Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

Стреляли на вокзале. Там вступали в город части Сиверса. Площадь возле управления дороги была запружена войсками. Серые походные колонны шли и шумно переговаривались.

Стрельба перекатилась к Доломановскому, потом к Таганрогскому. Из дома общества «Проводник» ударил пулемет. В ответ стали смолить залпами. Подпольный Ростовско-Нахичеванский ВРК уже сидел в особняке Парамонова и вел запись в Красную гвардию.

Вечерело, когда к «Палас-отелю» подъехала новая власть — товарищ Сивере с начальником штаба и двумя адъютантами.

Красная гвардия планомерно, квартал за кварталом, стала чистить город, потом из-за сопротивления стала трясти город беспорядочно. Четыре ночи беспрерывно шла стрельба. Каждое утро стаскивали на опознание трупы в офицерских и юнкерских мундирах.

Саблин не наступал. Он разбивал по ротам повалившее к нему в войско пополнение из местных шахтеров, приводил добровольцев в соответствующий вид. Его авангард — отряд Мокроусова — стоял на станции Каменоломня. Понадеявшись на бронепоезд, моряки спали в вагонах в одном белье, когда в ночь с 9 на 10 февраля партизаны атаковали станцию и неслабо потрепали их. Этим контрударом наступление Саблина затормозилось. А кроме того, он вплотную подходил к Новочеркасску — столице донского казачества, и помимо чисто военных вопросов перед ним вставали вопросы политические, и даже дипломатические. Лучше было бы новочеркасскую казачью контрреволюцию разбить руками революционных казаков и тем самым опровергнуть слухи об оккупации Дона русскими красногвардейцами. Саблин приостановил движение матросского отряда и выдвигал вперед казачью бригаду Голубова. Это была еще одна причина замедления движения северной группы советских войск.

Вдень взятия Ростова войсковой старшина Голубов обратился со станции Шахтной по телеграфу к Войсковому правительству и предложил сдать Новочеркасск без боя революционным войскам. Круг и съезд неказачьего населения ответили, что будут вести борьбу до конца.

Мордатый, остроносый Голубой, иного ответа не ожидавший, поглаживая каштановые усы, склонился над картой. Сотенные — Фролов, Попов, Кузнецов, Рябов поглядывали из угла, готовые выступить. Отряд сводный, по 60—80 человек 10, 27,28,44-го и Атаманского полков, Атаманская пулеметная команда, одно орудие 12-й батареи, два—13-й. Остались самые преданные, беззаветные ребята.

Решетов, председатель отрядного комитета, склоняясь лоб в лоб с Голубовым, черкнул по карте влево — Раздорская...

— Как дорога?

— Есть...

...И плавно закруглил, подсекая Новочеркасск с востока: Мелеховская — Бессергеневская — Заплавская — Кривянская...

— Годится. По коням!

— Моряки как?

— Они по железной дороге.

— Добре. В поход!

Саблин, ожидая результатов обходного движения, медленно выдвигался к Персиановке. На острие удара пыхтел на самом тихом бронепоезд «Смерть капиталу». Многоверстными крыльями раскинулись влево и вправо черные цепи моряков. В Персиановке их ждали готовые к отпору отряды партизан.

Участок, прикрывавший Новочеркасск с севера, громко назывался «Северным фронтом». Командующие здесь менялись часто и все время «с понижением». Генерала Усачева сменил Абрамов, а того — полковник Мамонтов. Участок «таял». В связи с тем что красные заняли Ростов, из Персиановки на ростовское направление были переброшены Новочеркасская дружина, отряд Краснянского и остатки чернецовского отряда (в ночь до этою потрепавшие в Каменоломне расслабившихся морячков).

10 (23) февраля под Персиановкой чернецовцы погрузились в поезд и поехали через Новочеркасск на Ростов, но в Аксае оставили вагоны и пешком по мосту и дамбе ушли в Ольгинскую²¹⁴.

А. Падалкин пишет, что чернецовцы получили приказ занять позиции у Аксайской и прикрыть Новочеркасск со стороны Ростова, а 12-го идти на Старочеркасскую, но Курочкин (которого Падалкин называет ротмистром лейб-гвардии Кирасирского полка) увел их в Ольгинскую к «добровольцам»²¹³.

В тот же день на северной стороне юнкерского лагеря под Персиановкой партизаны остановили красный бронепоезд, взорвав полотно железной дороги. Артиллерийский взвод Ковалева открыл огонь, и бронепоезд после нескольких попаданий ушел на Каменоломни.

11 (24) февраля красные вели себя пассивно. Вечером в Пер-сиановку прибыла семилетовская батарея, но на следующее утро ушла в Новочеркасск.

В Новочеркасске в этот день Попов начал погрузку золотого запаса, интендантского имущества, продовольствия, боеприпасов и раненых. Как вспоминали участники, ростовские и новочеркасские «толстосумы» на просьбу партизан помочь деньгами «или отказывали, или давали смехотворно малые суммы». Исключение составлял отряд Ф.Д. Назарова, который добыл где-то достаточно денег²¹³.

Тогда же по Новочеркасску поползли слухи, что Голубов уже в Кривянке. Многие запаниковали.

Утром Назаров пригласил походного атамана и просил повременить с выступлением. Круг выслал делегацию к Голубову и в Ростов к большевикам. Теперь ждали результатов.

— Голубов в Шахтной?

— Послали делегацию к Раздорской...

Все всё знали — и где Голубов, и каковы его силы.

— Надо решать, — заторопился Попов. — Если Голубов пойдет берегом Дона и займет Старочеркасскую и переправы, то... мы будем в мешке. Стратегическое окружение превратится в тактическое.

Председатель Круга Волошинов заерзал в кресле, переводя взгляд с Попова на Назарова и обратно.

— Круг останется, и с ним останусь я! Бой под Новочеркасском...

— Партизаны...

— Да, — опомнился Назаров (дело решенное). — Я не торгового сословия, торговаться не буду.

Вновь подтвердили компромиссное и убийственное для Круга решение: в целях сохранения живой силы партизаны уходят за Дон, а Круг остается и будет вести дипломатическую борьбу.

Из духовной семинарии — штаба походного атамана — поскакали гонцы отводить войска за город.

В тот же день к Назарову заехал генерал Лукомский из Добровольческой армии.

— Большевики не посмеют тронуть выборного атамана и Войсковой Круг, — сказал ему Назаров. — По моим сведениям первыми войдут в Новочеркасск присоединившиеся к большевикам казаки под началом Голубова. Голубов нас не тронет.

Двенадцатого день зачинался ясный и морозный. Над темными еще дворами вызывающе голубело небо. Деревья боялись шелохнуться, завороженные показавшимся солнцем. Еле-еле падали одинокие снежинки.

Боя ничего не предвещало. На «Северном фронте» командир 1-го партизанского артиллерийского взвода по срочному делу явился к Мамонтову. И тот принял юного партизана в коридоре вагона свежевыбритым и завернутым в белоснежную простыню — заканчивал туалет. Но со временем «все шумно вдруг зашевелилось»...

Двор Новочеркасского училища (он как раз напротив штаба походного атамана и прекрасно виден) напоминает улей. Конный отряд новочеркасских юнкеров готовится в поход. Родня близкая и дальняя, кто сам не уходит, пришла провожать.