Атаман А.И. Дутов

При этом нельзя не признать, что кампания помощи станицам носила ярко выраженный пропагандистский характер, — населению и представителям центральной власти, в основном в целях получения денежной помощи, а также для придания войску образа жертвы, постоянно напоминалось о зверствах большевиков. Порой эти напоминания были настолько назойливыми, что ныне кажутся откровенной спекуляцией на произошедшей трагедии. Кроме того, реальное значение произошедшего в ходе развёрнутой кампании многократно преувеличивалось. В Войсковом правительстве был даже организован специальный отдел, занимавшийся исключительно вопросом восстановления сожжённых станиц [1584] . Кстати, в начале 1919 г. войско получило от правительства более 1.000.000 руб. в возврат денег, выданных из пожарного капитала в страховые премии за сожжённые станицы [1585] . В Совет министров было внесено предложение об отпуске немыслимой суммы в 50.000.000 руб. на восстановление сожжённых станиц. Обещано было выплатить 25 миллионов, но реально из Омска войско получило только 2.999.082 руб. 79 коп. [1586] Следует признать, что эта цифра была гораздо ближе к действительной сумме убытков, понесённых станицами. Кроме того, она с точностью до копейки равнялась той сумме, на которую к середине апреля 1919 г. Войсковым правительством было приобретено и выдано на восстановление станиц материалов [1587] . Для чего войсковой администрации понадобилось значительное преувеличение суммы ущерба — понять сложно. Едва ли эти средства по получении их войском могли быть пущены на другие цели.

1584

ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 87. Л. 69.

1585

РГВА. Ф. 40327. Оп. 1. Д. 10. Л. 60об.

1586

ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 27. Л. 49.

1587

Протоколы 3-го очередного Войскового Круга. С. 358.

Кроме того, к 1 марта 1919 г. было собрано ещё 598.708 руб. 83 коп. добровольных пожертвований на восстановление станиц. Из этих денег сожжённым станицам были выделены следующие суммы [1588] (см. табл. 9).

Таблица 9

Станица	Сумма компенсации
1-го военного округа
Угольная	37.728 руб. 68 коп.
Григорьевская	54.751 руб. 67 коп.
Мертвецовская	1030 руб.
Донгузская	4864 руб.
Благословенная	20.227 руб. 50 коп.
Верхне-Павловская	12.160 руб.
Татищевская	63.840 руб.
Нижне-Павловская	34.656 руб.
Донецкая	30.400 руб.
Пречистенская	36.480 руб.
Воздвиженская	608 руб.
Красногорская	500 руб.
Ильинская	17.700 руб.
2-го военного округа
Кулахтинская	3150 руб.
Кидышевская	28.620 руб.
Краснокаменская	1100 руб.
Итого:	347.815 руб. 85 коп.

1588

ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 91. Л. 5.

Газета «Оренбургский казачий вестник» сообщала о реальном положении в различных частях войска. К примеру, в станицах по реке Сакмаре в августе 1918 г. были окончательно ликвидированы советские органы власти, завершён сенокос, шла уборка хлебов. В связи с острой нехваткой рабочих рук много сена осталось в копнах и много травы на корню, встречались сложности с уборкой хлеба, однако урожай был хороший. В то же время казаки не имели никаких сведений о ситуации в войске, газеты не поступали, чувствовалась нехватка предметов первой необходимости — чая, сахара, табака, мануфактуры (люди перешивали старую одежду), при этом настроение населения было хорошим [1589] .

1589

Оренбургский казачий вестник. 1918. № 42. 23.08. С. 3.

В сопоставимую с расходами на восстановление сожжённых станиц сумму выросли расходы на проведение Войсковых Кругов. В 1919 г. предполагалось провести два Круга и израсходовать на это 400.000 руб., однако реально был проведён только один Круг, расходы по которому до 1 июня 1919 г., когда Круг ещё даже не закончил свою работу, уже составили 704.733 руб. 81 коп.

