Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки

Израильтяне вскоре выследили его, но вынуждены были после событий в Норвегии вести игру по общепринятым правилам. Один из палестинцев — связной, который непрерывно курсировал из Европы в Бейрут и обратно, — был обнаружен оперативным работником Мосада в Париже. Палестинец был человеком слабохарактерным. Загнанный израильскими агентами в тупик, он согласился с ними сотрудничать. Выбора у него не было. Чтобы укрепить его решимость, ему стали очень хорошо платить. Само собой разумеется, что доверия к нему не было. Казалось вполне вероятным, что он подыгрывает обеим сторонам. Однако в своей роли связного он был так активен, что информация от него поступала во все разведки мира. Он принадлежал к категории людей, которые оказываются полезными, даже когда лгут.

Именно он, Мишель Муркабал, навел израильтян на след Карлоса и сообщил его адрес в Париже. Муркабал был передан в распоряжение французской службы безопасности, с которой у Мосада были налажены прекрасные отношения. Двое французских офицеров отправились по адресу: рю Туйе, 9. Их сопровождал Муркабал, который должен был опознать Карлоса. К сожалению, французская служба безопасности не отдавала себе ясного отчета (хотя Израиль ее об этом предупреждал) в том, что Карлос не принадлежит к числу просто пресыщенных молодых людей, выходцев из мелкобуржуазной среды, которые становятся террористами, потому что это сулит им приключения и популярность. Карлос был хорошо обученным профессионалом, причем образование получил в лучшей в этом смысле школе — в КГБ.

При попытке ареста Карлос застрелил обоих французских офицеров и Муркабала. Убийство двух офицеров разведки, у которых был богатейший опыт, приобретенный в Алжире и Индокитае, странах, где обстановка всегда была особо напряженной, доказывало квалификацию Карлоса. Его приходилось принимать всерьез.

Карлос скрылся. А израильтяне преисполнились решимости пополнить список уничтоженных террористов его именем. Но Карлос и сейчас остается неуловимым. Алжирцы и ливийцы его тщательно охраняют.

Но как бы ни интересовался Мосад Карлосом, он не забыл о Саламэ. Тем не менее прошло шесть лет, прежде чем ему удалось изловить «красного принца». После событий в Лиллехаммере Саламэ стал менее осторожен. Он поверил в собственную неуязвимость. Спасал его врожденный инстинкт самосохранения. Его враги не были в состоянии предугадать, где и когда он появится. Но все-таки наступил момент, когда Саламэ счел себя неуязвимым настолько, что вышел из укрытия и решил сыграть роль посредника между США и ООП. Он стремился обеспечить выезд из Бейрута почти тысячи американцев и европейцев, застрявших там во время гражданской войны. Его задачей было наблюдение за условиями их доставки на суда, посланные за ними. Во время войны Саламэ жил в Бейруте, на улицах которого разыгрывались сражения между враждующими фракциями арабов, так словно его это не касалось. Когда-то Саламэ горделиво заявлял о себе как о «призраке, преследуемом Израилем». И вдруг этот призрак материализовался, стал личностью вполне конкретной, человеком, действия которого можно было предвидеть. В это время Саламэ было уже под сорок, и бродячая жизнь становилась ему в тягость. К тому же, возможно, у него возникла надежда, что израильтяне после стольких неудач, отступятся, и он сможет вести нормальную жизнь.

28 июня 1978 г., женившись на красивой ливанке Джорджине Ризк, которая в 1971 г. завоевала в Майами-Бич титул «Мисс Вселенная», Саламэ подписал себе смертный приговор. Он купил для нее квартиру в Бейруте на рю Верден и стал все чаще и чаще бывать там. С первой своей женой и двумя сыновьями он сохранил тесные контакты. Жизнь Саламэ стала более упорядоченной. Это и дало израильтянам возможность покончить с ним.

В конце 1978 г. Эрика Мэри Чамберс — женщина средних лет, у которой был британский паспорт, сняла квартиру на рю Верден, в доме напротив новой жены Саламэ. Вскоре она перезнакомилась со всеми соседями, просила называть себя Пенелопой, пригревала бродячих кошек и проводила массу времени у окна, занимаясь живописью. Ее городские пейзажи были безыскусны, но точны.

