Асы контрразведки

Определив по свисту пуль, что пулеметы БТРа бьют по другой цели, Блэк вытащил из оставленной Колчаном гранатной сумки новую противотанковую гранату и одним движением вогнал ее в ствол гранатомета. Он очень спешил, но не потому, что хотел спасти Колчана, которого сам отправил практически на верную смерть, а исключительно из чувства самосохранения. Блэк прекрасно понимал: расстреляв Колчана, пулеметчик вновь начнет нащупывать очередями замаскировавшегося гранатометчика. Собираясь с духом, диверсант решительно выдохнул, затем ухватил гранатомет двумя руками за сошки и пистолетную рукоятку и, держа оружие на весу, выпрыгнул из-за валуна. В одно движение он опустился на одно колено, уложил расходящийся раструб гранатометного ствола себе на плечо и припал к окуляру оптического прицела. Как ни странно, Колчан был еще жив. Смешно подпрыгивая и петляя под свистящими вокруг него пулями, он мчался к лианоподобным зарослям, местами покрывающим горный склон. Блэк направил гранатомет на бронетранспортер, пулеметы которого были развернуты в сторону Колчана, поместил перекрестие прицела под нижний срез пулеметной башни и плавно спустил курок. Раздался грохот, и башня БТРа исчезла в окутавшем ее облаке дыма. Пулеметы разом замолчали, но не замечающий этого Колчан все так же бежал по склону. Блэк еще раз усмехнулся его неумелым финтам, после чего выудил из кармана разгрузочного жилета сигнальный патрон и, направив его вверх, дернул за шнур. С пронзительным воем в небо взлетела красная ракета, означающая для диверсантов сигнал к отходу. Практически сразу смолкли пулемет Слона и автомат Боксера, из которых они продолжали поливать свинцом расстрелянную автоколонну, хотя в ответ уже не раздавалось ни одного выстрела. Блэк подобрал с земли пустую гранатную сумку и вместе с ней и гранатометом начал взбираться по склону на вершину горы. И хотя со стороны дороги по-прежнему не звучали выстрелы, диверсант старался отступать так, чтобы между ним и горящими машинами расстрелянной колонны постоянно находился застрявший на склоне валун, служивший укрытием для его огневой позиции.

У вершины его догнали Боксер и Слон, чуть позже к ним присоединился и насмерть перепуганный Колчан. Пережитый страх он пытался прикрыть напускной веселостью и хвастливым рассказом о том, как ловко он уворачивался от пуль пулеметчика с БТРа. Колчан не переставая говорил, хотя к его рассказу никто не прислушивался. Боксер и Слон вспоминали минувший бой, а Блэк думал о предстоящей встрече с заказчиком.

Заказчика он заметил еще издали, во время спуска с горы. Тот сидел на корточках, спиной к диверсантам, и что-то сосредоточенно перебирал руками перед собой. В двух шагах от заказчика неподвижно застыл его безмолвный телохранитель. Правда, заметив спускающихся с горы людей, он мгновенно развернулся к ним вполоборота и схватился рукой за пистолет, но, узнав Блэка и его бойцов, принял прежнюю позу. «Чертов мим», – злобно усмехнулся Блэк, но уже в следующую секунду забыл о телохранителе, увидев, чем занимается заказчик. Перед ним на земле стоял прибор, одновременно напоминающий переносной компьютер и спутниковый телефон. Прибор имел откидывающийся жидкокристаллический экран и клавиатуру, рядом с которой покоилась телефонная трубка. Кроме телефонной трубки на панели с клавиатурой имелся штекерный разъем, от которого тянулся кабель к установленной рядом с прибором раздвижной параболической антенне.

– Что это еще за херня?! Чем вы занимаетесь?! – рявкнул Блэк и бросился к склонившемуся перед своим прибором заказчику.

Телохранитель заказчика молниеносно среагировал на бросок Блэка и, шагнув навстречу диверсанту, преградил ему дорогу. Реакция Мухаммеда, напротив, оказалась удивительно спокойной.

– Это не хьерня, а спутниковый терминал, – ответил он, повторив незнакомое русское слово. – И я только что передал по нему моим коллегам свое восхищение вашей работой и свои самые лестные рекомендации. Впрочем, сделанная мною видеозапись всей операции, которую я также переслал своим коллегам, – Мухаммед кивком головы указал на видеокамеру, лежащую возле его спутникового терминала, – лучше всяких рекомендаций подтверждает вашу высочайшую квалификацию.

Заказчик нажал еще несколько клавиш на клавиатуре, затем отсоединил кабель спутниковой антенны и накрыл клавиатуру панелью с жидкокристаллическим экраном. Его телохранитель тут же принялся сворачивать антенну. Мухаммед же, сразу утратив интерес к своей аппаратуре, поднялся на ноги и, обращаясь к командиру диверсантов, произнес:

– Поздравляю вас, мистер Блэк! Вы отлично справились со своей задачей. Я получил огромное удовольствие, наблюдая за вашей работой. Это было лучше, много лучше того, что я ожидал увидеть. – Блэк заметил, что от волнения он с трудом подбирает нужные русские слова. А заказчик тем временем продолжал выражать свое восхищение результатами увиденной операции. – Тремя выстрелами вы уничтожили всю автоколонну. Когда мои коллеги просмотрят видеозапись, у них отпадут всякие сомнения в правильности сделанного мною выбора! Это же надо, всего тремя выстрелами…

– Вы, кажется, собирались сделать заказ, если вас удовлетворит результат нашей работы, – перебил его Блэк. – Я вас слушаю.