В своём письме Верховному Правителю адмиралу А.В. Колчаку от 24 апреля 1919 г. Дутов писал о внутреннем положении войска:

«…Затем я перейду к ведомству Внутренних дел. Мы в настоящее время берём от деревни всё[:] и солдат, и хлеб и лошадей, а в прифронтовой полосе этапы, подводы и проч[ее] лежат таким бременем на населении, что трудно представить. Исходя из этого, казались бы естественными некоторые заботы Мин[истерства] вну[тренних] дел о деревне. Этого в сущности в полной мере не наблюдается. В прифронтовой полосе, а особенно в местностях, освобождённых от большевиков, земства не существуют. Налоги земские не вносятся, и служащие разбежались. Больницы в деревнях почти везде закрыты, лекарств нет, денег персоналу не платят, содержать больницы нечем. Школы не работают, учителей нет, жалованье им не платили за 1/2 года и больше, все почти поступили в чиновники или же в кооперативы. Никаких агрикультурных мероприятий нет, дороги не исправляются, мосты не чинятся, всё разваливается. В деревнях нет ситца, нет сахара, нет спичек и керосину. Пьют [о]траву, самогонку, жгут лучину, и вот эта сторона очень и очень важна. Та власть будет крепко, крепко поддержана всем народом, которая, кроме покоя и безопасности, даст хлеб, ситец и предметы первой деревенской необходимости. Поэтому вслед за армией должны следовать транспорты всех этих предметов необходимости. Я уже принял все меры к тому, чтобы отправить в Оренбург мануфактуру, сахар и спички. Считаю это очень важным. Суда в деревне нет, во многих сёлах нет священников, хоронят без церкви, крестят без обряда и т.д. — всё это в деревнях приучает к безверию и распущенности. Религия — основа Руси, без неё будет страшно. Вот куда должна быть направлена политика Минвнудел. Я боюсь, что вмешиваюсь не в своё дело, но Вы, Ваше Высокопревосходительство, не раз мне говорили, что мои письма для Вас представляют известный интерес, вот почему я позволяю себе писать Вам вполне откровенно и гл[авным] обр[азом] о плохих фактах. Хорошее — само себя оправдывает. М[ожет] б[ыть], моё письмо в силу сообщений только фактов печальных и носит характер как бы безнадёжности, но это не так. Ваша популярность и Ваша власть растёт и укрепляется ежечасно, я лишь желаю ещё большего для Вас и ещё больше славы Вам, дабы ничто на Вашем государственном пути не омрачало ореола Вашего имени. Так нужно для всей России. Я очень и очень озабочен деревней и потому так и пишу. Сейчас есть губернии, где нет волостного земства, есть — с ним, а есть и такие, где земство частью в уездах введено, частью — нет. Это необходимо урегулировать, т.е. признать волостное земство или его упразднить и соответственно этому вести организацию… Сейчас начался сезон летних работ. У многих крестьян есть машины, но нет запасных частей, и никто им не приходит на помощь. Раньше были земские н[ачальни]ки, теперь их нет, а один управляющий уездом ничего сделать не в состоянии, ибо в уезде иногда до 100 волостей. Меня за эти мысли здесь называют демократом, я, право, не нуждаюсь в кличке, ибо ни к одной из партий никогда не принадлежал и не принадлежу, а говорю только то, что вижу» [1590] .

1590

ГА РФ. Ф. Р-341. Оп. 1. Д. 52. Л. 61–64.

В очень деликатной форме оренбургский атаман изложил тот печальный факт, что войско не только в военном, но и в экономическом отношении оказалось фактически предоставлено Омском самому себе. Отмечу, что до февраля 1919 г. не было удовлетворено ни одно из ходатайств войска по Министерству финансов [1591] . Семьи мобилизованных казаков долгое время не получали от казны положенных пайков, а сами казаки вплоть до 1919 г. не получали компенсаций за выход на службу со своим обмундированием и лошадьми.

