Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
В лабиринтах омской политики
С первых чисел апреля Дутов фактически уже не командовал Отдельной Оренбургской армией, а уехал в Омск и занимался там политической деятельностью. С 7 апреля до самого расформирования армии Дутова замещал с небольшим недельным перерывом с 18 по 25 апреля его начальник штаба Генерального штаба генерал-майор А.Н. Вагин [1934] . Таким образом, атамана Дутова вряд ли уместно обвинять в каких-то боевых неудачах этого периода или ставить ему в заслугу успехи — он к ним уже не имел никакого отношения. По должности Войскового атамана Дутова замещал главный начальник Оренбургского военного округа на театре военных действий и помощник Войскового атамана Генерального штаба генерал-лейтенант Л.П. Тимашев.
1934
РГВА. Ф. 40215. Оп. 1. Д. 93. Л. 19.
9 апреля Дутов приехал в Омск и был принят Верховным Правителем. В своём официальном интервью атаман указал несколько целей приезда: 1) военные вопросы; 2) вопрос о новых границах Оренбургского края; 3) национальный вопрос — взаимоотношения с башкирами и киргизами; 4) вопрос об обсеменении полей в связи с неурожаем в 1918 г. [1935]
Уже на следующий день Дутов встретился с Председателем Совета министров П.В. Вологодским, управляющим делами Верховного
1935
ГА РФ. Ф. Р-952. Оп. 3. Д. 28. Л. 2.
1936
Русская армия. 1919. № 75. 11.04. С. 3.
С целью заручиться поддержкой союзников Дутов в тот же день встретился с командующим союзными войсками в Сибири французским генералом М. Жаненом, который записал в своём дневнике: «Дутов явился к завтраку в сопровождении киргизской охраны, одетой в меховые шапки и малиновые мундиры. Это любопытная физиономия: средний рост, бритый, круглая фигура, волосы острижены под гребёнку, хитрые живые глаза, умеет держать себя, прозорливый ум. Я не знаю, насколько он сведущ в военной тактике, но он должен уметь захватывать своих людей на сходах, дорогих сердцу казаков. Этим я объясняю себе его влияние. Он рассказывает нам о своих битвах во время революции, о своих партизанских операциях и о своём обратном наступлении после того, как большевики отбросили его в пустыню. Он просит у меня поддержки, чтобы обезопасить дальнейшую судьбу своей армии, так как думает, что его снимут с командования. Он говорит, что это ему безразлично, но важно, чтобы его казаки остались вместе и отдельным корпусом дошли до Москвы. Он рассказывает нам, между прочим, о своих расправах с железнодорожниками, более или менее сочувствующими большевикам. Он не колебался в таких случаях. Когда саботажник-кочегар заморозил паровоз, то он приказал привязать кочегара к паровозу, и тот замёрз тут же. За подобный же проступок машинист был повешен на трубе паровоза» [1937] . Если верить Жанену, Дутов уже в начале апреля догадывался или имел сведения о своей возможной отставке с поста командующего армией. В конце этого весьма насыщенного встречами дня Дутов совместно с Колчаком и чинами штаба Верховного главнокомандующего посетили благотворительный вечер в пользу оренбуржцев, проводившийся в гарнизонном собрании [1938] .
1937
Ген. Жанен [М.] Отрывки из моего сибирского дневника // Сибирские огни: Художественно-литературный и научно-публицистический журнал (Новосибирск). 1927. Июль — август. № 4. С. 143.
1938
Русская армия. 1919. № 73. 09.04. С. 4; № 76. 12.04. С. 4.
11 апреля в 11 часов утра Дутов посетил Войсковую управу и Войсковой штаб Сибирского казачьего войска [1939] . В этот же день состоялось долгожданное причисление атамана к Генеральному штабу [1940] , произошедшее спустя десять с лишним лет после окончания им академии. Несмотря на то что это причисление было не чем иным, как своеобразным поощрением атамана со стороны верховной власти и не было связано с какими-либо его заслугами на военном поприще, Дутов всё же получил некоторую моральную компенсацию за унижения академического периода. По всей видимости, это был политический ход самого Верховного Правителя, стремившегося укрепить свои доверительные отношения с атаманом.
1939
Атаман Дутов в Омске // Иртыш. Голос Сибирского казачьего войска: Журнал еженедельный (Омск). 1919. № 14. Апрель. Пасхальный номер. С. 21.
1940
Приказ Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего от 11.04.1919 // РГВА. Ф. 39499. Оп. 2. Д. 2. Л. 63об.
