Атака Джокера
Шрифт:
Он вытащил из кармана прибор, напоминающий старинный сотовый телефон – экран, несколько кнопок, небольшая антенна.
– Он всегда показывает ваши точные координаты. Широта, долгота. Детализация до десятой доли секунды, – улыбнулся доктор Льюис.
Дэз и Громов переглянулись. Так вот как Айрин узнала местонахождение бункера, где скрывался Джокер!
– Узнав о награде в полмиллиарда кредитов, я решил рискнуть и очень надеялся добраться до вас первым, – продолжил профессор киберорганики. – Но по правде говоря, основным мотивом для меня были не деньги, а возможность получить отпущение всех грехов. Ведь президент Рамирес клятвенно обещал любому, кто доставит вас, Громов, обратно в Эден, – полнейшую амнистию. Как вы понимаете, такой шанс было упустить нельзя. Поймите меня правильно: просидеть всю жизнь
– Но оттуда нельзя сбежать! – Дэз вскочила на ноги и тут же ударилась головой об оружейную стойку, прикрепленную к потолку.
– Не совсем, – доктор Льюис обвел рукой остальных пехотинцев, – моя охрана во главе с сержантом Норрингтоном любезно согласилась помочь. Так что пехотинцы вполне настоящие. Я обещал им поделиться наградой, и они любезно согласились решить некоторые технические проблемы. После того как мы вернемся, всех их, разумеется, ожидает трибунал, но мы ведь помним, что Рамирес обещал простить тем, кто доставит Громова, абсолютно все. Разумеется, моим друзьям, сержанту Норрингтону и его ребятам, после такого скандала придется уволиться с правительственной службы. Это неприятно. Но с теми деньгами, что у них будут, – можно пережить. Такой пенсии им на этой службе никогда не заработать.
Сержант Норрингтон, огромный как скала, похожий на персонажей старинных комиксов, угрюмо кивнул, а потом улыбнулся, обнажив ряд титановых зубов.
– Что с нами будет? – спросил Громов, глядя на носки своих ботинок.
– Ученика Кемпински, вероятно, допросят и отпустят, – пожал плечами доктор Льюис, – вам же скорее всего предстоит более длительное общение с властями. Доктор Синклер лично пожелал, чтобы вас вернули в Эден. Он хочет поговорить.
Макс отвернулся и уставился на один из многочисленных красных сигнальных огоньков на приборном щите квадролета. Чувство тоски и бешенства от собственного бессилия охватило его с такой силой, что он окаменел.
«Мне надоело быть марионеткой в ваших играх! – бился в груди крик. – Я ничего не знал о вирусе! Я знал о Джокере не больше, чем все остальные ученики Накатоми! Оставьте меня в покое! Дайте мне возможность жить своей жизнью!»
Но вслух он ничего не сказал. Во-первых, это бы ни к чему не привело. Во-вторых, сильно расстроило бы Дэз. Кемпински сейчас намного тяжелее, чем ему. Она не знает, что будет с ней. Она не знает, что будет с Дженни. Она не знает, что будет с ее отцом. Да, Дэз сейчас гораздо тяжелее. Громов придвинулся поближе к ней и обнял за плечи.
Так, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, как жмутся все беззащитные перед холодом существа, чтобы согреться, они просидели все время полета.
NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!
Внимание, обезьяне, внимание!
Доктор Энджил Льюис, профессор киберорганики, одновременно обвиняемый и главный свидетель по делу Эдена, сегодня утром сбежал из тюрьмы Джа-Джа Блэк! Ура доктору Льюису! Он первым распечатал эту консервную банку, что считалась непобедимой!
Напомним вам историю Джа-Джа Блэк. До войны это был форт, база подводных лодок той части хайтек-пространства, что когда-то считалась Норвегией. На острове выстроили крепость, откуда управляли подводным флотом хайтек-коалиции. Степень укрепленности сооружений соответствует красному уровню. Кругом ледяная вода и страшной силы прибой. После войны форт превратили в тюрьму. Сейчас уже можно с уверенностью сказать, что доктору Льюису удалось каким-то образом уговорить охрану форта ему помочь. Потому что вместе с узником исчез и сержант Норрингтон, которому правительство доверило охранять этого ученого преступника. Ну а вместе с Норрингтоном исчез и весь его взвод, угнав при этом один из самых мощных боевых квадролетов типа «Шторм».