1591

ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 3. Д. 64. Л. 4об.

Дутов перечислил, пожалуй, все основные трудности, с которыми столкнулись население и власть в период Гражданской войны, — произвол администрации, разрушение общественных институтов, отсутствие предметов первой необходимости, примитивизацию жизни. Челябинский исследователь И.В. Нарский обобщённо называет произошедшее архаизацией деревенского существования, при которой деревня не металась в годы Гражданской войны между красными и белыми, а замкнулась в себе, стремясь свести к минимуму ущерб от вмешательства извне [1592] . Такая точка зрения во многом перекликается с образным сравнением кемеровского исследователя А.Г. Зарубина, по мнению которого белые и красные армии — «всего лишь волны над бездонной традиционалистской глубиной» [1593] .

1592

Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. С. 262.

1593

Зарубин А.Г. К типологии альтернативных движений (Орлов и Соловьев) // История белой Сибири: Тезисы 4-й научной конференции. 6–7 февраля 2001 г. Кемерово, 2001. С. 18.

Положение было настолько серьёзным, что властям не всегда удавалось обеспечить всем необходимым даже войска, обеспечение которых являлось приоритетной задачей. В армии не хватало обуви, в связи с чем в сентябре 1918 г. пришлось прибегнуть к мобилизации сапожников [1594] . Дело осложнялось хищениями военного имущества. Так, в Белебеевских казармах, где в сентябре 1918 г. размещался 1-й Оренбургский казачий полк, было растащено до 500 рогож, принадлежавших интендантству [1595] . На местах ширилась коррупция. Доходило даже до торговли выборными станичными должностями. В частности, некто Коробцов за 1000 руб. купил должность атамана станицы Алексеевской 3-го военного округа [1596] . В ужасающем положении из-за нехватки специалистов, средств и бездействия местных властей находилось санитарное дело в войске. В конце 1918 г. Дутов лично инициировал сбор аптекарской посуды для армии [1597] . Кроме того, он сам занимался организацией помощи армии тёплыми вещами [1598] .

1594

РГВА. Ф. 39477. Оп. 1. Д. 1. Л. 236; ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 1. Д. 26. Л. 9.

1595

ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 1. Д. 23. Л. 24об.

1596

Протоколы 3-го очередного Войскового Круга. С. 125.

1597

Оренбургский край. 1918. № 126. 01.12. С. 2.

1598

РГВА. Ф. 39625. Оп. 1. Д. 24. Л. 1; Д. 17. Л. 179—179об.

21 апреля 1919 г. Отдельной Оренбургской армии правительством был выделен, наконец, кредит в 154.449.078 руб., Западная и Сибирская армии получили в общей сложности 254.230.901 руб. [1599] Оклады денежного содержания казаков неоднократно менялись. С февраля по 23 июля 1918 г. все они как партизаны должны были ежемесячно получать по 300 руб., затем с 23 июля по 1 сентября нижние чины получали по 60 руб. в месяц, с 1 сентября был установлен оклад в 45 руб. в месяц, а в марте 1919 г. — 40 руб. [1600] Но из-за отсутствия средств отпуск невыплаченного жалованья казакам за период до 23 июля 1918 г. был отложен до образования единой общегосударственной власти и решения этого вопроса наряду с вопросом о выплатах казакам, не получившим довольствия за период Первой мировой войны. Нетрудно понять, что ни те ни другие так и не дождались обещанных денег. В 1919 г., когда выплату денег казакам вроде бы взяло на себя правительство Колчака, было решено сократить расходы казны и считать два возраста обязательными для службы, а остальные — мобилизованными. Пособия при выходе на службу конным казакам были определены в 800 руб., пешим — в 300. Оренбургскому войску в 1919 г. на пособия было выделено в общей сложности 30 миллионов руб. из расчёта в 33.000 конных и 12.000 пеших казаков [1601] . Семьям призванных выплачивался 100-рублевый паёк.