12 апреля в 19 часов ответный визит атаману нанесли исполнявший должность Войскового атамана Сибирского казачьего войска полковник Е.П. Березовский (Войсковой атаман генерал-майор П.П. Иванов-Ринов в этот период состоял командующим войсками Приамурского военного округа и находился на Дальнем Востоке) и начальник Войскового штаба полковник В.С. Михайлов. По всей вероятности, на этих встречах речь шла в том числе и о помощи сибирских казаков оренбуржцам. К слову сказать, просьба об этом была направлена оренбургским Войсковым Кругом сибирцам ещё в феврале 1919 г. [1941] Между тем Березовский не считал себя полномочным распорядиться призывом сибирцев, соответствующее представление было направлено войсковой администрацией в правительство. Уже готовые формирования сибирских казаков в этот решающий момент находились в резерве Верховного главнокомандующего на отдыхе и доукомплектовании, а также участвовали в обеспечении порядка и борьбе с восстаниями на территории Сибири [1942] . В итоге в ходе весеннего наступления оренбуржцы так и не дождались ни одной шашки от соседнего Сибирского казачьего войска. Лишь во второй половине мая сибирские казаки были отправлены на фронт, однако момент был упущен — Восточный фронт белых уже стремительно катился на восток. Если бы Сибирская казачья дивизия к середине апреля 1919 г. оказалась под Оренбургом рядом с наступавшими частями Отдельной Оренбургской армии, Оренбург был бы взят белыми, а готовившийся красными контрудар — сорван. Не менее эффективно было бы использовать сибирцев и на направлении главного удара — на подступах к Самаре, где белые особенно остро нуждались в свежей коннице.
1941
Иртыш. Голос Сибирского казачьего войска: Журнал еженедельный (Омск). 1919. № 7. 28 (15).02. С. 18.
1942
Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. Кн. 1. 1917–1920. М., 2004. С. 299–315.
13 апреля Дутов, Колчак, члены правительства и представители союзников присутствовали на панихиде по генералу Л.Г. Корнилову, причём, по свидетельству очевидца, на оренбургском атамане были погоны с литерой «Ат.», якобы обозначавшей его атаманскую должность. На самом деле погоны с такой шифровкой были установлены для Атаманской казачьей сотни Оренбургского казачьего войска [1943] , по всей видимости, сотня была позднее переформирована в двухсотенный Атаманский дивизион, погоны которого и носил Дутов. В тот же день прошла ещё одна панихида по случаю сорокового дня со смерти супруги генерала Б.И. Хорошхина, на которой также присутствовал Дутов [1944] .
1943
РГВА.
Ф. 40327. Оп. 1. Д. 16. Л. 91об. — 92.1944
Русская армия. 1919. № 78. 15.04. С. 4.
Можно предположить, что в Омске Дутов в своих целях широко использовал доверительное отношение к нему со стороны Верховного Правителя и Верховного главнокомандующего адмирала А.В. Колчака. Однако омский период жизни Дутова был далеко не безоблачным. У атамана нашлись свои недоброжелатели. За активное участие в омской политической жизни Дутов был охарактеризован помощником начальника штаба Верховного главнокомандующего Генерального штаба генерал-лейтенантом бароном А.П. Будбергом как человек, «везде сующий свой нос» [1945] .
1945
Будберг А.[П.] Дневник // Архив русской революции. Т. 14. Берлин, 1924. С. 277.
В эти дни в омских газетах писали: «Вот уж год с лишком имя атамана Дутова не сходит со страниц газет. Его жизнь — причудливая сказка, не укладывающаяся ни в одну из рамок жизненной логики» [1946] . По мнению корреспондента газеты «Сибирская речь», беседовавшего с Дутовым в первый раз ещё летом 1918 г., за прошедшие месяцы «генерал заметно изменился. Усталость, утомление разлиты в его чертах. Морщины вокруг губ наметились глубже и резче. Только глаза — чёрные и блестящие по-прежнему горят железной волей и удалью» [1947] .
1946
А г-с. Генерал А.И. Дутов // Сибирская Речь. 1919. № 80. 13.04. С. 3.
1947
ГА РФ. Ф. Р-952. Оп. 3. Д. 28. Л. 2.
Вызывают по меньшей мере удивление суждения Дутова о положении на фронте Отдельной Оренбургской армии и в целом на Восточном фронте белых: «Теперь наше положение в военном смысле безусловно прочное, устойчивое. Нами уже пережиты тяжёлые мгновения, они не повторятся теперь!.. Сейчас мои части (начало апреля 1919 г. — А.Г.) находятся в соприкосновении с красными уже в пяти — десяти верстах за Орском… Красные бегут как только могут и успевают бежать… Нет сомнения… в том, что большевистское царствование заканчивается… с каждым шагом вперёд нашей армии, крепнет положение нашего правительства, и растёт к нему доверие… А доверие к нему и сейчас огромное в населении!