Заказчик сразу стал серьезен. Придержав Блэка за локоть, он сказал:

– Отпустите своих людей вперед, мы немного задержимся.

Блэк кивнул и, махнув рукой обернувшемуся к нему Слону, приказал:

– Идите к лагерю, я вас догоню.

Слон понимающе кивнул, и вскоре все три боевика скрылись на ведущей в ущелье узкой тропинке. Блэк обернулся к заказчику и кивком головы указал на его телохранителя, который уже успел упаковать в свой рюкзак спутниковый терминал и сложенную наподобие зонта параболическую антенну. В ответ заказчик широко улыбнулся:

– О, не беспокойтесь. Мой помощник говорит только по… – сообразив, что едва не проговорился, он поспешил добавить: – И еще немного по-английски.

– Тогда пусть идет впереди. Не люблю, когда мне дышат в затылок.

Зарубежный курьер недостаточно хорошо знал русский язык, чтобы понять, что означает последнее выражение. Поэтому слова командира диверсантов его удивили. Телохранитель был гораздо выше русского наемника, поэтому дышать ему в затылок мог, только согнув ноги в коленях. И хотя иностранный курьер не понял смысла высказанной наемником странной просьбы, но не стал ему возражать и отправил своего телохранителя вперед.

– Скоро в Россию должен прибыть один зарубежный гость, – в ответ на вопросительный взгляд Блэка начал заказчик. – Мои коллеги очень не хотят, чтобы он встретился с российским президентом…

– И за это они готовы заплатить миллион долларов? – вновь перебил его Блэк.

– Да, – просто ответил заказчик. – Но, чтобы получить эти деньги, вам придется выполнить ряд условий…

Дальнейший рассказ Блэк слушал молча и не произнес ни одного слова, даже когда заказчик закончил говорить. Лишь когда тот поинтересовался его мнением, Блэк ответил:

– Дело действительно серьезное, но выполнимое. Я могу взяться за него, но у меня тоже существует ряд условий. Вернее, всего одно.

– Говорите, – иностранный курьер вопросительно взглянул в лицо наемника.

– Вы увеличиваете сумму контракта до трех миллионов долларов.

Заказчик вновь перевел взгляд на тропу, по которой приходилось идти. Собираясь в свое рискованное путешествие, он уже знал, что услышит нечто подобное. Правда, когда он впервые заговорил с русским наемником о контракте и назвал сумму, у него создалось впечатление, что наемник с ходу готов согласиться. Однако стоило ему узнать задание, как он поднял плату до трех миллионов. На родине исполнитель запросил за работу два миллиона. Но в его способностях заказчик сильно сомневался, да и политический эффект был бы куда ниже, чем сейчас. «В конце концов, дело того стоит», – сказал себе заказчик и, повернувшись к Блэку, утвердительно кивнул:

– Мы принимаем ваше условие, но запомните: если встреча состоится, вы не получите ничего.

Блэк не смог сдержать торжествующей улыбки.

– Она не состоится. Можете не сомневаться.

Заказчик ничего не ответил, лишь, остановившись, прикрыл глаза и шепотом произнес несколько слов неизвестной Блэку молитвы, хотя за время своего пребывания в полевых лагерях и горных учебно-тренировочных базах, где ему приходилось готовить чеченских боевиков, он слышал немало молитв как на чеченском, так и на арабском языке.

* * *

Борис Молчанов закончил военное училище с красным дипломом, имея отличные оценки по всем дисциплинам специальной военной и огневой подготовки и не получив ни одного нового дисциплинарного взыскания. Он строго следовал указаниям начальника курса, да и избегающие его курсанты не давали Борису поводов для драк. Он научился быть незаметным и вести себя так, как этого хотят от него окружающие. Никто из руководства училища и преподавателей так и не узнал, сколько ненависти скопилось в душе новоиспеченного лейтенанта. При распределении Борис был направлен для прохождения службы в отдельную бригаду специального назначения, дислоцирующуюся в Таджикистане.

Командование бригады сразу отметило феноменальную снайперскую подготовку прибывшего в часть офицера. Но снайпер – не должность для офицера, и лейтенант Молчанов был назначен командиром противотанкового гранатометного взвода. Во всех военных городках молодые офицеры обычно тянутся друг к другу, а уж в тех, что расположены в отдаленных и труднодоступных местах, особенно. Но Борис Молчанов с прочими офицерами части держался настороженно, в разговоры о жизни не вступал и о своем прошлом не рассказывал. Поначалу у его сослуживцев это вызывало удивление, но постепенно они привыкли к замкнутости нового лейтенанта и оставили Бориса Молчанова в покое. А потом произошло событие, которым офицеры объяснили мрачность и угрюмость своего сослуживца. Умерла мать Бориса. Позвонить из части домой было достаточно сложно, да Борис и не горел особым желанием общаться с матерью, поэтому о ее смерти узнал только из отправленной соседями телеграммы. Командир части, узнав о личном горе своего подчиненного, немедленно предоставил ему недельный отпуск. Из отпуска Борис вернулся еще более угрюмый и злой. Сослуживцы отнеслись к этому с пониманием – еще бы, переживает человек. Но переживал Борис совсем по другой причине. Мать то ли позабыла, то ли просто не захотела приватизировать квартиру, а так как Борис был прописан в своем военном городке, то квартира матери перешла государству. Борис воспринял это как очередную личную обиду. Но теперь к числу его конкретных обидчиков прибавилось и неперсонифицированное государство.