Вряд ли эта компания может остаться незамеченной. Если вам встретятся два десятка бывших правительственных пехотинцев во главе с гориллоподобным существом – знайте, это они. Вооружены до зубов и очень опасны. Если вся эта компания попадется мародерам Буферной зоны, то ребята могут обеспечить себя на год вперед. Беглецы захватили с собой столько скорострельных винтовок и прочего дорогостоящего оружия, они так нафаршированы военными имплантантами и микросхемами, что мародерам даже имеет смысл
собрать небольшую армию для поимки этого клада. А главное, генерал Ли не пошлет за Норрингтоном спасательный отряд, потому как терпеть не может изменников. С ними должен быть доктор Льюис. Вот его фотографии. Согласитесь, этот Эденский профессор очень хорошенький. В такого можно влюбиться!..А что же наше чрезвычайное положение?
Если честно, дорогие обезьяне, нам до сих пор так никто и не дал никакого объяснения, что да почему. По этой причине мы уже благополучно забыли про ЧП и живем своей нормальной жизнью.
Мишель Барбье вошла в комнату, где происходили ее переговоры с директором Эдена, и села перед пустым черным экраном.
– Доктор Синклер, – сказала она, оглядевшись по сторонам. – Я знаю, вы меня слышите. Джокер объявил, что всем нам осталось жить неделю. Я прошу вашего совета и помощи. Во имя тех дней, когда вы были человеком, начните помогать нам сейчас. Мы уже вычислили местонахождение Громова, за ним выслали группу. Пожалуйста, доктор Синклер, начните помогать нам сейчас! Мы нуждаемся в вашей помощи! Цивилизации грозит гибель! Спасите нас, только вы можете это сделать!
На плазме появились только белые буквы:
«Без Громова я не могу помочь вам».
Эта бегущая строка провернулась три раза и исчезла.
Мишель продолжала ждать.
Она сидела перед экраном, впав в почти молитвенный транс. Причиной ее состояния было не столько фанатичное желание упросить доктора Синклера начать сотрудничество, сколько полнейшее замешательство. Она не знала, что скажет генералу Ли и президенту Рамиресу, когда выйдет из комнаты.
Это был крах.
Еще никогда личностному аналитику Мишель Барбье, девочке-вундеркинду, не приходилось переживать столь тяжелых и непоправимых неудач.
Поэтому она сидела в кресле как каменное изваяние, ощущая, что время остановилось.
Она боялась выйти из темной комнаты, где Синклер говорил с ней. Никогда в жизни Мишель еще не испытывала такого жуткого, иррационального, первобытного ужаса. Простая логика подсказывала ей, что вряд ли кому-то придет в голову обвинить ее в неудаче. С самого начала никто особенно и не рассчитывал на помощь Синклера. Но она вызвалась разговорить его! Зачем она это сделала? Мишель не могла ответить на этот вопрос.
Никто не станет ее винить. Они скажут: «Ну что могла сделать пятнадцатилетняя девочка? Она же ребенок!» Но этой фразы Мишель боялась больше, чем грядущего апокалипсиса. О конце света, что наступит через сто пятьдесят с небольшим часов, она не думала. Только о позоре.
«Она же ребенок!» – эта страшная разоблачающая фраза переливалась на разные лады. Мишель представляла, как эти слова произносят президент, генерал и ужасный шеф Бюро информационной безопасности Буллиган.
«Это нелепо, – думала Мишель. – Каждый человек в хайтек-пространстве знает, сколько мне лет. Почему страх разоблачения? Почему именно он?»
В медитативном состоянии сознание мадемуазель Барбье странным образом трансформировалось. Она переживала нечто похожее на мысленный эксперимент по Аткинсу, но во много раз сильнее. И весь этот поток внутреннего напряжения, мыслей был адресован Синклеру. Мишель с печальной улыбкой отметила, что сходит с ума – пытается вступить в телепатический контакт с программой.
Потом мысли смешались и слились во что-то единое, тягучее, похожее на концентрированный сон. Что-то вроде одного бесконечного буддийского «ОМ». Это чувство постепенно разрасталось до тех пор, пока каждая клеточка в теле Мишель не начала вибрировать как маленький камертон. Как только это случилось – экран вспыхнул ярким светом.
Доктор Синклер сидел в своем кресле и устало смотрел на Мишель.
– Добрый день, мадемуазель Барбье, – сказал он. – Надеюсь, вы помните, что это ваше последнее обращение ко мне. Я искренне надеюсь, что вы используете его с пользой. Хотя бы для себя.
– Джокер записал себя в качестве загрузочной программы-ключа «Ио», главного сервера Сети, – коротко сообщила ему Мишель. – Если мы перезагрузим Сеть, чтобы уничтожить Джокера…
– To восстановить ее уже не сможете, – закончил фразу Синклер. – Я предполагал, что он так поступит.