1599

ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 663. Л. 10.

1600

ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 544. Л. 3.

1601

ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 663. Л. 71об.

Правительство Дутова обращало внимание и на поддержку семей граждан, пострадавших в борьбе с большевиками. Приказом по Оренбургскому военному округу № 12 от 12 января 1918 г. были установлены пенсии всем гражданам, потерявшим трудоспособность в борьбе с красными [1602] . Постановлением Войскового правительства от 7 августа 1918 г. всем семьям казаков, погибших в борьбе с большевиками, было установлено пособие в 2000 руб. [1603] В пользу семей лиц, погибших в борьбе с большевиками, предполагалось передавать деньги, конфискованные по постановлениям военно-следственной комиссии [1604] . Однако, несмотря на все усилия, к концу августа 1918 г. средства на выдачу пособий были израсходованы, и их выдача была прекращена [1605] . Сентябрьский 1918 г. Войсковой Круг установил размер пособия в 50 руб. на члена семьи погибшего (принадлежность к войску не оговаривалась) [1606] . По мере возможности в 1919 г. осуществлялась поддержка беженцев с занятой большевиками территории войска. Войсковая администрация в феврале 1919 г. на их поддержку испрашивала у правительства трёхсоттысячный кредит, причём адмирал Колчак посчитал необходимым срочно оказать содействие [1607] . Однако в итоге было выделено в три раза меньше запрашиваемой суммы [1608] .

1602

Оренбургский казачий вестник. 1918. № 11. 14.01. С. 1.

1603

ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 20. Л. 77.

1604

Оренбургский казачий вестник. 1918. № 31. 09.08. С. 2.

1605

Оренбургский казачий вестник. 1918. № 43. 24.08. С. 6.

1606

Протоколы 3-го чрезвычайного Войскового Круга. С. 169.

1607

ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 4. Д. 64. Л. 79.

1608

Там же. Л. 98.

Мобилизованные казаки также получали социальную поддержку, выражавшуюся помимо денежных пособий в общественной уборке зерна и сена. Кстати, в этой работе добровольно участвовали представители южноуральской интеллигенции. К сбору урожая привлекались и военнопленные, распределявшиеся между семьями казаков, некоторая часть пленных была распределена и между неказаками. Казакам-погорельцам, семьи которых не имели в станицах рабочих рук, были разрешены отпуска из частей домой на срок до месяца.

Промышленность, слаборазвитая в войске и до Гражданской войны, пришла в её ходе в полный упадок. Не хватало топлива. Показательно, что из 13.000 оренбургских рабочих после оставления города красными осталось 8000 [1609] . Таким образом, 5000 человек ушло с большевиками, что, с одной стороны, лишило оренбургский пролетариат наиболее идейных сторонников большевиков, но с другой — не могло не привести к росту стоимости рабочей силы.

По мере возможности Дутов старался содействовать развитию промышленности региона, интересовался этой сферой. В частности, 7 декабря 1917 г. он открыл съезд горно- и золотопромышленников Оренбургского края [1610] . Однако для нормализации этой отрасли одного интереса было явно недостаточно. Впрочем, нельзя согласиться с оценкой С.А. Щепихина, отмечавшего, что у Дутова было «в районе много заводов, но он их закрыл фактически, так как не имеет ни малейшего представления о[б] их эксплуатации. Сотрудников себе подобрал все своих казаков, среди которых невозможно выбрать специалистов — их нет там. А потому Дутов очень упростил этот вопрос, заводской, он от него просто отмахнулся» [1611] .

1609

ГА РФ. Ф. Р-148. Оп. 7. Д. 11. Л. 4об.

1610

Оренбургский казачий вестник. 1917. № 99. 12.12. С. 3.

1611

ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 8. Л. 47.