону дверь отсека Питера и заглянула внутрь. В нос ей ударило вонью немытого тела. Прикрывая нос и рот рукой, она протиснулась в дверь. Огляделась.

В отсеке было темно. На продавленной койке мешком лежало тело.

— Питер?

Она подскочила, тряхнула за плечо. Компьютерщик пошевелился. Он лежал на животе, накрыв голову подушкой, и сопел. В руке он что-то сжимал.

— Питер, ты чего? Пошли ужинать! Нельзя так, вторые сутки ничего не ешь…

— Оставьте меня все, — слабым голосом ответил Питер и отвернул голову к стене.

Она села рядом, убрала подушку с его головы. Погладила по светлым волосенкам. Питер вжался лицом в одеяло. Сжатую в кулак руку он спрятал на груди.

— Уходи, — пробормотал он. — Не привлекай внимания. Я сейчас… выйду к вам.

Но голос его лгал, и Бой-Баба покачала головой:

— Не спеши. Давай, приходи в себя. Душ вон сходи прими.

Питер тихо засмеялся, уткнувшись в одеяло:

— Зачем? Мы же все умрем. Один за другим. Какая разница…

Бой-Баба не нашлась, что ответить. Он приподнялся и сел на четвереньки на постели.

— Разве ты не видишь, — зашептал он, — на нас проклятье! Это тот раненый, которого мы оставили, наверняка он всех нас проклял перед смертью…

Бой-Баба поморщилась:

— Неужели ты веришь в эту чушь?

Питер помотал головой.

— Не говори так… И самое страшное, — простонал он, — самое страшное, что во всем этом виноват я!

Он упал головой в одеяло и затих. Плечи его тихонько подрагивали.

Бой-Баба вздохнула:

— Ну чем ты можешь быть виноват, Питер? Ведь не ты отрезал нас от Земли. Не ты виноват в аварии (а кто знает, может, и он, мелькнула мысль). При чем здесь ты?

— Ты не поняла, — прошептал Питер и сел, глядя на нее. В темноте его глаза блестели. Уже не скрываясь, он всхлипнул и вытер нос рукавом.

— Я виноват в их смерти, — прошептал он. — Они все умерли после того, как я… как я им рассказал.

Ну все, начали крыши ехать. Первым сломался самый слабый. Кто следующий? — дай бог, не она.

Бой-Баба взяла Питера за руку, безвольную и скользкую от слез. Другую руку он торопливо убрал за спину.

— Что ты им рассказал, Питер? — терпеливо спросила она.

— Я им рассказал о моей болезни, — Питер вытянул руку из ее хватки и показал замотанные пластырем пальцы. — Я… боюсь. Вдруг и меня… тоже.

Вот ипохондрик несчастный. Куда смотрели психологи, когда Майер в этот раз набирал команду? Где он нарыл весь этот зоопарк?

— Какой болезни, Питер? Ты что, болен?

Компьютерщик кивнул:

— Я не хотел никому говорить. Думал, само пройдет. А когда не прошло, я показал Рашиду. Все ему рассказал, как есть, а на следующий день он… умер.

Питер сел на койке, подтянув под себя ноги, и раскачивался взад-вперед, медленно и методично.

— Когда Рашид умер, я все рассказал Кокки, — задумчиво сказал он. Губы блондинчика скривились, но он взял себя в руки и продолжал: — Я думал, Кокки найдет выход. Я надеялся, что он мне поможет. А потом… — он судорожно вздохнул, — он тоже умер.

— Это совпадение, Питер. У него же сердце было слабое, — соврала Бой-Баба. — Сердечный приступ. Не веришь мне, спроси Тадефи.

Сердце разрывалось обманывать его, но дядя Фима настрого велел никому на корабле ничего не говорить. Даже Майеру.

Питер горько рассмеялся:

— Я тоже надеялся, что это совпадение! Я не сумасшедший! — Внимательно посмотрел на Бой-Бабу. — Ты же не думаешь, что я сумасшедший?

— Конечно нет, — грустно ответила она.

Питер кивнул и облизнул губы. Он всматривался в полутьму, и на лице его застыло горе.

Бой-Баба крепко держала его руку. В другой компьютерщик по-прежнему сжимал — что? Наверное, какой-нибудь платочек Кока. Вот, прости господи, тоже ведь любовь, никуда не денешься.

Она подняла голову — и вздрогнула. Питер смотрел на нее в упор. На губах его играла странная, жестокая усмешка.

— После этого, — заговорил он глухо, — я… не хотел больше никому говорить. Но все-таки не выдержал и сказал.

— Кому? — терпеливо спросила она.

Питер помолчал.

— Инспектору.