В январе 1979 г. некий Питер Скрайвер, человек с паспортом № 260896 прибыл в бейрутский международный аэропорт. Он сообщил о себе как о техническом консультанте и соответствовал во всех отношениях идеальной модели британского бизнесмена. Скрайвер поселился в отеле «Медитеррани» и взял напрокат «фольксваген». Еще примерно через день в Бейруте появился канадец с паспортом № ДС 104277 на имя Рональда Кольберга. Он отправился в отель «Рояль Гарден» и взял напрокат машину марки «симка» серого цвета. Позднее, когда началось расследование, выяснилось, что оба паспорта были поддельными и что фирма, которую Кольберг будто бы представлял, никогда о нем не слышала.

Почти бесспорно, что именно Эрика Мэри (Пенелопа) Чамберс, которая ни у кого никаких подозрений не вызывала, подложила под бампер «шевроле», принадлежащего Саламэ, крохотный радиопередатчик, способный давать коротковолновые сигналы. Ей понадобилось на это не более одной секунды. Может быть, она это сделала в тот момент, когда наклонилась, чтобы завязать шнурок на своей туфельке?

В обязанности Скрайвера входило начинить «фольксваген» взрывчаткой (где он ее раздобыл, осталось невыясненным), оставить Кольбергу ключи и покинуть страну, уже с другим паспортом. Кольберг в свою очередь поставил машину в непосредственной близости от дома Саламэ на дороге, по которой он теперь ежедневно проезжал.

22 января, днем, в 3.35, Саламэ проехал на своем «шевроле» мимо «фольксвагена». С ним в машине были четверо его телохранителей. Еще четверо ехали в машине следом. В тот момент, когда «шевроле» поравнялся с «фольксвагеном», радиосигнал, посланный радиопередатчиком, установленным на машине Саламэ, привел в действие хитроумный детонатор в «фольксвагене». Со страшным грохотом бомба в машине взорвалась. Это была настоящая кровавая баня.

Кроме Саламэ и его телохранителей, пострадали и четверо прохожих. И Кольберг, и Пенелопа исчезли. Все участники операции, разумеется, покинули страну за несколько часов до взрыва, воспользовавшись новыми паспортами.

Штаб Мосада отправил в тот же день премьер-министру достаточно выразительную телеграмму: «Мы отомстили за Мюнхен!».

И сейчас еще израильтяне считают убийство законным методом борьбы с палестинцами. Так возродились принципы, бывшие в ходу во времена Харкави в середине 50-х годов. Любой руководитель палестинских террористов, организующий диверсии против Израиля, знает, что ему следует опасаться за свою жизнь и за жизнь тех молодых людей, которых он посылает на задания.

Примерно шестьдесят процентов всех операций Мосада в настоящее время приходится на противостояние палестинскому движению сопротивления.

Можно по-разному оценивать успехи Израиля в подпольной борьбе, навязанной ему двадцать лет назад, борьбе, которую он вел непрерывно в течение всех этих лет. Израильская разведывательная служба утверждает, что ей всего лишь удалось держать ситуацию под контролем и на большее она и рассчитывать не могла.

Эту войну Израиль выиграть не сможет, но и не сдаст своих позиций. В ближайшем будущем следует ожидать новых выступлений на территории Израиля, а также за границей, направленных против израильской собственности или против тех, кого палестинцы подозревают в поддержке Израиля или в том, что они в состоянии оказывать влияние на Израиль.

ЦРУ считает, что Израиль добился значительно больших успехов. Лагеря палестинцев, бывшие центрами террористической активности, лагеря, которые в 60-х годах и в начале 70-х поставляли палестинскому движению людей, выполняющих террористические акты, в значительной мере потеряли свое значение. Для этого были основания как экономического, так и политического характера. Однако и чисто профессиональные причины сыграли свою роль. Террористы объявили войну обществу в целом и эту войну проиграли. ЦРУ убеждено, что определяющими в этом проигрыше явились выдающиеся достижения коллектива израильской разведки. Она первая правильно оценила угрозу, которую террористы представляли демократическому обществу в целом. Она же первая нашла методы борьбы со злом, которое они олицетворяли. Исторически сложилось так, что у Мосада был в этом отношении опыт совершенно уникальный.