— Когда же будем в Москве, генерал? — спрашиваю я, прощаясь с ним. — В августе? <…>
— Да, в августе мы будем в Москве! — твёрдо повторяет генерал А.И. Дутов» [1948] . Подобные безответственные заявления, сделанные в обстановке эйфории от незначительных успехов весеннего наступления белого Восточного фронта, даже несмотря на провокационные вопросы со стороны журналистов, недопустимы для крупных политических и военных деятелей. Разумеется, в период наступления можно было быть оптимистом, но Дутов, несомненно, знал и истинное положение на фронте и в тылу, знал о нехватке способных военачальников, проблемах с подготовленными резервами, снабжением. Почему же он позволил себе такое высказывание?! Это не может объясняться только лишь стремлением успокоить население или провокационной постановкой вопроса журналиста. Ведь уже через два месяца после интервью ответ Дутова казался откровенно смехотворным. Если этот ответ не был преднамеренно искажён журналистом, что маловероятно, то приходится склониться к мысли о том, что оренбургский атаман в данном случае проявил крайнюю недальновидность. К сожалению, это был далеко не единичный случай в его политической карьере.
1948
Там же.
Можно предположить, что 18 апреля (день сдачи Генерального штаба генерал-майором А.Н. Вагиным Дутову временного командования Отдельной Оренбургской армией [1949] ) Дутов вернулся из Омска в Троицк, ставший пристанищем Войскового правительства и, таким образом, временно превратившийся в столицу войска. Переехать в Оренбург правительство предполагало лишь по освобождении от красных Самары [1950] .
Из Троицка атаман писал Колчаку 24 апреля: «Пользуясь неизменно Вашим внимательным ко мне отношением, я позволяю себе вновь беспокоить Вас своими письмами и своими впечатлениями. Заранее извиняюсь, если я отнимаю дорогое у Вас время… Агентура армии даёт ещё и следующие сведения — интеллигенция и особливо купечество страшно недовольны мобилизацией их и реквизицией белья. Начинаются просто разговоры, что Верховный Правитель не нужен, пора поставить царя и разогнать Омское пр[авительст]во. Вот и сбываются мои предположения, что большевики слева и Монархисты — справа соединились и начинают работу совместно. Я, конечно, принимаю все меры к прекращению всего безобразия и жестоко караю за сокрытие белья, лошадей и проч. У нас здесь очень слабо поставлена агитация и печать, нет бумаги, нет типографий. Я пишу Вашему Высокопревосходительству м. б. без соблюдения этикета, но общность всех к стремлению поскорее создать Русь, заставляет меня быть подчас не совсем дисциплинированным… Теперь считаю долгом доложить Вам, что в связи с передачей моей армии генералу Белову (Витекопф), я фактически устраняюсь от военных операций, а потому излагаю кратко своё последнее мнение. В настоящее время мне кажется, что большевики в районе Сызрань — Самара сосредотачивают значительные силы и собирают кулак. Наши победоносные войска растянулись и действуют на широком фронте. Войска утомлены трудными переходами в распутицу и поредели в рядах. Мне думается, что корпус Каппеля было бы своевременно подтянуть в Уфу и район Белебей — Бугульма. Наша армия сильна победой, и она не должна иметь неудач, а потому на Самару необходимо смотреть со вниманием. Этим я заканчиваю своё повествование и ещё раз прошу меня извинить за вмешательство, может быть, не в своё дело. Относительно должности Пох[одного] Атамана буду иметь честь доложить Вам по прибытии в Ставку. Последнее время очень скверно себя чувствую — с приезда в Троицк опять начались приступы моей контузии, и я пережил вновь несколько неприятных обмороков. В связи с принятием новой должности Пох[одного] Атамана, меня озабочивает судьба Края, коего я являюсь начальником, я не успел испросить Ваших указаний в Омске, м. б. возможно это будет узнать теперь? Не откажите принять мои уверения в совершенном и глубоком почтении, преданности и уважении А. Дутов» [1951] .
1949
РГВА. Ф. 40215. Оп. 1. Д. 93. Л. 19.
1950
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 27. Л. 71.
1951
ГА РФ. Ф. Р-341. Оп. 1. Д. 52. Л. 56, 60–61, 64–65. Частично и с искажениями опубликовано И.Ф. Плотниковым — Плотников И.Ф. Александр Васильевич Колчак: исследователь, адмирал, Верховный правитель России. М., 2002. С. 337–338.