Астроном или Работа по коррекции звёздного неба

– Как-то искусственно все, как по плохо написанному сценарию... Я...
– Юморист не договорил, или передумал договаривать.
– В принципе Альфонс никому не мешал, у него была своя ниша, и там было не так уж и тесно. Так неудачно упасть... я всегда ему говорил, что это слишком высокие каблуки.

– Может быть, сердце?

– Сердце? А было ли оно? С возрастом они такие становятся... Это невыносимо.
– Собеседник раздраженно взглянул на сигарету и с ненавистью швырнул ее в урну, поэтому осталось неясным, к чему относился финал его фразы к пародисту или к никотину.

Тимофей пожал плечами вслед быстро удалившемуся собеседнику и перевел взгляд на слабеющий дымок напрасно потраченной последней сигареты.

– Так и запишем.
– Мрачно подвел он итог несостоявшейся беседы, пора было присматривать себе место в сопровождающем транспорте.

На кладбище все прошло чинно: с речами, вздохами и перешептываниями, одному артисту, из прежде популярных, стало плохо, но не очень убедительно, поэтому двое крепких ребят с длинными волосами, вежливо отвели его в сторону и усадили на лавочку в соседней оградке, в тенистом, прохладном месте. Ему можно было позавидовать, поскольку день выдался жаркий с назойливым солнечным излучением.

Период печеных яблок и недозрелой айвы, подумалось Тимофею и рот его скривился от воспоминаний о кислоте последней. Отчизна упорно откладывала явление на свет (роды - это слишком короткое слово для такого процесса) если не гения в этой области, то хотя бы приличного человека

Повращавшись в свое удовольствие в высших сферах, Тимофей решил снизойти до скромной квартиры на первом этаже. Любой, даже очень гордой птице приходится приземляться: бренность как гравитация тяжелым камнем висит у всех на шее. Или это одно и то же? Тогда 'физики' зря потеют в безуспешных попытках объяснить эту самую гравитацию... тут 'лирики' могут утереть им нос по количеству публикаций.

* * *

Игорь и Михаил, молча, смотрели на монитор явно не в состоянии сдвинуться с места в непонятном деле. Все очень хорошо отснято и вместе с тем, абсолютно ничего не просматривается. Свидетелей много, свидетельств достаточно, а толку... Некоторое разнообразие в просмотр внесло всплывшее окно видеоконтроля, которое продемонстрировало попытки Тимофея попасть ключом в замочную скважину. В конце концов, ему это удалось, и взбодрившийся литератор торжественно открыл дверь.

– Добрый вечер, господа.
– Тимофею не хотелось прямо так сразу выходить из образа представителя творческой элиты.

– Привет. Ты чистый пришел?
– подполковник всегда нервничал при непонятных стечениях обстоятельств, как и любой другой человек, только у него было больше органов, которые предчувствовали неприятности.

– Не нужно обижать полковую разведку, это может быть вредно для здоровья.
– Все-таки Тимофею пришлось спускаться с небес до уровня дружеской беседы.
– Тихо все. Что же я думаете, выпив для маскировки, бдительность потеряю? Да, я...

– Ну, завелся. Только не нужно углубляться в воспоминания о героическом прошлом.

– Обойдемся без перепалки и потасовки. Тим, тебе ко скольки на работу?
– Игорь оставил бесполезное рассматривание экрана с задумчивым видом и повернулся к другу.

– Я взял отпуск. Летом люди должны отдыхать!

– Без горячей воды?

– Ну, какой ты мелкий человек, даже кот от тебя сбежал. Я, понимаешь, целый день в трауре...

– О, своевременное замечание - что поведают нам новости, - Игорь, включив телевизор начал перебирать каналы.

– Раз мне не звонили, значит, по нашему направлению новостей нет..
– Явный тупик в расследовании очень даже выбивал подполковника из привычной колее.
– Этих пока выше головы. Не прошлый век с ножами и пулями, как выразилось мое начальство.

– Вот это здравая мысль. Не зря твое начальство кресло просиживает. Нужно искать то, что еще не запущено в серию. Тим, что скажешь?

– У Вяземского большие каналы не появились, да и вообще, публика была скромная, за исключением парочки машин в сторонке.

– Номера?

Тимофей пожал плечами.

– Не приметил, не было такой возможности. Во, Игорек, оставь здесь. Эти ребята меня снимали... Я там речь произнес... Еще вон в углу мужчина явно из другой оперы.

– Это дьяк Никифор, а что ты, Игорь, про серию?

– Орудие убийства из еще не поставленных на поток.

– Думаешь секретные разработки? Мне казалось, что все ваши головастики разбежались по кустам давным-давно.

– А вот уже на кладбище.
– Тимофей кивнул на экран - камера плавно демонстрировала первые ряды, слегка притормаживая на особо заметных персонажах.

– Что-нибудь приметное?

– Так, мелочи... вот Филину стало плохо... может, расчувствовался, а скорее хотел обратить на себя внимание... напрасно - все равно вырезали. Его хлопцы на лавочке в сторонке усадили... и, кстати, на поминки он не пришел... может, обиделся. Нервная какая то публика была.

– А где он сейчас вообще-то?

– В театре у Лелика, только актер из него... он же эстрадник... сольный, ему партнеры мешают.

– Какого еще Лелика?
– Михаил нахмурился, поскольку кроме Большого театра и концертного зала Дворца съездов других площадок и не знал.
– Можно же туда позвонить?

– Можно.
– Игорь быстро набрал вопрос в поисковой строке и, получив телефон, ткнул в него печеньем.
– Тим, поинтересуйся, пожалуйста.

– Понятно, больше никто телефоном пользоваться не умеет.

– Нет, просто ты один помнишь, как там их всех зовут.

– Не всех. А чайник?

– Горячий.

– О, чудо.
– Тимофей набрал номер с экрана и пошел на кухню.

– То, что что-то новое - это понятно, но лазер ты отверг, может какой другой излучатель? Вот капитан вспомнил про микроволновую печку, там же продукты греются, а посуда холодная...

– Печка, говоришь, камеры осматривали?

Михаил не успел начать оправдываться по поводу недальновидности своих подчиненных, потому что из кухни появился растерянный Тимофей и без чашки желанного кофе.

– Не явился он на спектакль...

– Ты помнишь, где его оставили?

– Конечно, я же там работал почти полтора года, без трех месяцев... личный рекорд!

– Что же тебя там грело?

– Можно было спокойно поговорить с разными выдающимися людьми.

– А чего ушел?